Звездные Войны: Оплоты Власти
Шрифт:
– Благодарю.
– «Корспешиал» всегда вам рад.
Изображение Ан`андрака пропало и Вилимен, поклонившись присутствующим в ложе, удалился на летающей платформе.
– Сила его разбери, я ждал выступление Изы Луны почти месяц, а он просто уходит, даже не взглянув на нее в новом наряде, – Нулмек удивленно глазел на то место в пространстве, где еще несколько секунд назад был Вилимен.
– Даже среди джедаев его считаю необычным существом. Вилимен имеет удивительно четкое представление о будущем. Это завоевывает умы.
Эун Умен стоял у перил и смотрел вниз, наблюдая как консул идет к выходу по красному ковру. Его
– Господин Гу, держу пари, вы завидуете влиянию Вилимена. Хотели бы вы быть на его месте?
Консул от внешних систем горько усмехнулся.
– Большое влияние порождает большие ожидания. Вилимен никогда не принадлежал себе. Его личная воля раньше была ограничена правилами джедаев, теперь же – обязательствами перед гражданами Республики. А я… я всего лишь балансир на шатких весах в борьбе внутри самого триумвирата консулов. Я удерживаю полярности вместе и стараюсь направить их на службу народу.
– Хорошо сказано, консул. И все же, думаю, вы недооцениваете Вилимена. На мой взгляд, он уже очень давно перешагнул через ограничения принципов и догм. Думаю, он намного свободнее в своей воле, чем вы полагаете.
– Если это так, то моя роль еще более важна.
На дальнем конце стола слышались разгоряченные пикантной темой голоса Дейзена, Бломтвиста и Нулмека.
– Ваша нелепая любовь обречена, мой друг. «Лазурная Богиня Корусанта» и такой как вы - невозможно. Тогда уж проще искать расположения госпожи Ландо.
Нулмек, раздражаясь, крутил в толстых пальцах кусок мяса на кости.
– И что, по-твоему, со мной не так? Говори прямо!
Дейзен прыснул в сторону, не в силах сдержать смешок, что еще больше взбесило Нулмека.
– Оставьте, Херст, – не унимаясь подшучивал Бломтвист, - сохраните ваши чувства к Изе чистыми, неопороченными неминуемым разочарованием, и сполна предайтесь грязным порокам с кем-нибудь другим.
– Но могу же я хоть попытаться! Я могу подарить…
– Что бы вы ни собирались ей подарить, она может получить это в любой момент.
– Но я чувствую к ней особое притяжение…
– Поверьте, мы все его чувствуем, но стараемся не питать иллюзий, – Бломтвист с наигранным сочувствием положил руку на плечо толстяка.
Внезапно свет снова погас, прервав оживленный треп за столом. Когда Дива вновь появилась на сцене и ослепила всех своей свежей красотой, Бломтвист, с несвойственной ему задумчивостью, произнес:
– Нда… возможно единственный, кто мог бы произвести впечатление на такую женщину, только что вышел из «Корспешиал».
Через тридцать стандартных минут, консул легким быстрым шагом поднимался по ступенькам здания оперы. Обычно, находясь в публичных местах, он не мог рассчитывать на то, чтобы не быть узнанным. Но сейчас большинство зрителей уже были внутри, наслаждаясь представлением, и он, накинув на голову капюшон, чтобы не привлекать лишнего внимания, торопился внутрь.
Ложа овальной формы была роскошна и одновременно проста. Металлические, отражающие свет стены и всего два глубоких черных кресла, одно из которых уже было занято. Под покровом темноты, Вилимен прошел внутрь и сел в свободное кресло, погрузившись в него всем телом. Наконец-то, консул видимо расслабился.
Перед ним, в центре гигантского шарообразного зала плавали несколько сфер, от которых исходило зеленоватое свечение, и лилась лучшая, на его взгляд, музыка в галактике.– Ты опоздал, – прозвучал сухой голос.
Вилимен улыбнулся краем рта, и, не глядя на собеседника, ответил:
– Потрясающе... эта музыка… Словно звезды далеких галактик поют нам свою песнь, - он не мог оторвать взгляда от причудливых пузырей, менявших свою форму, объединявшихся и распадавшихся, создававших поток звуков, словно сотканных из хаоса и удерживаемых в общем кратчайшем мгновенном порядке.
Высокий старый человек, сидевший от него по правую руку, задумчиво улыбнулся.
– Возможно, так оно и есть.
Одетый в черную простую робу из лучших материалов, он был воплощением педантичности. Его осанка, положение рук, его коротко постриженные седые волосы и борода, наконец, сами его глаза, как будто следящие не только за каждой сферой в зале, но и за ложами напротив, — все это выдавало в нем существо необычное и значительное.
Он продолжил:
– Я когда-нибудь рассказывал тебе об этом месте?
– Да, но это было уже так давно… - задумчиво ответил Вилимен. Он будто заново пытался восстановить в памяти события давно прошедших дней, – тогда вы впервые позвали меня сюда. Тогда я был так поражен красотой музыки, что с трудом понимал то, о чем вы говорили.
– Да. В тебе всегда это было. Чувство красоты и почтения к совершенству, которое движет тобой изнутри. Я понял это с самого начала. Именно поэтому Сила уготовила тебе путь политика. Чтобы ты изменил галактику по подобию с гармонией и красотой, к которому стремится все твое естество.
Наконец, Вилимен перевел взгляд на старика. В его глазах – понимание и любопытство.
– Опера – великое место с богатой историей. Оно повидало стольких личностей. Пережило столько трагедий. Она пережила разграбление Корусанта, Империю Палпатина и «Кризис гирерпутей».
– Вы всегда считали это символичным. «Опера, как и Республика, выдержит все, потому что опирается на то незыблемое культурное и ценностное единство, что связывает галактику идеологически».
– А, ты все-таки слушал мои речи.
– И многому из них научился, – Вилимен оперся на подлокотник. Он так и не поднял скрывавшего лицо капюшона.
Какое-то время они сидели молча, наблюдая за менявшими форму пузырями и слушая музыку гения иторианина, игравшего на узловатом музыкальном инструменте в центре залы. Едва заметные на таком расстоянии струны проходили сквозь сферы-пузыри, передавая им непостижимый замысел музыканта.
– Как настроения в совете по поводу грядущей войны? Шайо-Шаоло все больше становится похож на отшельника, а Ордену будет нужна четкая решительная позиция, когда придет время…
– Если бы ты чаще бывал на заседаниях, то не было бы нужды спрашивать.
Вилимен всегда старался сохранять тесную связь с Орденом, быть его неотъемлемой частью и опорой, не смотря на огромный груз обязанностей, возложенных на его плечи. И все же, последнее время он и вправду редко появлялся в Совете. Встречи с сенаторами, представителями капитала, чиновниками, прессой… он все меньше принадлежал самому себе. Возможно, он начинал терять контроль над происходящими событиями. Возможно, эти события сами начинали контролировать его действия.