Звездочёт

* * *

Двое молчали в автомобиле, не в силах подобрать нейтральной темы для беседы. А возможно, испытываемое ими было так глубоко, что казалось невозможным разрушать это пустой беседой. Вязкую смысловую тишину мог бы разбавить телефонный звонок, но, как назло, аппараты молчали. Накрапывал мелкий дождь, постепенно усиливаясь и обещая перейти в очередной поток воды. Дворники бесшумно смахивали мелкие капли с лобового стекла, ненадолго возвращая чёткость расплывавшемуся перед глазами миру. Оба погрузились в себя, пытаясь разобраться в своих эмоциях, но на удивление всё ярче чувствуя присутствие рядом другого. Того, о ком думали.

Автомобиль, послушный указаниям мужчины, плавно затормозил около дорожки, ведущей к небольшому дому, небогатому, но выглядящему нарядно за счет обвивающих его гирлянд, включенных по позднему времени в преддверии Дивали. Но Джаеш не торопился выходить. Понимая, что это может быть воспринято неправильно всё ещё слишком смущённой после их поцелуя девушкой, он тем не менее решился.

– Савитри, – позвал он отрешённую девушку, перед глазами которой попеременно вставали Шьямал и улыбающаяся Лаванья Кашьяп, собственнически держащая под руку Джаеша.

– Да? – глухо отозвалась она, чуть повернув к нему голову.

Он промолчал, вместо ответа доставая из внутреннего кармана пиджака то самое, приобретённое для неё ожерелье.

– Это тебе, – он был немногословен, протягивая ей подарок, отведя взгляд в сторону.

– Мне? – Савитри распахнула глаза и приоткрыла рот, неверяще глядя на украшение, которое сразу узнала. «Не может быть! Он не мог купить это мне! Так не бывает!» – обрывки мыслей в голове не давали прийти в себя, и она только растерянно качнула головой, когда он спросил:

– Примеришь?

Отстегнув ремень безопасности, Джаеш повернулся к ней и оказался неожиданно слишком близко. Слишком – для своего и её спокойствия. Эмоции, до этого плескавшиеся на дне души, разрастались в бурю, затапливая ростки благоразумия. Он глубоко втянул носом воздух, жадно улавливая оттенки её аромата. С трудом удерживая себя от того, чтобы не коснуться губами нежной кожи шеи, расправил ожерелье и, склонившись к ней, застегнул замочек. Пальцы, не послушные воле, скользнули по ожерелью, очерчивая тонкую цепочку и обжигая девичью кожу требовательным прикосновением. Коснувшись щеки, он повернул к себе её голову, заглядывая в затуманенные глаза. Сердца вторили друг другу, перекликаясь общим ритмом, а дыхание словно застыло, когда закрылись глаза и коснулись друг друга губы. В томительном, медленном, бесконечном прикосновении. Невозможном, когда соприкоснулись не губы – сердца. Делясь всем невысказанным – теплом, нежностью, смущением, робостью и зародившейся любовью. Не узнанной, не понятой и не принятой. Потому что едва двинулась Вселенная, закручиваясь незримой мощью, сокращая расстояние между двумя мерцавшими звёздочками, как перед внутренним взором девушки мелькнула смазанная картинка, неправильная, ложная, несвоевременная. Уничтожая истину. Глаза распахнулись, и Джаеш, почувствовав её застывшие губы, отпрянул. Савитри не пыталась отвернуться, но столько боли, горечи и негодования было в стремительно наполнявшихся слезами глазах, что он нахмурился и выдохнул:

– Что?

Короткое словечко словно плотину прорвало. Савитри, задыхаясь от негодования, чуть не кричала на того, кто смутил её покой с нечестными, как ей казалось, целями.

– Вы думаете, что вам всё можно?! Как вы смеете надевать на меня ожерелье, предназначенное вашей невесте? Как вы смеете целовать меня? Я не приемлю такие отношения, слышите, вы, мистер Зазнайка?! В вашем испорченном мире это считается нормальным! Но не в моём! – она выдохнула, не замечая, как чернеют, наливаясь гневом, глаза молчащего мужчины. Продолжила, выплёскивая разочарование и боль сердца, вряд ли понимая, почему кричит: – Любовь – это Божье благословение, чудо, случающееся между мужем и женой! А вы хотите поиграть со мной?! Я не игрушка, мистер Сингх! И вы не мой муж и не мой жених, вы не имеете права прикасаться ко мне! – Савитри сорвала ожерелье, тонкой струйкой стекшее с её руки на пол автомобиля. Со злостью дёрнула ремень, который, словно испугавшись гнева девушки, послушно отстегнулся, и выскочила под ливень.

– Что за?! – выругавшись во весь голос, Джаеш в несколько ударов сердца оказался около не успевшей даже отойти от машины девушки и, с силой вцепившись в её предплечья, почти приподнял, прижимая спиной к машине.

– Всё сказала?! А теперь послушай меня! – Савитри замотала головой и закрыла руками уши, чего Джаеш, собиравшийся с духом для самого важного признания в своей жизни и для этого прикрывший глаза, не увидел. – Ты выйдешь за меня замуж! – слова прозвучали приказом. Не то и не так он хотел сказать, не с этого начать, но выведенный из себя глупыми нападками сумасшедшей девчонки, дал волю раздражению. Открыл глаза и прорычал ей прямо в лицо: – Поняла?! – перехватил вскинутые защитным жестом руки, опуская их и заводя ей за спину, прижимая к себе сопротивляющуюся девушку, и впился жёстким поцелуем в её губы, не пытаясь сдержать трансформировавшуюся в страсть злость. Принуждая, покоряя, требуя. И только услышав негромкий вскрик Савитри, который она не сдержала, когда он прикусил её губу, отстранился от неё, пытаясь сквозь стену дождя разглядеть её реакцию на своё предложение.

– Отпустите! – Савитри рванулась из его рук, и он демонстративно разжал их, чуть оттолкнув её от себя.

– Садись в машину!

– Нет!

Не разбирая дороги, не думая, куда идёт, Савитри бросилась по дороге, путаясь в длинном подоле ленги, стремясь сбежать от своей судьбы…

А Джаеш со всей силы ударил раскрытой ладонью автомобиль, услышав только однозначно понятый им ответ «нет»…

Глава 11 Встреча в Джантар-Мантар

Сон не шёл. И Джаеш бездумно смотрел на пробегающие по потолку неизвестно откуда взявшиеся пятна света – отсветы фонарей и фар проезжающих машин не могли добраться до десятого этажа, но поток теней тем не менее не останавливался, танцуя в рваном ритме. Под стать ритму его сердца. Думать об этом не хотелось. Вообще не хотелось думать. Не хотелось и чувствовать…

Дверь, ведущая на террасу, была открыта, впуская влажный воздух. Дождь лил и лил, напитывая истосковавшуюся по влаге землю, даря долгожданную свежесть природе. Но не лежащему без сна мужчине. Стиснутое сердце никак не могло расправиться, не позволяло лёгким сделать глубокий вдох. «Надеюсь, она уснула», – мелькнула мысль-беспокойство за Савитри и тут же уколола воспоминаниями, которые, точно дождавшись разрешения, снова принялись мучить своей неправильностью.

Пару часов назад он резко затормозил перед почти бегущей по дороге девушкой и практически зашвырнул её в машину, лично пристегнув Савитри и рявкнув, чтобы не шевелилась. Сев за руль, позвонил ювелиру и отменил ужин, сухо и кратко извинившись. После чего резко развернул автомобиль и поехал в отель. Савитри, измотанная истерикой, уснула ещё во время его телефонного звонка, и он снова внёс её на руках в отель, а затем и в номер. Отстранённо, отгоняя от себя эмоции, клубящиеся сгустком боли глубоко в душе. Не давая ни единого шанса чувствам отзываться на её близость и беззащитность. Вызвал горничную, отдав привычное уже указание переодеть девушку, и ушёл к себе. Стащил с себя промокший костюм, зашвырнул его, куда пришлось, и упал на кровать. Короткое слово набатом стучало в висках, заставляя сжимать зубы.

«Нет! Нет! Нет!» – хороводило оно, замораживая впервые рождённое в сердце тепло.

– К чёрту! – выругался Джаеш вполголоса, вставая с горячей кровати и сбитых простыней. Извечное средство успокоения, всегда бывшее под рукой, ждало его в гостиной. Сделав звонок, он заказал кофе и лёгкие закуски, попросил горничную сменить постель, после чего открыл ноутбук и загрузил последний отчёт о деятельности корпорации. Ночь будет бессонной, зато проведённой с пользой. Чувства послушно опустились на дно души, вытесненные сухими цифрами и сводками, графиками и диаграммами.

* * *

Как давно она не летала во сне? Давно. В детстве, беззаботном и далёком, она часто взлетала, едва закрыв глаза, наслаждаясь потоками воздуха, овевавшими её тело. Упивалась невесомостью и свободой. Взмахивала призрачными крыльями и отдавалась на волю ветра. Но детство ушло, забрав с собой явное волшебство, и теперь, чтобы ощутить его, требовалось особое состояние духа, увы, не всегда достижимое за суетой дел и забот.

Она снова летала. Только иначе, чем в детстве. Чувствуя чью-то бережную заботу и силу, которая удивительным образом трансформировалась в крылья, подарившие возможность взлететь. Блаженствовала, доверяя этим новым, таким надёжным крыльям, которым, чудилось, под силу нести её вечно, сквозь все бури и грозы, которые возникнут на её пути в будущем. Она улыбалась и летела…