Звездолет

Ну ладно, может, слегка из вредности. 

Солара не отрицала своей радости от вида испачканных рук Дорана. С каждой новой повинностью его ногти понемногу теряли блеск, несколько волдырей на ладонях вскоре превратились в мозоли, и по мнению Солары, такая кожа приличествовала парню куда больше, чем мягкая как у младенца. 

Так что, если подумать, она оказывала ему услугу. 

– Ты пропустил местечко, вот здесь. – Солара указала на участок плесени у стока в ванной. Переработанный воздух корабля был таким сухим, что появлялась лишь самая прилипчивая плесень, которую почти невозможно уничтожить. – Придется хорошенько постараться. 

Оторвавшись от уборки, Доран присел у стены, утер пот со лба и посмотрел на нее синими глазами, горящими задором от физического труда. Затем устало усмехнулся краешком губ, и на секунду где-то в районе пупка Солары затрепетали ангельские крылышки. 

Она потерла живот, избавляясь от назойливого ощущения. Наверняка это просто предвкушение дня помывки. Ничего больше. 

– Не стесняйся, покажи, как это делается, на своем примере, – предложил Доран. 

– Отличная попытка. – Солара бросила полотенце на ближайшую кабинку и нацепила на лейку душа косметичку с гигиеническими принадлежностями. – Я весь день перебирала двигатель, чтобы найти причину пронзительного скрежета. – Без толку. – И теперь могу думать только о горячей воде. 

– Мы заплатили за поездку десять тысяч топливных фишек, – напомнил Доран, отбрасывая чистящую губку. – И говоря «мы», я имею в виду «я».

– И что? 

– А то. С чего ты взяла, будто наша помощь на корабле что-то изменит? 

– Конечно, изменит, – заверила Солара, распуская волосы. – Так мы налаживаем отношения с командой. 

– Мне так не кажется. Капитан заполучил дармовую рабочую силу, но так и не доставил меня на Обсидиан. 

Она ткнула в него шпилькой: 

– С таким отношением – и не доставит. 

– Пф. Сомневаюсь, что пара улыбок что-то изменит. – В подтверждение своих слов Доран показал зубы и пальцами растянул губы в широченной улыбке. – Даже на моей смазливой мордашке. 

Солара от души рассмеялась. Хоть и жалкая, а все же первая шутка от Дорана, которую она услышала. 

– Терпение, мой привлекательный друг. Я доставлю тебя на Обсидиан. 

Все еще улыбаясь, он вскинул бровь: 

– А я думал, мы не друзья. 

– Так и есть. 

– А кто мы? 

– Тебе нужно точное определение? 

– Да, хотелось бы. 

Солара задумалась, расчесывая волосы. Они учились в одной академии, но слово «одноклассники» подразумевает некоторый уровень товарищества, который не подходит парню, как-то добавившему фотографию ее испачканного комбинезона на свою страничку в «SnapIt», дабы доказать, что она носила одну и ту же одежду два дня подряд. В прошлом месяце Солара считала Дорана врагом, но теперь и это не так. Они словно ступили на неизведанную территорию, постепенно проясняя, кем же являются друг для друга. 

– Подельники, – наконец решила Солара. – Вот как нас назовут силовики. 

Доран поморщился: 

– Подельники. Как-то расплывчато. 

– Если ботинки впору… 

– Или в твоем случае – перчатки. – Он кивнул на ее руки. – Я был прав. Ты даже душ принимаешь в них. 

Неправда, и он это знал, но Солара не потрудилась ответить. 

– Перестань их носить. Всем плевать на твои татуировки. А скрывая их, ты придаешь меткам слишком большое значение. 

– О, теперь ты еще и психолог? 

– Это просто здравый смысл. – Доран нахмурился и молча уставился на свои руки. На лицо его набежала тень, и Соларе стало интересно, о чем он думает. – Поверь, если уж я могу смотреть на твои татуировки, то и ты сможешь. 

Если уж он может смотреть? 

Уязвленная сильнее, чем готова была признать, Солара ощетинилась: 

– Хоть и говоришь по-английски, но твой родной язык явно сволочной. 

Доран вскинул голову: 

– Что? 

Она сжала руки в кулаки, пока кожа перчаток не заскрипела, но и это не избавило от растущей боли в груди. Не надо было рассказывать ему свою историю. Это ничего не изменило. Только дало ублюдку возможность над ней поиздеваться. 

– Мне, наверное, должно польстить, что Великий Доран Сполдинг через силу смотрит на мои татуировки? 

– Я ничего такого не имел в виду. 

– Просто убирайся. – Солара указала пальцем на дверь. – Ты не испортишь мне душ так, как испортил все остальное. 

Доран с презрением покачал головой и встал. А проходя мимо, проворчал: 

– И чего я зря стараюсь… 

– Взаимно. Понижаю тебя с подельника до проживающего рядом приспособления. 

– Можешь поцеловать мое приспособление. 

– Размечтался! 

Дверь захлопнулась, но спор не утих, по крайней мере, в голове Солары. Продолжая проклинать Дорана, она сняла рубашку и швырнула ее в стену. Затем то же самое проделала со штанами и ботинками, пока не осталась лишь в перчатках. Закусив губу и немного попялившись на истертую кожу, она наконец сорвала их и бросила на кучу одежды. И как бы ей ни хотелось избавиться от голоса Дорана, одна мысль не покидала: а вдруг он прав? 

Неужели она позволила меткам влиять на свою жизнь? 

Стоя под струей горячей воды, Солара приглаживала намокшие волосы одной рукой и рассматривала другую. Вскоре от жара кожа покраснела, напомнив о дне вынесения приговора, когда ее заклеймили. По закону использовали местную анестезию, но костяшки все равно слишком распухли, чтобы можно было надеть перчатки. Солара вернулась в приют, не имея возможности спрятать постыдные знаки. Другие сироты вопросов не задавали, но перешептывались, стоило ей отвернуться. А самым худшим оказалось осознание того, сколь сильно она разочаровала сестру Агнес, которая теперь наверняка жалела, что обучила ее на механика. Соларе пришлось носить на руках свидетельство своих ошибок, точно горящий маяк, привлекающий всеобщее внимание, и такое унижение невозможно забыть. 

Весьма действенное наказание. 

– Да пошел ты, Доран, – тихонько буркнула она. 

Этот кретин все равно не мог отличить собственную задницу от локтя. 

Солара выдавила немного шампуня на ладонь, но волосы намылить не успела: ее вдруг швырнуло вперед, неслабо впечатав лицом в стенку кабинки. В правой скуле вспыхнула боль, а затем и в пятой точке, когда Солара плюхнулась на пол. Болтанка закончилась так же быстро, как началась – уже через пару секунд она сидела на мокрой плитке и тяжело дышала от шока.