Звездные войны.Записки юного целителя

А Кеноби не ответил. Молча повалился на каменную плиту у входа. Меч я не активировал. Чтобы вырубить магистра хватило удара рукоятью по затылку. Повелителю подарок будет. Несколько манипуляций в Силе, чтоб до крейсера не очухался, и заваливаю бесчувственное тело на сиденье флаера. Отправляемся к Ларсам. Не то, чтоб мне приспичило поглядеть на сводного братца. Просто, улететь, не побывав на могиле мамы, вдруг показалось невозможным.

За время моего отсутствия рядом с камнем Шми Скайуокер появился камень ее мужа. В остальном все было в порядке. А вот на самой ферме… На самой ферме было весело. Как на кладбище. Ибо круговую оборону Оуэн Ларс организовал весьма грамотно. Во всяком случае, гораздо лучше, чем его папаша погоню за тускенами когда-то. Только откуда на ферме десяток крепких мужиков оказался? Хотя, может у них сегодня праздник какой. День работника водного хозяйства, например, отмечали. А то, что здесь и на праздник с крупнокалиберным плазмометом прийти дурным тоном не считается, я в курсе. Так что Инэри просто не повезло. Двоих Ларсов она могла и уболтать. А против дюжины, да выпивших – без шансов.

Кстати, вон и мадмуазель Стоун нашлась. Залегла за барханом в компании взвода штурмовиков. Те ситуацию, в принципе, контролируют, но развитие событий не форсируют. Решение командира группы одобряю, советую смотреть по сторонам внимательнее, ибо тускен загодя поживу чует, и, оставив флаер с Кеноби на попечение бойцов, отправляюсь на почти неагрессивные переговоры.

То есть сперва, чисто пацифист, простите мя духи Коррибана, я в полный рост пру к ферме под огнем десяти стволов, при этом заряды отбиваю, но не в стреляющих, а исключительно в песок. Или это называется не пацифизм, а гуманизм? Я всегда путаю. Дошел я, значит, до цепи обороняющихся. Те шагов с пяти стрелять перестали. Расступились. Перед тем, как войти в дом, я, памятуя про местный жестко патриархальный уклад, не забываю поздороваться. Мне отвечают вразнобой, при этом остаются на местах. Один, видимо Оуэн Ларс, пятится передо мной так, что открывает дверь собственной спиной. Перед тем, как перешагнуть порог, убираю меч. Переговоры переходят в следующую пассивно-агрессивную фазу.

Заключается она в том, что мы с Ларсом усаживаемся друг напротив друга и несколько минут молча буравим друг друга глазами. Потом я снимаю шлем и маску. После нового сеанса гляделок Ларс разжимает плотно сжатые губы.

– Ты?

– Я.

– За сыном?

– Да.

– Зачем он тебе?

– Не знаю пока. Наверное, потому что мое.

– Зачем пигалицу прислал?

– Извини. Думал, так будет лучше. Сам пока Кеноби занимался.

– Упокой Великая душу усопшего.

– Не ерничай. Живой он. И даже не слишком побитый. Не веришь – сходи посмотри.

– Я лучше на слово поверю.

– Дело твое. Люка-то покажи.

Ларс замялся.

– Знаешь ведь, сочту нужным отнять силой – отниму. Только хотелось бы по-хорошему.

– Хорошо. Беру, выходи.

Как и следовало ожидать, хозяйка появилась из подвала, и, не спуская с рук опасливо смотрящего на меня голубоглазого мальчика, выставила на стол миску с лепешками и плошку со сметаной. Традиционный жест: преломить хлеб и зачерпнуть из общей миски сметаны – значит показать миролюбие и пожелать достатка. Ларс разламывает лепешку и протягивает мне половину. Принимаю свою долю, окунаю в голубоватую субстанцию и неспешно откусываю кусочек. Вкус детского ощущения радости. Сметана в нашем доме была только по праздникам. Я сто лет не ел местной молочки. Прикрываю глаза от удовольствия и ярко чувствую, что взгляд сына переключился с меня на лепешку. Та разламывается надвое и плавно летит к Люку. Тот без тени смущения или удивления ловит ее рукой и отправляет в рот. Сметана по большей части в рот не попадает, оставшись на рожице в виде голубых усов. Беру Ларс смущенно вытирает племянника краем своего передника. Ей очень не хочется, чтобы я подумал, будто ребенка здесь голодом морят. Да я ничего такого и не думаю.

Тем временем Люк увернулся от фартука и потянулся ко мне.

– Пойдешь к папе на ручки?

– Да!

Теперь главное – не показать, что мне страшно держать эту кроху у себя на коленях. Сила Великая, Тьма милосердная, а если бы он был новорожденным?!

– Папа?

– Да.

Хатт, как вдруг сел голос. Тем временем Люк насупился, силясь понять что-то своим детским умишком. Потом ткнул пальцем себе в грудь, потом опасливо дотронулся до нагрудника моих доспехов.

– Нитька?

– Это Сила, сынок.

– Я пойду, соберу его вещи, - тихо промолвила Беру.

Киваю в ответ и оборачиваюсь к Оуэну.

– У вас тут что за собрание образовалось?

– Да мы это… тускенов погонять собирались, маленечко.

– Тускенов погонять – это хорошо. Это вы правильно придумали. Только задержались чегой-то.

– Понял. Все понял, только…

– Там еще взвод моих мальчиков без дела скучает.

Сказано – сделано. Четверти часа не прошло, как колонна фермерских багги и армейских спидеров, ведомая целеуказателями «Вымогателя», унеслась в пустыню.

– Ничего, сынка. Небось всех не перережут. Нам оставят. Вот подрастешь маленечко.

Я так живо представил, как несусь через барханы Дюнного моря на месте стрелка, а за штурвалом – светловолосый парень в легком доспехе, что эти картинки передались Люку. Уж не знаю, что двухлетка понял из увиденного. Думаю, просто настроение почувствовал. Но малыш оседлал мою коленку и самозабвенно заурчал, изображая полет спидера. Шустрик! Продолжаю сидеть, прикрыв глаза, и представлять драчку с тускенами. Так, легонечко, без лишних натуралистических деталей. Чтобы в сознании ребенка отпечатался веселый азарт папы да яркие отблески светового меча.

– Огонечки! – смеется Люк, хлопая в ладоши.

– Нравится?

– Дай.

Ребенок седьмым чувством Силы догадался, что источником желанного «огонечка» является блестящий цилиндрик на поясе папаши, и потянулся к нему.

– Нет. Мое.

Ребенок капризно морщит лобик.

– Тебе нужен свой.

– Мой?

– Твой.

Обманывать маленьких нехорошо. Это вам всякий ситх скажет. Поэтому достаю изъятые у Кеноби мечи. Бывший свой, в смысле – Скайуокерский, пристраиваю рядом со своим ситхским. Сегодня я понимаю замысел повелителя, запретившего мне появляться в публичных местах без шлема. Кроме всего прочего это дает мне возможность появляться инкогнито. И если при мне будет меч не ситхской расцветки… А вот видеть меч Кеноби в своей коллекции трофейных сейберов мне будет неприятно. Да и нет никакой чистой победы. Так что займемся конструированием. Убирать кристалл совсем не будем. А вот над зарядкой и ограничителями мощности работаем. Через полчаса получаем синий фонарик с функцией лазерной указки и примитивным маячком-коммуникатором.

– Держи, сынок.

Прилаживаю поделку на пояс Люка.

– Тетя Белу! Тетя Белу! – понесся тот показывать подарок тетке.

Значит, Ларсы не скрывали от ребенка тот факт, что он им не сын. От этой мысли меня отвлекает тяжелый взгляд из угла. Магистр Кеноби очухался и жадничает: свой меч ребенку отдавать. Только попрекать его еще и этим мне лень. Заговариваю о другом.

– Ты зачем мальца сюда приволок?

– Какая теперь разница.

– Никакой. Но интересно.

– Мальчик показался последней надеждой.

– Был или показался?

– А это смотря на что надеяться. Если на победу над ситхом или даже ситхами, то был. Ты видишь, мальчик силен и вполне мог бы стать достойным противником вам обоим. Но если надеяться на возрождение Республики… - Оби-Ван безнадежно махнул рукой.

– Что так?

– Хм, мне не так просто сформулировать… Все на уровне ощущений. Но я редко ошибаюсь в своих ощущениях. Так вот, в галактике началось какое-то движение. Пока неясное и малозаметное, как первые метры движения горной лавины. До захолустного Татуина она докатится нескоро. Очень нескоро. Но заинтересованные разумные типа хозяина здешних мест Джаббы-хатта задергались. За последний год на Татуине резко поубавилось рабов-людей, а мэр Мос-Эспы перестал ездить на обед к хаттам. Лавина пошла. Пошла, чтобы смести все старое. Не факт, что даже старый прохиндей Палпатин сумеет ею управлять. Но повернуть перемены вспять не под силу даже Избранному. Я непонятно объясняю?

– Нормально. Главное, что не лозунгами.

– Едут! Едут! Возвращаются! – раздались вопли с улицы.

Инэри выскочила из летней кухни на дворе, где она помогала Беру Ларс. Высовываюсь на улицу. Вообще-то даже пыли с дороги еще не видно. Надо же, едва ли не раньше меня наших почувствовала. Собственно, я не особо прислушивался. Сержант доложил о успешном завершении рейда, так чего волноваться.

Пока я выслушиваю рапорт командира взвода, а Инэри перевязывает какого-то местного юного придурка, который вчера поперся в пустыню и был захвачен тускенами, и собственно, ради освобождения которого и собралась нынешняя экспедиция, Ларсы просто молниеносно накрыли столы на дворе под навесом. После первой волны ахов-охов женщин и бахвальства местных мужчин под снисходительные улыбки бойцов, все расселись, и разговор перешел в степенное русло. Перепуганный эдаким столпотворением Люк забился под лавку. Еще бы, столько незнакомых шумных дядек вокруг. Ларсу такой маневр племянника не понравился, и он водрузил мальца себе на колени.