Звездолет «Иосиф Сталин»
Шрифт:
Он озадаченно покачал головой.
– Что тогда?
Князь постарался, чтоб голос не выдал его волнения.
– Все, что угодно…
Год 1929. Январь
СССР. Калуга
… Цандер бывал в этом доме.
Старый, но не ветхий двухэтажный дом в Калуге семья Циолковского занимала уже очень давно, еще, кажется, с довоенного времени. Дом стоял посреди сада и летом над зеленеющими кронами поднимался второй этаж, где гениальный самоучка создал себе лабораторию. Сейчас же заснеженный дом казался вымершим.
– Константин Эдуардович! Вы дома? Можно к вам?
Слова сорвались с губ клубами пара. Холодный был февраль, трудный.
– Дома, дома.
Женский голос с первого этажа заставил его опустить голову. Скрипнула дверь. Полная женщина в накинутой на плечи шубе смотрела на него с высокого крыльца. Смотрела без удивления. Цандер понял, что таких вот энтузиастов межпланетных путешествий ходит к хозяину немало и женщина приняла его за одного из них.
Подумав об этом, он улыбнулся.
Не так уж она и была не права…
– Входите. На верху он. Поднимайтесь… Вы из Москвы?
– Да. Я Цандер. Из Москвы.
Женщина махнула рукой в сторону лестницы.
– Там он…
Следуя жесту, он поднялся на второй этаж. Ничего тут не изменилась. Гений жил в окружении своих материализованных идей. Модели механизмов и аппаратов, придуманных провинциальным гением, лежали, висели, стояли по всей комнате. Места тут хватало только для стола, сундука и плетеного кресла. Сбросив пальто на сундук, потирая руки с мороза, пошел к хозяину.
Глуховатый гений узнал его, и направил на собеседника слуховую трубу, отодвинув недопитый стакан с чаем. Цандер и сам наклонился вперед и прокричал прямо в медное жерло.
– Константин Эдуардович! Вы меня слышите?
– Говорите, – отозвался Циолковский. – Говорите, Фридрих Артурович.
Подгоняемый временем московский гость рассказал об общих знакомых, передал несколько немецких и австрийских журналов, а затем приступил к главному.
– Константин Эдуардович. Я пришел поговорить с вами о вашей идее космической станции.
Хозяин наклонился поближе. Удивление, с которым он посмотрел на гостя говорило о том, что он подумал, что ослышался. Москвич подтверждающее закивал – все правильно. Старик выпрямился, откинувшись к спинке.
– А не рановато? По моим расчетам время станций наступит еще не скоро…
– Ошибаетесь, Эдуард Константинович. Не забывайте, в какой стране мы с вами живем… Тут время сжато и ускоренно.
Он показал вверх, где над головой ученого висела модель цельнометаллического дирижабля.
– Раз уж ваши идеи с дирижаблями Советская власть смогла реализовать, может быть и все остальные идеи близки к воплощению? Во всяком случае, ближе, чем вы думаете?
– Да зачем нам сегодня станция? – возразил хозяин. – Мы хоть и пятилетние планы принимать будем, только не читал я, что в этой пятилетке нам на Луну лететь запланировано или на Марс. А если нужной цели нет, то и станция – игрушка. Просто дорогая игрушечка…
Московский гость улыбнулся.
– Только ли?
– Конечно. Станция
это только… Вы, Фридрих Артурович, только в слово вслушайтесь – стан-ци-я…Он посмотрел на гостя поверх очков, словно взглядом хотел передать часть собственной убежденности.
– Маленькая точка на карте. Остановился паровоз, угля набрал, пассажиры чаю выпили, ноги размяли и – дальше. Вперед в светлое будущее!
Цандер отрицательно качнул головой.
– Не могу согласиться с вами, коллега. Вы рассматриваете станцию как какой-то вокзал на орбите. Примчался паровоз, углем загрузили – и дальше помчался…
Глухой гений мелко, по-стариковски рассмеялся.
– Естественно! Станция и нужна как промежуточный пункт для дозаправки, – убежденно отозвался ученый и мечтательно прищурился. – Самое интересное – это планеты… Луна, конечно, в первую очередь, Марс со спутниками, Венера…
Лицо его помолодело, и Цандер поспешил согласиться.
– Все так… Конечно так… Только я думаю это задачи завтрашнего дня. Сегодня космос надо ставить в помощь социалистическому хозяйствованию!
– Конечно! Представляете себе – целая новая планета! Какие возможности! Какие горизонты!
– Ну, это когда будет… Сами же писали, – Цандер на память процитировал хозяина – «человечество… в погоне за светом и пространством сначала робко проникнет за пределы атмосферы, а затем завоюет себе все околосолнечное пространство».
Он поднял палец.
– Робко! Не сразу вперед, а постепенно, с оглядкой, осторожно… Вот и станция нужна чтоб подняться, оглядеться и сообразить туда ли идем?
Не желая спорить и тратить время по пустякам, Циолковский махнул рукой.
– В конце-то концов, смысл и назначение вещи придают люди, которые её строят. Когда у страны появится возможность строить внеземную стацию, её конструкторы придумают, как её использовать…
У гостя было, что сказать престарелому гению, но он не имел полномочий. Пока не имел.
– Тем, кто станет конструировать станцию, будет несравненно легче, если они станут опираться на ваши идеи, Константин Эдуардович. Ведь вы думали над какими-то общими принципами? Нет смысла заново открывать Америки и изобретать велосипеды?
Старик шутливо поднял руки.
– Ну, хорошо… Сдаюсь. Сами-то вы как её представляете?
– Пока никак… – качнул головой гость. – Есть мысли, но о них говорит еще рано. Для меня ясно одно. Она должна быть достаточно вместительной, чтоб там могли работать научные коллективы и условия жизни там должны быть примерно такие же как и на Земле.
Хозяин покрутил головой.
– Что ж вы так сразу-то «коллективы». Кто знает, как человек себя будет чувствовать в невесомости… Разобраться сперва надо.
– Вот построим станцию и начнем разбираться. Советским людям все по плечу.
– Советский человек из тех же костей и мяса сделан, что и любой другой, – упрямо возразил старик. – Это еще надо посмотреть…
Цандер прижал руку к груди и со всей убежденностью сказал:
– Так для того и станция, Константин Эдуардович! Наукой там займемся, экспериментами! Чтоб места много, чтоб удобно!