Звёздный патент (Сборник)

– Почему тогда меня не отстранили от полетов? Вдруг я тоже исчезну, как те, другие?

– Потому что позже они вернулись. Все до единого… – Комендант доверительно склонился к Джокту и ответил на невысказанный вопрос. – Вернулись и сообщили, что видели другую галактику. Другой Млечный Путь.

– Пятьдесят три – шестьдесят четыре генерального каталога? Эм – тридцать один – Андромеда? – быстро назвал пилот первые же пришедшие на ум спиралевидные галактики, схожие с Млечным Путем.

– Нет. Именно нашу Галактику. И там были огромные звездолеты, гигантские станции, были люди! Понимаешь, Джокт? Люди! Другое человечество! И никаких Бессмертных.

– А потом? Что происходило с ними потом?

– Потом все астронавты исчезали во второй раз. Но в этом уже нельзя было винить Приливы.

– Их изолировали? Да? Для подробного изучения полученных данных, как те зонды-спутники, побывавшие в Ядре Галактики?

– Нетрудно догадаться, верно?

– Я все равно не понимаю, – наверное, в десятый раз повторил Джокт. – Во-первых, мне говорили, что среди услышавших зов Прилива имелись не только пилоты истребителей. Там были офицеры линкора, других кораблей с большими экипажами. Как же они могли исчезнуть? Во-вторых, как возвращались обратно? – Джокт волновался, невзирая на то что индап справился с первым страхом, волновался, потому что открывшаяся перспектива стать подопытным кроликом на Земле его никак не радовала, – В-третьих…

– И в-третьих, и в-четвертых, и в-пятых… Вопросов много. Боюсь, что ответов у меня пока нет.

Ну вот. Как на инструктаже перед Первым Боевым, вспомнил Джокт.

– Единственное, что мне известно, – их гоняли бесчисленное количество раз сквозь Приливы на одноместных автоматических катерах, чтобы ускорить повторную встречу с тем же самым, что встретилось и тебе. И потом они начали исчезать. Не знаю, как именно это происходило. Только через какое-то время катера вновь выпрыгивали из Приливов. Кома, транс – таково было состояние всех возвратившихся. Дальше мне неизвестно ничего, только обрывки слухов из коридоров Генерального штаба… Якобы каждый из них побывал неизвестно где и встретился неизвестно с кем. Условно это назвали людьми, не доверяя полностью астронавтам. Все. Занавес. Тайна, покрытая мраком!

– Значит, я не вернусь в Крепость через двое суток… Меня не отпустят.

– Вернешься, – обнадежил комендант, – и тебя отпустят. До следующего раза, дожидаясь, когда ты пройдешь Приливом и вынырнешь в неизвестности. А вот затем, при возврате, тебя точно упрячут иод колпак и разберут твою память по фрагментам. Не удивляйся, что я обо всем с тобой откровенничаю. Проблема в том, что эти исследования проходят уже без участия Штаба ВКО. Вот это меня и волнует.

– Почему?

– Никто не знает, пилот, как развернутся дальнейшие события. Наш хваленый «Общий штурм», которому пропели осанну на всех видеоканалах Солнечной, – всего лишь атака предполагаемых перспективными квадратов. Стрельба по площадям. Бой слепых великанов с великой пустотой! Вот чем это обернется! Я не могу пока сказать, когда начнется «Общий штурм»…

– Через две недели, – не смог удержаться Джокт и, смутившись, поправился, – уже через одиннадцать дней!

– Молодец! Разрешаю и дальше поддерживать этот слух! На то ведь она и пропаганда, чтобы быть и явной, и тайной одновременно.

– Значит, не через одиннадцать? – Джокту почему-то стало жаль и себя, и Барона, и даже Эстелу, что они оказались обманутыми. Пусть даже обман произошел из благих побуждений.

– Не могу сказать, – повторил комендант. – Штурм будет. Это все, что нам положено знать. Когда и почему назначен именно этот срок – решаю не я. И не ты. Но это, честно говоря, мало меня беспокоит. Я полагаю, чем бы такой штурм ни завершился, он не может означать конец всей войне. Неважно – удастся нам успешно его провести или нет… А волнует меня то знание, та тайна, которую кто-то решил оставить для себя. Для личного, так сказать, пользования. И если тебе доведется вынырнуть из Прилива не в той точке, где ты ожидал, не торопись возвращаться. А когда вернешься – вспомни все, что я тебе говорил.

В интеркоме прозвучал сигнал вызова, но комендант никак не отреагировал, даже не попытался узнать, кто его беспокоит. И Джокт понял, насколько важен этот разговор для Старика, который между тем продолжал:

– Глобальный Совет вынужден был уступить давлению верхушки командования ВКО, причем не только и не столько главнокомандующему, как всем нам – комендантам пяти крепостей. И теперь в каждой Крепости ведется свой поиск. Уже – на благо всем. Всей Солнечной.

– А если меня… – Джокт хотел сказать «собьют», но Старик, в который уже раз, понял и без слов.

Ответ же его оказался весьма и весьма уклончив.

– Такое бывает. Ты уж постарайся…

Он тоже не стал договаривать, «чтобы тебя не сбили».

– И еще, Джокт. Хочу, чтобы ты знал мое мнение. Я не верю в предательство или мистическое перевоплощение пилотов в соглядатаев Бессмертных или Приливов. Первые просто в них не нуждаются, потому что им хватает мощи флота и штурмового корпуса, да и с помощью разведзондов можно собрать больше информации, чем известно всем штабистам, не говоря уже о пилотах, вместе взятым. Второе… Как-то это неубедительно звучит – стать шпионом космического процесса. Все равно что поступить на службу к урагану или к законам термодинамики. Но мне кажется, что предатели все-таки есть, только искать их нужно не среди несущих службу в Крепостях и даже не в штабах. Так что удачи тебе и успеха. И лучше будет, если ты не станешь шататься по Мегаполису. Пусть даже к этому все подталкивает и располагает. Ночуй в штабе. Присматривайся. Прислушивайся. То, что я задумал, гарантирует твой возврат в Крепость на девяносто девять процентов. Но ты ведь знаешь, какая пропасть лежит между «тремя девятками» и полной световой скоростью? Ее не измерить всего одной риской, делением шкалы спидометра. И всегда возможны неожиданности. Вот теперь все. Иди, мы и так заставили кое-кого подождать.

Невероятно! Комендант Крепости «Австралия» предложил ему быть шпионом (правда, почему-то всегда лучше звучит слово «разведчик») в штабе ВКО! Хотя, быстро все обдумав, Джокт решил, что в этом нет ничего сверхъестественного или неправильного, раз уж речь зашла о чьих-то интересах, не совпадающих с интересами Космических Сил. Загадкой оставалось, чем же мог Старик гарантировать те самые девяносто девять процентов?

– Да! Чуть не забыл!

Окрик коменданта застал Джокта в дверях, когда он уже видел профиль адъютанта, сидящего в приемной с раздутыми ноздрями. Жужжание аппарата в углу смолкло, и Старик опустил руку на сенсорную клавиатуру селектора связи.

– Пилот Барон! Получите у командира группы сувенир для своего лидера! – После этого комендант развел руками и сказал так, чтобы услышал и адъютант: – Извини, у меня здесь не склад с наградами. Мои поздравления ты выслушал, фанфары и всеобщее ликование для такого случая не предусмотрены, придется подождать до следующего раза, когда это будет «Солнечная корона», а для вручения перед строем сейчас слишком неподходящее время.

Затем он вышел из кабинета, придержав Джокта за руку. И рассыпался в извинениях перед адъютантом.

Нельзя сказать, что это были очень уж душевные извинения. Так, интонация чуть более теплая, чем требовал случай, и сразу же – переход на другие темы. Как дела в штабе? Не замотала ли адъютанта жизнь по дальним форпостам? Как дети? Оказалось, у адъютанта имелась семья, и почему-то Старик помнил поименно всех ее членов, не забыл даже поздравить с прошедшим юбилеем супруги. Взгляд адъютанта чуть потеплел, но все же остался настороженным. Ведь он был явно не простак-рассыльный, которому можно отвести глаза разговорами.

Адъютант наверняка догадался, о чем мог так долго беседовать комендант с неожиданно оказавшимся в центре внимания лейтенантом. Но все же поддержал разговор, эти правила игры были давно ему известны, тем более, разговор получился о вещах, близких адъютанту, а поэтому он не смог скомкать беседу, когда в приемную вбежал Барон, чуть запыхавшийся, с красивым бархатным футляром в руках.

– Пилот Барон! – начал он рапортовать.

– Вижу, вижу, что прибыли! Подождите одну минуту! – с деланным раздражением комендант подтолкнул растерявшегося Барона к своей рабочей каюте. – И прикройте дверь, незачем вам слышать все наши тайны! – Старик тонко издевался над адъютантом, который ничего сейчас не мог с этим поделать.