Звездные войны. Записки Темнейшего

Энакин уводит Падме осматривать парк, а я с Солой усаживаюсь пить чай в тени веранды. Сестрица сперва задумчиво смотрит вслед молодым людям, потом переводит взгляд на меня.

— Зверь. И ты смотришь на него с такой гордостью, словно собственной грудью его вскармливал.

Не выдерживаю и фыркаю. Острому глазу и еще более острому, язвительному языку сестрицы с детства завидовал.

— Слышь, братец, а мамка этого красавчика не от тебя нагуляла?

— Не скажу, сестрица, что сегодня ты попала в яблочко. Но истина где-то рядом.

Так в целом беззлобно и перебрехиваемся за чашечкой изысканного чая. Мне тесно в ее душном мирке, где кипят опереточно-мелочные страсти, и льется настоящая кровь. Она не простит мне того, что, завоевав в кровавой распре статус главы дома Палпатин, я демонстративно пренебрег им ради карьеры в большом мире. А в целом мы — родня. Так что жить можно.

— Ты зачем Наберрие с собой приволокла?

— Ха! Еще кто кого приволок. Думаешь, если мы тебе не нужны, то мы ради возможности посидеть рядом с верховным канцлером все бросим и задрав штаны к тебе побежим? Не угадал. Но маленькая Наберрие буквально все уши прожужжала про необходимость попасть сюда. Пришлось уступить. Не бесплатно.

— Что за дела?

— Сердечные, разумеется. Чувствует себя виноватой и желает утешить бедненького.

— А виноватой-то с чего вдруг?

— Хатт поймет влюбленных. Вбила себе в голову, что виновата перед тысячами разумных, которые останутся без помощи, потому что она затормозила создание корпуса спасателей.

— Энакин тут причем? — искренне туплю в тщетной потуге понять логику влюблённой женщины.

— Объективно, не причем. Но он стал собирательным образом будущих жертв и их родственников в придачу. Так что… — Сола с кривоватой усмешкой кладет на столик пачку презервативов. — Подкинь, пока дедом не сделали.

— Думаешь…

— Знаю.

Только в тот день до этого точно не дошло. Где-то через час к берегу подошел катер с семейством Наберрие едва ли не в полном составе. Их поместье тут недалеко — на другом берегу озера, вот и решили после водной прогулки заехать за дочкой-сестричкой-племяшкой. В итоге наш тихий уединенный отдых перерос в пир. Хорошо хоть Наберрие, прихватив сестрицу, убрались тем же вечером.

Но Падме вновь объявилась следующим утром. И так ежедневно. Оставленные мною на туалетном столике презервативы благополучно исчезли. Я не вмешиваюсь. Практически поощряю. Потому что мало-помалу ученик снова начал улыбаться, а в глубине ледяных глаз затеплился огонь. Так-то оно лучше. Чтобы выжить и добиться величия лорд ситхов должен видеть мир таким, каков он есть. Без розовых соплей, но и без излишней ненависти. Ибо смысл завоевывать мир, который ненавидишь? Так хоть что-то в этом мире владыка тьмы должен любить. Я, например, люблю власть. А лорду Вейдеру в девятнадцать лет и девушки хватит. Пусть на кошечках потренируется. К большим формам перейти еще успеет.

* * *

На Корусант так втроем и возвращаемся. В космопорту пытаюсь спиной заслонить от фотокамер пару держащих друг друга за ручки влюбленных идиотов. Впрочем, пара джедаев, Кеноби и Тано справляются с распугиванием репортёров куда лучше.

— Здравствуйте, канцлер. Добрый день, сенатор. Привет, Эни.

За последнее время Оби-Ван научился скрывать свои чувства гораздо лучше. А вот от его падавана мрачноватой тревогой так и прет.

— Эни, тебя хочет видеть гранд-магистр Йода. Немедленно, — не заморачиваясь даже видимостью этикета, вываливает свою тревогу Асока.

Дарт Вейдер кивает с безупречной беззаботностью и шагает следом за джедаями. Я замечаю на некотором отдалении магистра Шаак Ти с парой рыцарей. Наш визит на Корибан вычислили, или просто опасаются, что пережитое горе толкнуло Избранного во Тьму? Они серьёзно полагают, что новоявленный ситх выхватит меч и пойдет крушить всех направо и налево? На такую глупость далеко не всякий падший без подстраховки способен.

Так что я провожаю ученика практически искренне спокойной улыбкой. Взгляд Падме Наберрие оказался куда настороженней.

— Чего они хотят?

— Найти ситха.

— Знаете, канцлер… Орден, конечно, опора Республики. Его помощь неоценима. Но… Иногда от них веет средневековым мракобесием.

— Полноте, сенатор. Это просто милый старинный ритуал. Не более.

Из порта мы отправляемся прямо в Сенат. Ныряем в дела с головой, да так, что вынырнуть, в смысле оказаться дома получается только около полуночи. Застаю Дарта Вейдера смотрящим какой-то спортивный канал по головизору.

— Как Йода?

— Зеленеет.

Голос ученика звучит беззаботно, а передо мной возникает чашка любимого травяного чаю. Вейдер опускается напротив с банкой пива и бутербродом. Морщу нос от несовместимости запахов горных трав и копченой колбасы. Младший лорд покладисто отталкивается ногой, и его кресло откатывается в глубь комнаты. Так-то лучше.

— А конкретнее?

— Самое забавное в том, что Йода реально хотел предотвратить моё падение во Тьму.

— Каким образом?

Перед глазами возникают образы неких особенно изощренных мозголомок — тестов на Тьму. Но Энакин чуть пренебрежительно кидает мне картинку небольшой полупустой комнатки, в которой гранд-магистр бережно накрывает сидящего у открытого окна гостя теплым пледом, кряхтит по-стариковски и не спускает с юноши ласковых и печальных глаз.

— Пытался утешить. Три часа мозг выносил на тему того, что из сердца своего все, что дорого мне, я отпустить должен. Что не надо горевать о потере. Призывал оставить мертвых своим мертвецам, а самому идти вперед налегке и не оглядываясь. Время, де, нельзя повернуть вспять. А чтобы сердце вновь не рвалось от боли, туда не следует никого пускать… Старый кретин!

До этого снисходительная улыбка вдруг сменяется гримасой холодного презрения. А в глазах блестит пламя гнева.

— Зачем так категорично, друг мой?

— Кем я буду, если выпущу из сердца все, что способно вызвать в нем отклик? Пустышкой! Да, время нельзя повернуть вспять. Но у нас есть память, встретившись с которой, время понимает свое бессилие. Без памяти о прошлом нет цели в будущем, нет сил к этой цели идти. Неужели мудрый, ласковый Йода этого не видит?

— Может быть за восемьсот лет он просто устал хоронить друзей?

— Плевать на его мотивы. Это не мой путь. Он мне отвратителен.

Еще бы, мой мальчик. Твой путь — путь ситха. И уже неважно, выбрал ли ты его сам, или это было предначертано свыше. Теперь этот путь твой, просто потому что все остальные пути для тебя чужие.

Часть 9 Рождение легенды

Из-за дверей зала оперативных совещаний раздается поистине конское ржание. Словно на закрытом показе скандальной комедии «Марка Рагнос меняет профессию». Только там не запрещенное джедаями модное кино. Это просто я решил очистить свою квартиру от подросших дружков Дарта Вейдера. Для чего выделил ему помещение в Сенате, создав оперативный штаб быстрого реагирования при своей особе. Нет, уровень террористической опасности для создания штаба я не повышал. Само выросло. Мои враги прекратили-таки свару меж собой и принялись подгрызать основы моей власти — в смысле Республику. Я не мешаю. Сил для окончательного решения террористического вопроса у меня пока банально недостаточно. А повод их нарастить — лучше и желать не приходится.