Звездный свет

И да, мы все друг другу родные. Никаких «мачех», «отчимов», «падчериц», «сводных сестёр» и так далее.

Это хорошая ночь.

За трапезой раздался звонок с кэмми сэра Роберта. Я следила за ним взглядом, пока он вставал из-за стола и выходил наружу.

Каждый раз, когда звонил его кэмми, я думала, что это Блейк. Но он ведь пришёл бы сюда сегодня, если был бы на связи. И каждый раз, возвращаясь, сэр Роберт не говорил ничего, не бросал на меня взгляды, и я понимала, что это не Блейк. И с каждым разом правда становится всё очевиднее. Он мёртв. Он нашёл меня, каким-то образом стёр мне воспоминания о том, что было после смерти, и устроил нам прощальную встречу.

Я сдержала слёзы и снова встретилась взглядом с Эмануэлем, сидящим по диагонали от меня, рядом с Энн.

«Пожалуйста, дождись доказательств», — просили глаза Эмануэля. Я послала ему мягкую улыбку и сделала глубокий вдох. Ладно, подождём неоспоримых доказательств. Нужно просто набраться терпения.

Сэр Роберт долго не возвращался. Только когда мы закончили делать групповые снимки, он вновь появился в бальном зале.

Он подошёл к моему отцу и прошептал что-то ему на ухо, а тот заулыбался и кивнул. Затем сэр Роберт кивнул диджею, работавшему сегодня наряду с оркестром, и вышел на помост.

Он собирается петь? Не удивлюсь, если он умеет — у его сына потрясающий голос.

— Нет, Елена, я не собираюсь петь.

— Вы тоже можете читать мои мысли? — улыбнулась, но мысленно испугалась, что это правда, потому что тогда он узнает, что сделал Эмануэль.

— Нет, но твоё выражение лица говорит само за себя, — все в зале рассмеялись. — Пришло время попросить наших новобрачных открыть танцевальный вечер. Молодёжь хочет веселиться.

— Да, да! — выкрикнул Джордж с бокалом пива в руке, Бекки в шутку шлёпнула его по груди.

Мой папа и новообретённая мама вышли рука об руку в центр зала. Она выглядела великолепно с белыми цветами в серебристых волосах и в невероятно красивом платье — белоснежном, кружевном, прилегающем к телу и расширяющемся на уровне колен. Её глаза выцепили в толпе нас с Энн, и она подмигнула нам обеими.

Отец притянул её к себе одной рукой, и она оказалась в его объятьях. Все захлопали — момент, заслуживающий того, чтобы закатить глаза.

Папа и Констанс рассмеялись, нашёптывая что-то друг другу, пока их тела кружили по залу. Она искренне смеялась, а потом был краткий поцелуй.

Я не могла сдержать улыбки, глядя на них. Из них получилась красивая пара.

У песни, которую они выбрали, было долгое вступление — нежная, прекрасная мелодия. Они плавно скользили по залу, глядя друг другу в глаза. Оба выглядели счастливыми.

Затем началась вокальная партия, и моя улыбка испарилась.

«Предан, обессилен и, может, порабощен.

Ни то, ни другое, я был спасен».

Моё сердце пропустило пару ударов, я закрыла глаза. Это был голос Блейка.

«Милая, дорогая, любимая, крепче обними меня.

Моё сердце — твоё, видел свет я».

— Когда он это записал? — спросила я Сэмми, посмотрев на неё увлажнившимися глазами.

Её глаза тоже блестели, и слезинка потекла по щеке. Она не стала её смахивать.

Она обняла меня я. Я прислушалась к словам. Это было одно из его стихотворений. То, которой я прочитала той ночью, когда я поняла, что Люциан говорил мне правду. Никто не полюбит меня так, как Блейк.

— Пока ты была в коме.

Они все называли это комой, потому что искренне верили, что он вернётся. Но я больше не верила. Иначе почему я слышала тот разговор со жнецом?

В песне были соединены два стихотворения — вторым было то, которое объясняло, что такое дент, но я сомневалась, что хоть кто-то из присутствующих это понял. Он добавил эти строки в припев.

«Я видел надежды, испытал страхи твои,

Я прожил годы в твоей тени.

Малыш, успокойся в объятьях моих,

Воля влюблённых у нас, у двоих».

Моё сердце ныло от тоски. Я закрыла глаза, пытаясь представить, что это он сейчас поёт, вживую. Это было слишком для меня, я забыла, как дышать.

«О, я так был неправ, любовь моя,

Где моё место, теперь знаю я.

Моя тьма умерла, больше нет зла,

Наша общая связь потрясает до дна,

Не уходи, эта печаль слишком сладка.

Я здесь и буду любить тебя всегда».

А затем вновь прозвучал припев. Я могла слушать эту песню вечно. Сэмми погладила меня по спине, пока я прижималась к ней. Никогда бы не подумала, что буду так сильно по нему скучать. Его голос поднялся на октаву выше во время второго припева. Мне казалось, будто кто-то сжал моё сердце в тиски. Я постоянно слушала его песни последние три месяца, но эту, эту я слышала впервые.

Я хотела выйти из зала, но мне не хватило сил. Я не могла расстаться с его голосом.

— Эй, всё будет хорошо, тише, тише, — шептала Сэмми мне на ухо, крепко обнимая. Ничего не будет хорошо, никогда. И хуже всего, что она сама не знает, о чём говорит. Ничего не будет хорошо. Когда они найдут его тело, они тоже это поймут. Это было жестоко, включать эту песню. О чём только думал мой отец? Да о чём они все думали?

Я нашла в себе силы встать и уйти. Нужно снять это узкое платье, нужно вспомнить, как дышать.

— Елена, — позвала Энн, но Эмануэль мягко её остановил. Бекки ахнула. Как и все в зале. Мне всё равно, что там сделал отец — возможно, какой-то крутой разворот в танце или типа того.

Дверь была совсем рядом, всего в нескольких шагах. После проигрыша вновь зазвучал припев, и я замерла на пороге.

«Малыш, успокойся в объятьях моих.

Я нуждаюсь в тебе больше, чем знаешь,

Свет во мне ты выбираешь».

Эти слова уже не были похожи на студийную запись, но мне было слишком страшно развернуться. Я боялась, что там будет стоять Исаак или Тай, пародирующие голос Блейка.

«Ты нужна мне сейчас, я все исправлю,

Рядом с тобой я крылья расправлю,

Чтоб бороться, чтоб победить.

Только лишь ты можешь демонов усмирить.

Твоя невинность, твоя чистота,