Звездный час по тарифу

– Не желаю об этом и слышать! – заявил князь и швырнул на пол стоявший на столе чайник. – Если так, Елизавета, то тебе остается один выход – убраться прочь из моего поместья. Глаза мои не желают видеть ни тебя, ни твоего избранника! Не дочь ты мне отныне! Никогда я не допущу, чтобы моя младшая сочеталась браком с мещанином и голью перекатной! Пошли оба прочь!

Лизонька бросилась к князю, но тот изо всей силы оттолкнул ее от себя и, кряхтя, поднялся из кресла. Самдевятов подхватил девушку и произнес:

– Ваше сиятельство, если бы не я, то вы давно превратились бы в нищих. Я помог сохранить и преумножить ваши богатства.

– Не позволю! – загрохотал Белогорский. – Ты хочешь украсть у меня дочь и титул, но не бывать этому! Я сразу понял, зачем ты приехал к нам, – дабы сделаться моим зятем. Ишь, какой шустрый! Елизавета, у тебя есть возможность одуматься! Забудь о нем, и я разрешу тебе остаться!

Лизонька, как и папенька, была страшно упрямой. Она капризно заявила:

– Нет, батюшка, я покину поместье вместе со своим будущим мужем!

– Променяла титул княжны Белогорской на мадам Самдевятову! – захохотал старик-князь. – Значит, быть посему. Но учти, Елизавета, больше я знать о тебе ничего не хочу! Мне все равно, какая судьба постигнет тебя и твоего мужа! И детей твоих, этих маленьких бастардов, которых ты понесешь от мещанина, видеть не желаю! Проклинаю тебя! Тебя и твоих выродков! Не быть вам счастливыми, и детям твоим не быть, и внукам, и правнукам! Пусть и будет у вас богатство, но крапивное семя даст о себе знать! И если ты думаешь, что после моей кончины получишь наследство, то кукиш тебе с маслом! Не бывать тому, чтобы ты и твой хахаль жили в моем доме!

Той же ночью Самдевятов и Лизонька покинули поместье князя. Лизонька долго плакала, не понимая, отчего папенька так упорно не желал принимать ее суженого. Федор Архипович даже и не пытался утешать ее. По дороге в Петербург они обвенчались в крошечной деревенской церквушке, и подслеповатый сгорбленный священник, совершив старинный обряд, провозгласил их мужем и женой.

– Твой отец не помешает нам стать счастливыми, – сказал Самдевятов. Лизонька же никак не могла забыть страшных слов, произнесенных князем. Они, как каленое железо, жгли ее душу. А что, если она совершила ошибку? И вдруг ей придется расплачиваться за то, что она пошла против воли папеньки?

Оказавшись в столице, Лизонька поразилась тому, как живет этот элегантный и надменный город. Она отчего-то считала, что ее наряды не уступают лучшим петербургским, и неприятно убедилась в том, что давно отстала от моды. Самдевятов успокоил ее:

– Лизонька, я заработаю достаточно денег, чтобы воплотить в действительность все твои капризы.

Он сдержал слово: Федор Архипович быстро нашел место в банке, что позволило ему снять большую квартиру, а Лизоньке регулярно посещать модные лавки и ювелирные магазины. Через некоторое время она ощутила первые признаки беременности. Лизонька была рада – наконец-то появится на свет их ребенок!

Выкидыш случился на третьем месяце. Лизонька несколько дней находилась в беспамятстве, а когда очнулась, то узнала, что ее неродившийся ребенок погиб. Она была безутешна и не могла поверить, что такое произошло. Самдевятов, как мог, успокаивал ее, а Лизонька в сердцах выкрикнула:

– Это все из-за того, что я против воли батюшки вышла за тебя замуж! Он проклял нас, и вот оно, подтверждение его пророческих слов!

Самдевятов, нахмурившись, заметил:

– Лизонька, не пристало тебе верить в подобную чушь. Доктор сказал, что все дело в твоей слабой конституции и фамильной предрасположенности к преждевременным родам. Так что твой папенька в самом деле виноват – но вовсе не своим глупым проклятием, а тем, что ты унаследовала от него и его развратных предков этот недуг!

Лизонька медленно возвращалась к жизни. Когда она забеременела во второй раз, то следовала всем советам врача, проводила большую часть времени в саду или в спальне, надлежаще питалась и с радостью наблюдала за тем, как растет ее живот.

Трагедия произошла глубокой ночью – Самдевятов был в отъезде, отправившись по поручению за границу. Лизонька проснулась от страшной боли и поняла, что повторяется тот ужас, который ей пришлось однажды пережить. Она изо всей силы задергала за шнур, висевший рядом с кроватью, на звон прибежали слуги.

Она снова потеряла ребенка. Когда Самдевятов вернулся в Петербург, то застал жену, облаченную в траур. Высохшая, печальная Лизонька с Библией в руке стояла на коленях перед образами и истово молилась.

Самдевятов пригласил лучших врачей: солидные господа долго осматривали Лизоньку, совещались и дружно вынесли страшный вердикт.

– Беременность противопоказана вашей жене, – сказали они Федору Архиповичу. – Третий раз может стоить ей жизни. У нее нет никаких шансов выносить плод. Вам придется смириться с этим. Заболевание, судя по всему, наследственное и чрезвычайно редкое – такое иногда наблюдается в старинных дворянских семействах, представители которых на протяжении многих поколений заключали браки между кровными родственниками. Современная медицина, увы, не может облегчить страдания вашей супруги.

Самдевятов попытался утешить жену, но Лизонька не могла поверить, что в двадцать лет ей вынесен окончательный диагноз – она никогда не сможет стать матерью.

Не ставя в известность мужа, который высмеивал ее страхи и видел во всем естественную причину, коренившуюся в слабом здоровье супруги, Лизонька посетила старую бабку, которая промышляла ведовством. Старуха жила на окраине Петербурга, ходили слухи, что она умеет снимать порчу и вызывать духов.

Обитала ворожея в покосившемся домишке с остроконечной крышей. Содрогаясь всем телом, Лизонька перешагнула через порог и ощутила приторный запах ладана. Она перекрестилась, и до нее донесся полнозвучный глубокий голос:

– Проходи, мать моя!

Лизонька испуганно осмотрелась по сторонам – никого поблизости не было. Вдруг с мяуканьем мимо нее проскользнуло пять или шесть черных котов – животные едва не сбили Лизоньку с ног. Ей сделалось жутко.

– Я жду тебя, мать моя! – Голос звал и влек ее. – Я избавлю тебя от душевной тоски и помогу осуществить твои желания!

Лизонька миновала сени и оказалась перед дверью. Толкнув ее, она попала в комнату, освещенную сотнями горящих свечей. В воздухе витал странный аромат – это был уже не ладан, а терпкий запах сожженных трав, от которого голова немедленно начинала гудеть, а глаза слипались. Старуху она заметила не сразу – та сидела в кресле. Ворожея была старой-престарой, глубокие морщины избороздили ее лицо, седые волосы лились по плечам. Лизоньку поразил длинный крючковатый нос с бородавкой и руки с желтыми ногтями, которые больше походили на когти. Старуха выглядела, как ведьма из сказок братьев Гримм.

Лизонька замерла посреди комнаты, внезапно она услышала хлопок и в ужасе обернулась – дверь закрылась сама по себе. Лиза увидела толстого черного котищу, который лизал лапу около двери. Но не он же закрыл дверь!

– Что, мать моя, пришла, дабы испросить помощи? – подала голос старуха. Лизонька обернулась и увидела, что колдунья, только что сидевшая в кресле, чудным образом очутилась около нее. Она была крошечной и доставала невысокой Лизоньке до пояса.

Лизонька молчала, не в силах вымолвить ни слова. Ворожея взглянула ей в глаза, поднесла к лицу свечку и промолвила: