Звездные мошенники

Вернулась румяная девушка: на одной руке балансирует поднос, другая держит блюдце с тяжелой чашкой. Официантка с шумом опустила на стол свою ношу.

– Тебя только за смертью посылать, – упрекнул рыжий.

Девушка фыркнула и открыла рот для отповеди, но рыжий выбросил руку и ткнул ей под ребра напряженным пальцем. Официантка застыла, будто парализованная.

Бретт привстал.

– Мой приятель не в себе, – объяснил он. – Пожалуйста, извините…

– Не старайся. – Рыжий глядел на Бретта и торжествующе ухмылялся. – Спрашиваешь, почему я говорю «оно»?

Он встал и расстегнул верхние пуговицы на зеленой блузке. Официантка все так же стояла, чуть наклонившись вперед и не шевелясь. Полы разошлись, обнажив крупные белые груди – сплошь белые, без сосков.

– Подделка под человека, – сказал рыжий. – Кукла, голем.

Бретт оторопело смотрел на девушку и видел влажные кудряшки на виске, кончик языка между зубами, крошечные красные вены на круглых щеках, белые округлости…

– Так проще всего опознавать големов, – сказал рыжий. – Сосков у них не бывает.

Он застегнул блузку и снова ткнул девушке в солнечное сплетение. Она выпрямилась, поправила волосы и, прежде чем уйти, насмешливо произнесла:

– Ну конечно, такие джентльмены привыкли к самому лучшему.

– Авалавон Дхува, – представился рыжий.

– Меня зовут Бретт Хейл. – Бретт откусил от сэндвича.

– Эти твои шмотки, – сказал Дхува. – И говоришь странновато. Из какого ты графства?

– Джефферсон.

– Никогда не слышал. Я-то из Уэвли. Как тебя сюда занесло?

– Ехал на поезде, рельсы закончились среди поля. Я пошел дальше… и пришел. Что это за место?

– Не знаю, – пожал плечами Дхува. – В одном уверен: враки это все, про Огненную реку. Поповские россказни. Взять хотя бы крышу. Попы говорят, до нее сто харфадов, но как проверишь? Может быть и тысяча, и всего-навсего десять. Клянусь Гратом, я бы слетал на шаре, посмотрел бы своими глазами.

– О чем ты? – спросил Бретт. – На чем бы слетал, на что посмотрел?

– Я его на турнире видел. Огроменный мешок с горячим воздухом, а внизу корзина. Удерживается веревкой. Но если веревку перерезать… Да только попы никогда такого не допустят. – Дхува задумчиво посмотрел на Бретта. – Ну а в твоем графстве… Феферсоне, да? Какая там высота?

– Ты про небо? Воздух заканчивается через несколько миль, а дальше космос – миллионы миль пустоты…

Дхува хлопнул по столу ладонью и захохотал:

– Ну и деревенщина в этом Фессерони! Кто же поверит в такую чепуху? Ты бы хоть глянул вверх-то!

– У нас только дети верят, что небо – вроде шатра, – сказал Бретт. – Ты когда-нибудь слышал о Солнечной системе, о других планетах?

– Что еще за планеты?

– Огромные небесные миры. Все они кружат вокруг Солнца, как и Земля.

– Небесные миры, говоришь? Крутятся под крышей? Никогда их не видал, – захихикал Дхува. – Очнись, Бретт, забудь эти сказки. Верить можно только в то, что видишь собственными глазами.

– А что это за коричневые твари?

– Ты про желов? Они тут заправляют. Берегись их, Бретт. Всегда будь начеку, не позволяй им тебя увидеть.

– А чем конкретно они занимаются?

– Не знаю, и узнавать неохота. Тут, вообще-то, неплохо, мне нравится. Жратва – какую пожелаешь, жилье – уйма удобных комнат. А еще парады и уличные представления. Отменная житуха. Главное – желам не попадаться.

– Как отсюда выбраться? – спросил Бретт, допивая кофе.

– Понятия не имею. Наверное, через стену. Я выбираться не намерен. Из родного графства бежал, только пятки сверкали. Этот чертов герцог… впрочем, не важно. Я туда не вернусь.

– А тут все люди… големы? – спросил Бретт. – Что, настоящих больше нет?

– До тебя я настоящих не встречал. Живой человек ведет себя не так, как голем. Хотя тот горазд прикидываться. Может брови свести, вздрогнуть в испуге, поглядеть искоса, подбочениться, губами пожевать, недобро над тобой поухмыляться и даже вздохнуть cочувственно. Все как у настоящих людей. Но теперь ты здесь, и мне есть с кем потолковать. Одиночество замучило, знаешь ли. Покажу, где обосновался, там и для тебя найдется коечка.

– Я тут не задержусь.

– Ну выберешься из города, а дальше как? Брось, парень, тут есть все, что душе угодно. Отлично время проведем.

– Говоришь точь-в-точь как моя тетя Хейси, – сказал Бретт. – Мол, в Каспертоне есть все, что мне нужно. Но откуда ей знать, что мне нужно? Тебе это откуда знать? И даже мне самому? Поверь, мне требуются не только пища и ночлег…

– А что еще?

– Да все на свете! То, о чем стоит думать, то, что стоит делать. Даже в кино…

– Что такое кино?

– Ну, пьеса, на пленку записанная. Движущиеся картинки.

– Картинки? Движутся?

– Точно.

– Тебе об этом попы наплели? – Дхува едва сдерживал смех.

– Да кто же не смотрел кино?

Дхува расхохотался:

– Ох уж эти попы. Везде они одинаковы, как я погляжу. Рассказывают сказки, а люди верят.

– Попы тут ни при чем.

Посерьезнев, Дхува спросил:

– А что ваши святоши говорят о Грате? О Колесе?

– Кто такой Грат?

– Высшее существо. У него четыре ока. – Дхува осенил себя знамением и спохватился. – Просто привычка. Я с детства в эту чушь не верю.

– Ты, должно быть, о Боге говоришь? – предположил Бретт.

– Не знаю, кто такой Бог. Расскажи о нем.

– Он сотворил мир. Он… Ну, скажем так, сверхчеловек. Знает все, что с тобой происходит, а когда ты умрешь, встретишься с Ним в раю, если прожил жизнь праведно.

– Рай? Где это?

Бретт неопределенно махнул рукой:

– Наверху.

– Но ты же сказал, что наверху пусто, – напомнил Дхува. – Там только миры какие-то крутятся, разбросанные, как в море острова.

– Ну…

– Да ладно, – махнул рукой Дхува. – Наши попы тоже мастаки заливать, все талдычат про Колесо и Огненную реку. Та же дурь, что и твой рай… – Дхува вдруг вскинул голову. – Что это?

– Я ничего не слышу.

Дхува вскочил на ноги, повернулся к двери. Бретт встал.

В дверном проеме вырос громадный буроватый силуэт, полупрозрачный, с лоснящейся и рябящей поверхностью. Дхува стремительно развернулся, проскочил мимо Бретта и кинулся к двери черного хода. Бретт застыл от ужаса. Подвижная, как ртуть, бурая тварь погналась, настигла рыжего, захлестнула.