Звездный свет

Тания поднялась и подошла к месту, где сидел Блейк. Он попытался забрать браслет из моих крошечных ладошек, но коснулся пустоты. Это его встревожило.

Тания забрала браслет у маленькой меня.

— Чьё это? — спросила она папу, и он молча посмотрел на неё, тоже встал и подошёл забрать его.

— Не говори им моё имя, — сказал он малышке Елене, когда Герберт взял её на руки.

— Чей это браслет, медвежонок?

Он называл меня медвежонком.

Малышка засмеялась, и он улыбнулся. А затем повторил вопрос, но ещё ласковее.

Тания смотрела на браслет странным взглядом, пока маленькая я всё хихикала, но не называла Блейка.

Блейк с облегчением выдохнул и сел обратно на диван.

Папа вернул браслет маленькой Елене и поставил её на пол.

— Выясни, — скомандовал он Тании и вышел из комнаты.

Он всё ещё злился на неё. А она просто осталась стоять, глядя на меня, а затем на диван, как будто бы видела Блейка. Он тоже это заметил и встретился с ней взглядом.

Она закрыла глаза.

— Она твой единственный шанс получить наездника. Поэтому прошу, не причини ей вреда. Береги как зеницу ока. Пожалуйста.

Мы оба ахнули. Он перевёл взгляд на меня, всё ещё играющую с его браслетом. После некоторой паузы он кивнул, словно она могла его видеть.

Она наклонилась к малышке Елене.

— Это Блейк, милая? — спросила она. Она всё знала. И тогда до меня дошло. У них с мамой был дент. Так он образуется. То стихотворение — оно было про дент.

Картинка вновь изменилась, останавливаясь на вечеринке.

Двухлетняя я гуляла вместе с Блейком. Он держал меня за руку, и мы обходили двор по кругу. Здесь было много взрослых. И ни одного ребёнка. Трое мужчин, принёсших драконью клятву, тоже были тут, помимо прочих.

Я помню эту вечеринку, потому что видела фотку себя в этом праздничном колпаке на ноутбуке Тании. Фотку, которую я потеряла той ночью на автомагистрали 40.

Скоро она нас покинет. Была ли ещё жива в этот момент моя настоящая мама? Не знаю.

Я не сводила глаз с Блейка, который помогал мне забраться на детскую игровую площадку во дворе. Это был всё тот же дом.

Я заметила и Танию, наблюдающую за маленькой мной. Она улыбалась, словно бы видела, как Блейк поддерживает малышку.

Маленькая Елена съехала по горке, и он поймал её внизу, но не стал брать на руки. Только осторожно касался.

Всё это не имело никакого смысла, потому что я знаю, что не видела его. Я бы запомнила.

Он показал язык, и малышка его передразнила. Он засмеялся, а потом снова скривился, и, как я поняла, она попыталась повторить. А затем они вместе расхохотались.

Я подошла к ним и присела рядом, глядя, как они корчат рожи друг другу.

Вдруг он вздохнул.

— Так будет не всегда, да? — заговорил он с моей маленькой версией. — Иначе ты бы запомнила.

Он убрал выпавшую прядку ей за ухо.

Малышка посмотрела на Блейка. Он внезапно стал очень грустным, и двухлетняя Елена спросила:

— Что случилось?

— Тссс, ничего, — торопливо ответил он, испугавшись, что кто-нибудь мог услышать.

Картинка снова изменилась.

Это уже было другое место. Герберт и Блейк бегали по дому, пока Тания кричала на втором этаже. От боли.

— Нет, — пробормотала я, сложив два и два. Она рассказывала мне об этой ночи. Я попыталась подняться к ней, но дошла только до двери в спальню. Войти я так и не смогла.

Как только я поняла, что происходит, крик из её комнаты тут же подтвердил это. В этот самый момент моя настоящая мама в Пейе сгорала в своей постели, и её дракон чувствовала это.

Внизу зарыдала малышка Елена, и я спустилась по лестнице. Герберт поднял её на руки. Он пошёл с ней в другую комнату, Блейк за ним, и картинка снова поменялась.

Нас снова было четверо. Уже без Тании. Маленькая Елена выглядела уже немного старше, около четырёх, и что-то мне подсказывало, что больше она не может видеть Блейка. Но он был рядом, всегда рядом, просто наблюдая за ней с грустным выражением лица.

Должно быть, малышка совсем недавно перестала его видеть, потому что продолжала искать его за диваном и занавесками.

Блейк зажмурился. Ему невыносимо было на это смотреть.

— Елена? — позвал папа и остановился на пороге с курткой в руках.

Девочка отпустила занавеску и посмотрела на него.

— Мамочка не вернётся?

Герберт не замечал признаки и неправильно понял её, но опустился на корточки и крепко обнял.

Он надел на неё курточку, и мы вышли. Блейк пошёл следом, пройдя дверь насквозь, как призрак.

Картинка вновь завращалась. Здесь маленькой Елене около восьми. Зазвонил телефон, трубку взял Герберт. Я ничего не услышала, но у Блейка явно получилось, и он был встревожен. Он бросился ко мне и оставался рядом, пока папа не договорил.

Герберт бросил трубку, схватил меня и ключи, и мы ушли без каких-либо вещей.

Сцена изменилась. Мы были в одной из моих комнат, которые я часто меняла, переезжая. Десятилетняя Елена рыдала во весь голос.

Стук в дверь привлёк внимание Блейка, будто бы он мог видеть сквозь стены.

Затем дверь в мою спальню открылась, и к нам вошла Тания.

— Пожалуйста, не делай этого, — взмолилась реальная я, потому что знала, зачем она здесь. Они думали, что я никогда не смогу с этим справиться, и поэтому она пришла, чтобы стереть всё.

Блейк просто стоял в стороне, наблюдая за Танией и плачущей Еленой. Тания начала заверять, что я ничего не вспомню. Что я буду считать своего отца добрым, любящим человеком, каким он всегда и был. Я заметила Герберта, застывшего на пороге, но он тут же ушёл.

Десятилетняя Елена перестала рыдать, закрыла глаза, и Тания ушла.

Тело девочки вздрагивало каждые несколько секунд от всхлипом. Последствия сильной истерики.

Блейк подошёл к моей кровати и лёг рядом. Он начал напевать что-то. В глазах моей маленькой версии всё ещё стояли слёзы, когда она закрывала их.

Я помню его лицо в тот день на репетиции его группы, когда призналась ему, какие чувства вызывают во мне его песни. У него тогда была понимающая улыбка, потому что он знал, как давно я знаю его голос.