Звездолет возвращается на Землю (сборник)

— Записи в шкафу номер одиннадцать. И в капсуле… Не укажешь, так и не найдете! Все!

Голова Георгия Павловича скрылась, дверь захлопнулась. На этот раз — надолго.

Вот она какая, капсула с «Ласточки». Ничем не отличается от теперешних. Тяжелая металлическая сигара. С такими Олегу приходилось иметь дело не раз. Но эта — с «Ласточки». Вот и три цветных кольца — опознавательные цвета — и надпись: «АКЛ-1» — автономная космическая лаборатория № 1.

С несвойственной ему робостью и тревожным любопытством Олег открыл капсулу. В пластмассовой коробке лежали ролики с микропленкой. Под роликами — толстая тетрадь. Олег бережно вытащил ее. На переплете поблескивало тиснение — эмблема звездного флота Икар. Бортовой журнал «Ласточки»! С бьющимся сердцем Олег открыл его. Перелистал. Записи от руки.

Их немного — сорок семь. Всего сорок семь суток жила «Ласточка».

Отложив в сторону журнал, Олег заглянул в глубь капсулы. Там что-то поблескивало. Ему пришлось повозиться, чтобы открыть дно капсулы. Он с удивлением рассматривал крохотный аппарат… Среди тонких механизмов, сплетений, проводников сверкал голубым огнем кристалл, стиснутый лапками зажимов. Никакого сомнения — перед ним довольно примитивный кристаллический фонограф, одна из первых моделей. Чей же голос хранит многие десятилетия этот кристалл? Какой рассказ, какие слова спрессованы в его светлых гранях?

Шелест и треск то громче, то слабее. Так минута за минутой. И когда Олег уже начал терять надежду, неожиданно громко и отчетливо прозвучал женский голос: «…ничего непонятно. Ее щупальца охватили „Ласточку“. Бушующая в недрах туманности радиобуря лишила нас связи с Землей. Почему вы медлите? Почему ракеты не выходят?»

Хаотический треск заглушил человеческий голос, но затем снова прорвалось:

«…это затормозит ее движение, сократит скорость почти на треть. Все рассчитано точно… Я верю в человечество, верю, что здравый смысл победит. И поэтому иду на это. Это мой долг Человека… Она уже рядом. Экран залила глухая темень. Ни искры, ни звездочки. Тридцать четыре часа назад на аварийной ракете Лида и Ирина покинули „Ласточку“. Я осталась. Ты поймешь меня. Кто-то должен это сделать. Это — долг командира. Мое право.

Родной мой! Ты поймешь, почему я не вернулась. Через три минуты я отправлю этот кристалл и бортовой журнал в снаряде связи. Он уйдет на Землю. К тебе.

Еще минута. Снята пломба и вынут стопор красного рычага. Не упустить бы момент столкновения „Ласточки“ с этой гадостью. Трудно. Не упустить… и вовремя потянуть рычаг. Какая радость! Сквозь кварц верхнего иллюминатора замерцали звездочки. Я узнаю их. Мицар и Альп ар! Я дарю их тебе. Пусть это будут наши звезды. И пусть никто не обивается за это на меня. Так хочется жить… Так хочется, чтобы ты помнил меня. Их две. Ты посмотришь на них и вспомнишь, что была Лина. Она очень, очень любила тебя…»

Олег широко раскрытыми глазами всматривался в мерцающий кристалл. Несколько секунд длилась тишина. А потом комнату наполнили свист и рокот. Затем все перекрыл треск. И в этом треске потонул голос Лины Одены. Олег наклонился к самому кристаллу, он слышал ее голос, но слов уже не мог разобрать. Или голос ему чудился?

Вдруг кристалл брызнул ослепительным светом. Когда Олег открыл глаза, кристалл угасал, тихо и печально звеня.

«Ее нет»

В районе Большой марсианской обсерватории бушевала песчаная буря. Экран был закрыт рыжей, мятущейся пеленой. Напрасно оператор менял настройку: ничего, кроме потоков песка. Ничего не было и слышно.

— Безнадежно! — проворчал Гасанов, сердито щуря глаза. — Говорили говорю: неудачное выбрали место.

— Жаль, — Жубин вздохнул. — А как нужны их данные, как нужны! Садись, Гасанов. Подумаем…

Да, было над чем задуматься! С раннего утра программные машины давали задание за заданием, и, повинуясь им, шевелились усы зеркала и иглы антенн наземных постов, астролокаторных установок на Луне, Марсе, спутниках, на астромаяках Большой космической трассы, пересекающей всю солнечную систему. В лаборатории института шла невидимая и беззвучная работа машин информации. Миллионы поступивших и обработанных данных передавались дальше логическим машинам, а уже те в двух-трех строках цифр или символов выдавали необходимые сведения людям. Но машины были не всесильны!

Большая часть станций очень скоро указала район источника сигналов. Однако некоторые станции с новейшей аппаратурой и самые дальние давали противоречивые сведения. К исходу дня фотометристы обнаружили и сфотографировали пылевидное облако. Оно было крошечным, а скорость его не соответствовала данным «Лаек». Все это было непонятно и вызвало горячие споры. Вот и сейчас Гасанов, словно не слыша Жубина, наседал на невозмутимого Жеррара.

— Нет, ты скажи, в чем дело? Почему такой разнобой? Если, кроме радиоэха этой крошки, и существует что-то еще, то где оно? Где? Где та, настоящая, «Черная комета»?..

— Да и в самом деле, — поднял от таблиц широкое лицо Азаров, — где ж она?

— Ее нет.

В дверях стоял Гордеев, возбужденный, сияющий.

Мгновенно наступила тишина. Провожаемый взглядами, Гордеев подошел к столу. Пригладил рукой серебристую шевелюру и повторил:

— Никакой «Черной кометы» нет.

— Объясни, — коротко бросил Жубин.

— Включите информатор.

Автомат говорил монотонно, без выражения, но четко произносил каждое слово:

— Согласно программе, дважды за восемь минут прекращалась работа всех радиостанций на Земле и в космосе. Зафиксировано только некоторое изменение характера сигналов извне, совпадающее по времени с прекращением работы радио. Вывод: пылевидное облако отражает не только радиосигнал земного происхождения. Существует второй источник радиосигналов, не контролируемый.

Результат дешифровки: диапазон сигналов извне соответствует межзвездному.

— Старая песня, — разочарованно прошептал Томпсон Олегу. — «Разговаривает» межзвездный водород. А я думал, что действительно что-то…

— Тихо! — зашипел на них Азаров.

После короткой паузы автомат продолжал:

— Результаты второй дешифровки: сигналы извне — чередование в определенном порядке коротких и длинных сигналов…

Жубин резким движением сбросил очки:

— Звукозапись!

В напряженной тишине, словно далекий стон, прозвучал прерывистый сигнал, и сразу же затрещала дробь посылок. Затем снова стонущий звук, и снова дробь.

Заскрипел голос автомата.

— Результат третьей дешифровки: сигналы извне соответствуют характеру радиосигналов передатчика звездолета «Победа-первая».

— Вот это да!.. — загрохотал густой бас Азарова. — Это, я понимаю, новость.

Сумерки спустились на город. Праздник Лета заканчивался. Парки и улицы заполняли толпы людей. Звучали музыка, веселый смех. На экране зеленого театра струились потоки светомузыкального концерта.

Вдруг все смолкло. Потом над скверами, улицами и площадями проплыл аккорд сигнала чрезвычайного сообщения. Первый, всегда несколько тревожный…

Над Домом связи зажегся, отбрасывая зеленоватое зарево на вечернее, еще совсем светлое небо, экран всемирной информации. В его сиянии появилась исполинская фигура Гордеева.

— Дорогие товарищи, друзья! Мне поручено сообщить всем жителям Земли следующее. Около семидесяти лет тому назад начался новый этап завоевания космоса. С лунного ракетодрома стартовал и ушел в глубь Вселенной звездолет — фотонная ракета «Победа-первая».

Подчинив световой луч, человек получил возможность достигнуть других звездных систем. «Победа-первая» покинула Землю, имея на борту необходимые запасы энергетического вещества, конденсированного продовольствия и воды, многочисленные приборы и снаряжение. Корабль повели опытные астронавты: Виктор Донцов — командир, Андрей Перевощенко — инженер-ядерник и Крылов — инженер-электроник.