Звездные пути человечества
Шрифт:
Посмеялись оба. Жаль, что не довелось нам повидать ни летающих тарелок, ни инопланетян-гуманоидов. Даже этот таинственный голос и то оказался самым что ни на есть земным.
Летать еще пять дней. Если оглянуться на пройденный путь, то оставшееся — сущий пустяк. Но нет, последние дни самые долгие. Начали подготовку к посадке. Приступили к дополнительным тренировкам в вакуумной емкости «Чибис». Врачи настаивают на дополнительном приеме водно-солевых растворов, что должно частично восстановить те потери организмом жидкости, которые характерны для длительного пребывания в невесомости.
Отбираем и тщательно укладываем
Параллельно консервируем станцию. Все работы у нас идут под девизом «Пора домой!».
140 суток мы видели нашу огромную страну с высоты космического полета. И мы не просто любовались своей Родиной. Мы работали для нее. Мы старались не только выполнить программу, но — как это свойственно советским людям — сделать как можно больше, перевыполнить план, перевыполнить задание.
На 4784-м витке «Салюта-6» нам был запланирован выход в открытый космос. Не стану перечислять все сделанное там, за бортом. Скажу лишь, что впечатление от свидания с открытым космосом не передать словами.
Мы приняли и разгрузили три корабля «Прогресс», выполнили перестыковку, работали с двумя международными экипажами. (Забегая вперед, скажу, что мне довелось работать на орбите с космонавтами из ПНР, ГДР, МНР и СРР). Временами станция казалась нам вокзалом, правда, не таким многолюдным, как обычные, земные. Но прибывали и отправлялись транзитные «поезда» строго по расписанию.
Прощай, «Салют»! Грустно с тобой расставаться. Все же второй дом…
А может быть, до свидания?
Вряд ли. В списках ближайших экипажей меня нет.
И с Сашей Иванченковым жаль расставаться. Отличный он парень, надежный бортинженер. Очень надежный…
Когда по кораблю захлопала плазма, почувствовал сильные перегрузки, на время прекратил репортаж. Перегрузки были равны 3,8. Это по прибору. А по самочувствию все 5, даже больше.
Уходили в космос в начале лета, возвратились в последний месяц осени. Было прохладно и сыро. Земля недружелюбно давила навалившейся тяжестью. Голова валится на грудь. Рука с трудом удерживает несколько маленьких цветков, которые кто-то из встречающих вложил в ладонь.
Поисковики помогают Саше выбраться из люка.
— Осторожнее, — говорю, — не повредите мне бортинженера. Он еще пригодится!
А воздух-то, воздух… Землей пахнет. Сладкий воздух родной планеты.
Второго ноября мы вернулись на Землю. А третьего стал мечтать о новом полете. Впрочем, не только мечтать. Ждал, когда врачи разрешат вновь приступить к активным тренировкам. Правильно говорят: «Летчик может не быть космонавтом, космонавту нельзя не летать…»
Незадолго до старта четвертой экспедиции на «Салют-6» получил травму ноги Валентин Лебедев. Появилась необходимость срочно его заменить. Желающие вновь уйти в длительный полет были. Просился и я. Но выбрали Валерия Рюмина. Мне сказали: подожди.
Чем манит космос? Ради чего мы рвемся туда? Что нами движет?
Особых секретов нет. Обыкновенное чувство любопытства, радость узнавания мира, та самая «детская болезнь», которая называется «сто тысяч почему». И эта болезнь порой бывает неизлечима.
Никто не может понять, объяснить:
в чем дело? Что это за смятение чувств? Что не дает уснуть? Только красоты звездного неба?Самое удивительное, что мы в это время забываем про усталость, про пережитое. Они куда-то исчезают, пропадают. И ты уже снова в работе. Снова в ожидании. Наверное, у врачей и специалистов есть объяснение этому явлению. Может быть, и люди других профессий знакомы с ним. Может быть. Но вот особое состояние души — как объяснить его? Да и нужно ли?..
12 марта 1981 года я снова стартовал в космос. Вторым в экипаже был Виктор Савиных. Через сутки мы были на борту «Салюта-6».
Полет — это работа. Такова гагаринская формула. Короче и точнее не скажешь. Можно развивать, можно дополнять, но работа останется работой. Только условия подчас экстремальные и обстановка экспедиционная. Жизнь на орбитальной станции, кан сказал Олег Макаров, — это экспедиция без кавычек. Быт перемешан с работой. «Салют» внутри — не только научная лаборатория, но и общежитие, где все нужно делать самим.
В половине четвертого мы вдруг оба проснулись и не могли больше уснуть. Видно, магнитные бури как-то на нас действуют…
По обе стороны орбиты происходят различные события. Вверху — мерцают звезды, внизу — лесные пожары. А станция летит сквозь огненные столбы. Они рождаются где-то под нами и уходят ввысь… Ничего подобного мы не видели раньше!..
Говорят, что я везучий. Наверное, это так. Наш «Союз Т-4» — корабль новой серии и впервые будет работать с длительной экспедицией. Это его очередное испытание…
Что взяли с собой для чтения? Самые важные книжки — это инструкции по эксплуатации бортовых систем и оборудования. Поэтому и личные вещи — это скорее рабочие вещи. Они порой важнее романа.
У каждого космонавта свои пристрастия. Я люблю наблюдать за океаном, вглядываться в океанскую ширь. Казалось бы, что здесь разглядишь? Со всех сторон сероватая гладь, лишь изредка попадаются на ней следы, которые оставляют корабли.
Но океан величав, многолик, своенравен. Его характер отражается в цвете. Видна граница между холодными и теплыми массами воды. Полосы планктона бывают изумрудными, причудливо рисуют тени облака, виден бег прилива…
Океан есть океан. Он велик и могуч. Он — наше богатство.
Не раз, когда иллюминаторы «Салюта» дарили нам земные и космические красоты, я вспоминал слова Леонида Ильича Брежнева: «У космоса, конечно, много тайн, и работы там хватит на всех. Поэтому мы выступаем за самое широкое взаимодействие с другими государствами в космических исследованиях. Космос может и должен объединить жителей Земли, развивать понимание того, что люди живут на одной планете, и от них зависит, чтобы эта планета была мирной и цветущей».
Как хорошо это понимаешь здесь!
Невесомость становится со временем как бы приятной, и совсем не хочется заниматься физическими тренировками. А заниматься надо регулярно, в полную силу. Чуть пропустил, расслабился — и чувствуешь, как трудно снова входить в рабочий режим.
В космосе потери невозвратимы. Главное, что удалось нам с Сашей, а затем с Виктором, — это преодолеть своеобразный психологический барьер, уверенную встречу с земной тяжестью мы держали как цель с первого дня полета. Гнали от себя такую навязчивую мысль: посадка, мол, еще далеко, еще наверстаем, а там посмотрим.