Звездные Войны. Бегун

— Ненавижу, — думала она про себя. — Сила! Как же я вас всех ненавижу.

***

Татуин, поместье Дарклайтеров.

Сидя за обеденным столом я вяло ковырялся ложкой в огромной тарелке, куда несколько минут назад заботливый Берт вывалил целый половник странно пахнущей и совершенно не аппетитной на вид серой массы. Сам он сел напротив и странно поглядывал на меня, испытывая при этом непонятное мне чувство неловкости.

Несмотря на сильный голод есть эту странную еду мне очень не хотелось. Но так как ничего другого предложено не было, привередничать я не стал. И вот теперь пытаюсь приучить себя к особенностям местной кухни, с каждой новой ложкой этого варева напоминая себе о том, что мне нужно набираться сил. Ведь если это действительно далёкая-далёкая галактика, то быть слабым здесь категорически нельзя. Если, конечно, хочешь прожить долгую и счастливую жизнь.

Впрочем, о чём это я. По странному стечению обстоятельств именно сильные личности в этой галактике являются самыми короткоживущими разумными. Стоит только появиться неординарному разумному, как сразу же находится куча сомнительных личностей, изо всех сил стремящихся этого разумного укоротить на голову. Прямо бедствие какое-то.

Так что мне нужно быть сильным. Правда высовываться я тут не собираюсь. Хватит. Я своё уже отвоевал. Пусть и не могу вспомнить свою прошлую жизнь, но все мои чувства буквально кричат о том, что повоевать мне пришлось с изрядно. Поэтому здесь я намереваюсь прожить долгую, тихую, спокойную и счастливую жизнь. Где-нибудь на тёплой и мирной планетке, рядом с заботливой женой и парой-тройкой смешных и шумных ребятишек.

Ээээ…

Ну ладно, жену можно вычеркнуть. Ребятишек тем более. Но планету-курорт оставляем! И это определенно будет не Татуин! И не Набу, даже думать нечего, хотя конечно красивое место…

Погрузившись в размышления, я не сразу понял, что меня беспокоит какое-то непонятное чувство. Словно комар зудит над ухом. Вроде почти не слышно, но думать совершенно невозможно. Подняв голову, я уловил что чувство неловкости у Берта сильно возросло. Он слегка прокашлялся, видимо набираясь смелости. При этом стараясь не смотреть в мою сторону.

— Аки, — решившись, спросил он меня. — Скажи. Ты родилась такой?

— Какой? — не понял я вопроса. Отложив ложку я с любопытством посмотрел на Берта.

— Ну… — набрал он воздуха. — Слепой.

— Что?! — раскрыл я от изумления рот. — Как слепой? Почему слепой?

— Так ведь… — удивился старик. — Твои глаза…

— Что мои глаза? — ответил я, сбитый с толку.

— Их нет!

— Как нет?! — воскликнул я, застыв. — А где же они?

— Не знаю. — растерянно пожал плечами Берт. — Я думал, ты знаешь…

Немного наклонив голову, я рассматривал старика, словно ожидая что он сейчас засмеется и скажет, что это была глупая шутка. Но нет, Берт был абсолютно серьёзен. Подняв над столом руки я перевел на них взгляд и несколько секунд рассматривал их, крутя ладонями. Наконец, так и не определившись, поднес руки к лицу и ощупал свои глаза.

Глаз не было.

Совсем.

При этом в пустые глазницы вполне уверенно помещалось несколько моих пальцев.

— Всё чудесатее и чудесатее… — прошептал я вздохнув.

Берт по-прежнему сидел напротив меня, терпеливо ожидая ответа. Представляю как я для него выгляжу со стороны. За столом сидит миниатюрная девочка, с тёмными провалами вместо глаз и уплетая местную баланду мечтает о своём прекрасном будущем. Мда.

— Я… Не помню. — опустив голову, доверился я старику. — Совсем ничего. Помню всё, только с момента как пришел… пришла в себя.

— Ты потеряла память. — констатировал он очевидное. Берт облокотился на стол и потирал рукой подбородок, словно напряженно размышлял о чём-то.

Коротко кивнув, я снова взял ложку и пододвинув к себе тарелку принялся заедать свой стресс.

— А твои глаза… — не отставал от меня старик. — Ты же всё равно видишь, не так ли?

Я молчал, не спеша соглашаться с его выводами. И так уже немало разболтал. А здесь признаваться в своих слабостях не принято. Не только здесь, поправил я себя, это вообще нигде не принято. Мало ли что, разберут ещё на органы и поминай как звали.

— Я наблюдал за тобой, — объяснил Берт. — Ты совершенно не производишь впечатления слепого человека.

Подождав немного и не получив ответной реакции, он наклонился и достал откуда-то не слишком длинную, хорошо отглаженную ленту.

— Вот, возьми. — протянул он мне повязку. — Думаю будет лучше, если ты закроешь ей свои глазницы. Тогда разумные не станут лишний раз задавать тебе глупые вопросы. Им привычнее видеть человека с повязкой, чем человека без глаз, который при этом уверенно ориентируется в пространстве. Видя повязку, все будут думать что у тебя просто очень чувствительные к свету глаза. Да и, — запнулся он, — так ты будешь выглядеть лучше. Не столь… шокирующе.

Берт улыбнулся, показывая что старается поддержать меня. Передав мне повязку, он встал из-за стола и достав из шкафа небольшое блюдо поставил его на стол.

— Яблоки! — удивился я про себя. — Это же яблоки!

— Ешь, — приглашающе указал старик на угощение. — Это вкусно.

А то я не знаю! Сглотнув, я отбросил ложку в сторону и сразу обеими руками схватил фрукты, тут же впившись в них зубами и повизгивая от удовольствия.

— Да у тебя прямо аристократическое воспитание! — добродушно засмеялся Берт. — Давай я помогу тебе завязать глаза.

Выйдя из-за стола, он подошел ко мне. Я было напрягся, не желая пускать его за спину. Но через мгновение расслабился. Если бы он желал мне зла, то мог сделать со мной всё что хотел и раньше, когда я был без сознания. Даже сейчас я мало того, что худосочный подросток, так ещё и в себя толком не пришел. Впрочем, я прекрасно видел его со спины, о чём Берт конечно же даже не догадывался. Удобное зрение. За такое не жалко глаза отдать.

Нет, жалко!

Девушка без глаз, это же просто неприлично. Впрочем, женихов я себе искать не собираюсь, так что грустить о потере незачем. Лучше подумать о будущем.

— А где хозяин? — жуя яблоко спросил я старика, пока тот завязывал мне глаза. — Почему он не вышел к нам?

— Он сейчас с сыном, — ответил Берт, затягивая повязку. — Старается проводить с ним всё своё время. За малышом нужен уход, и никто кроме отца не сможет должным образом обеспечить его.

— А как же мама? — удивился я.

— Она… — на секунду старик замолчал, подбирая слова, — она умерла. В родах.

— Вот как, сожалею… — теперь задумался уже я. Оказывается опасное это дело — быть девушкой. Хорошо, что я парень.