Звёздные Войны. Изгой-Один. Истории

— Нет, нам дали разрешение, — возразил пилот в коммуникатор. — Подтверждаю. Проверьте еще раз.

План оказался провальным с самого начала. Вся затея не задалась, начиная с доставки послания Галена и заканчивая этим самовольным полетом на Скариф. Кто же он теперь — перебежчик в квадрате? Если доведется выжить, в Империи его будут считать предателем, а в Альянсе — смутьяном. Повезет, если в этой же пирамиде и посадят, а не шлепнут сразу.

Интересно, есть ли на Явине свой Бор-Галлет? Вряд ли. Вот этим и будем утешаться.

— Я не вижу вашей заявки, — сказал диспетчер.

Бодхи подумал о своих пассажирах. Они точно так же становились изгоями, срываясь в поход вопреки воле совета, что граничило с государственной изменой. Их команда и так украла у Альянса столько оружия и экипировки, что хватило бы на небольшую армию, а обстановка на базе подсказывала пилоту, что все имущество тут наперечет.

Неизвестно, достаточный ли это повод, чтобы сбить челнок на взлете. По крайней мере, вернут себе украденное…

— Вы точно обработали все заявки? — не сдавался Бодхи. — По ней уже наверняка выдали разрешение.

Он щелкнул несколькими переключателями и проверил, все ли индикаторы в порядке. Массогабаритные показатели сбивали бортовой компьютер с толку, поскольку полная загрузка подразумевала наличие в трюме сорока тонн руды, а не толпы солдат. Но в этом не было ничего страшного.

Пилот вспомнил обо всех былых проигрышах, когда он в надежде отыграться шел ва-банк и оставался ни с чем. Неужели и сейчас у них с Джин и остальными точно такая же ситуация? Вдруг они удваивают проигрышную ставку?

Но ощущения подсказывали, что это не так. На этот раз он не испытывал азартного предвкушения, смеси надежды и отчаяния. Продумывая свои действия, он был почти спокоен.

— Какой у вас позывной? — уточнил диспетчер.

Да, сейчас… — «Да взлетай уже!» — Наш позывной, э…

«Соображай, Бодхи. Скажи хоть что-нибудь, дай им ответ».

«Если удастся заговорить им зубы, может, они не станут стрелять».

— Изгой. Изгой-один.

Он подал мощность на двигатели и почувствовал, как грузовик привычно переваливается с боку на бок, снимаясь с места. Диспетчер что-то кричал в динамике, но его уже никто не слушал.

— Изгой-один, — воскликнул Бодхи, — полный вперед!

В возрасте пятнадцати лет, в ту самую зиму, когда Мон Мотма впервые узнала о смэшболе, романтических чувствах и о том, что родители далеки от идеала, она решила посвятить жизнь изучению истории, чтобы, порвав все отношения с династией политиканов, денно и нощно штудировать в тесной каморке дневники, письма и грузовые декларации тысячелетней давности. Изучая причины и обстоятельства гибели целых цивилизаций, она бы стала детективом, судмедэкспертом и философом в одном лице.

Историком, конечно, она так и не стала. Уже к лету этот кратковременный демарш был позабыт. Привычка, давление со стороны семьи и искренняя склонность к искусству управления вернула ее на стезю политики. Мон Мотма метила в сенаторы — в слишком юном возрасте, как она теперь понимала, — и, борясь за голоса, научилась фальшиво улыбаться и держаться на плаву, пока игра не превратилась в образ жизни.

Когда-то она ратовала за прекращение войны, а теперь изворотливо использовала любые возможности, чтобы сколотить армию. Бросив дом и привычную жизнь, она стала вождем революции и главным врагом Империи. Оглядываясь на далекое прошлое, Мон Мотма невольно представляла, что сказала бы об Альянсе повстанцев в пятнадцать лет.

«При всей своей самоуверенности руководство повстанцев не нашло в себе храбрости преобразовать сеть полувоенных ячеек и сочувствующих политиков в нечто большее, чем кружок по интересам. Их неспособность придерживаться в своей борьбе единой линии привела к усилению Империи и нелегитимности всех дальнейших протестных движений…»

Мон умела проигрывать и делать из этого правильные выводы. Но все равно было неприятно.

Зал совещаний практически опустел. Умолкли сорванные в крике голоса, слетевшиеся со всей Галактики члены совета разошлись по своим кораблям или небольшими стайками удалились для решения частных вопросов. Согласия между ними не было, и Мон Мотма была рада, что обошлось без формального голосования. Учитывая общий ход обсуждения, поспешное решение привело бы к краху.

Сегодня ночью поспать не удастся. В свободные часы перед следующим собранием Мон Мотма планировала переговорить с единомышленниками и найти союзников, которые помогли бы извлечь хоть какую-то выгоду из ситуации. У нее не было четкого представления, какая тут может быть выгода, но она знала, с кого начать.

Бывший сенатор с Алдераана Бейл Органа, похоже, — поджидал ее у выхода.

— Достойная речь, — похоронным тоном сказал он приблизившейся Мон Мотме.

Она блекло улыбнулась, предположив, что выглядит сейчас такой же уставшей, как и он. Бейл был для Мон Мотмы верным соратником с тех самых пор, как они впервые сговорились выступить за ограничение власти Палпатина. За все эти годы, после всех споров о ненавязчивом вмешательстве Бейла и ее собственных негласных операциях, она не припоминала, чтобы морщины так глубоко прорезали его лицо.

— Что бы ни говорили остальные, война неизбежна, — со вздохом признала Мон Мотма. — У сенатора Пэмло благородные побуждения, но она не понимает: если Империя использовала оружие против Джеды, то использует его снова где угодно. Мы не застрахованы от геноцида, остается только бороться с ним.

Бейл кивнул, так коротко, словно ему едва хватало сил.

— Согласен. Я должен вернуться на Алдераан, чтобы поскорей сообщить народу, что мирной жизни конец.

Услышав страдальческие нотки в его голосе, Мон Мотма задумалась, чего стоило Органе признание этого факта.

— Нужно задействовать все ресурсы, — мрачно добавил Бейл.

После секундного замешательства Мон покосилась на стоявших поблизости членов совета и понизила голос.

— Твой друг, — прошептала она. — Джедай.

Соратник снова кивнул.

— Он служил под моим началом во время Войн клонов, а когда началась чистка, укрылся в надежном месте.

Казалось, он ждал от Мон Мотмы какого-то суждения, но ей ничего не приходило на ум. Тогда он добавил:

— Да, я вызову его.

Возвращение джедая на битву против Империи. Это казалось невозможным, поэтому Мон Мотма переключилась на насущные проблемы:

— Корабль капитана Антиллеса сейчас латают на «Пучине», но ремонт уже почти завершен. Операция должна пройти без сучка без задоринки, но если проблемы все-таки возникнут, то умения капитана придутся очень кстати.

— Читаешь мои мысли, — сказал Бейл.

— На связного возлагается громадная ответственность.

Мон знала, кого ее друг решил отправить к джедаю: это было видно по его осунувшемуся лицу, по страху в глазах, хотя до этого он никогда не боялся чудовищной мести Императора. Ей претило подвергать сомнению его решения, но необходимо было убедиться во всем до конца.