Звезды Эгера. Т. 2

– «Во-вторых: когда турки овладеют городом и подойдут к стенам крепости, никто не крикнет им ни худого, ни доброго слова, что бы они нам ни орали…»

– Согласны!

– «В-третьих: с самого начала осады никто не будет ни шептаться, ни собираться кучками по двое и по трое…»

– Согласны!

– «В-четвертых: сержанты не будут распоряжаться отрядами без ведома лейтенантов, а лейтенанты – без ведома обоих капитанов…»

– Согласны!

Рядом с Фюгеди зазвучал грубый голос:

– Мне хотелось бы кое-что добавить.

Это заговорил Хегедюш – лейтенант Шереди. Лицо его раскраснелось.

– Слушаем! – раздались голоса за столом.

– Я предлагаю, чтобы и капитаны всегда действовали в согласии с лейтенантами и созывали совет, если в вопросах обороны или других важных делах это потребует кто-нибудь из лейтенантов.

– Согласен, но только не во время штурма, – сказал Добо.

– Согласны! – прогудели остальные.

Добо продолжал:

– «И последнее: тот, кто выскажет желание сдать крепость или хотя бы заговорит о сдаче крепости в вопросительной или какой-либо иной другой форме, будет предан смерти…»

– Смерть ему! – крикнули участники военного совета.

– He сдадим крепость, мы не наемники! Мы не солнокцы! – слышалось отовсюду.

Добо снял позолоченный шлем, пригладил длинные седеющие волосы, потом подал знак священнику.

Отец Балинт встал. Поднял со стола маленькое серебряное распятие.

– Клянитесь вместе со мной, – сказал Добо.

Все протянули к распятию руки, подняв их для клятвы.

– Клянусь единым живым Богом…

– Клянусь единым живым Богом… – слышалось торжественное бормотание.

– …что отдам свою кровь и жизнь свою за отечество, за короля и за Эгерскую крепость. Ни силой, ни кознями меня не устрашить. Ни деньгами, ни посулами не поколебать. Не скажу и не выслушаю ни единого слова о сдаче крепости. Ни в крепости, ни за пределами ее живым не сдамся. От начала до конца осады беспрекословно буду подчиняться приказаниям вышестоящих. Да поможет мне Бог!

– Да поможет мне Бог! – гудели голоса.

– А теперь я сам присягну, – громко сказал Добо, протягивая руку к распятию. Глаза его лихорадочно блестели. – Клянусь отдать все свои силы, все помыслы, каждую каплю крови защите крепости и отчизны! Клянусь быть вместе с вами во всех опасностях! Клянусь не допустить перехода крепости в руки басурман! Покуда я жив, не сдамся сам и не сдам крепости. Да примет земля мое тело, а небо душу мою! Пусть Предвечный отринет меня, если я не сдержу своей клятвы!

Сверкнули сабли, и раздались единодушные возгласы:

– Клянемся! Клянемся! Клянемся вместе с тобой!

Добо снова надел шлем и сел.

– А теперь, братья, – сказал он, взяв в руки лист бумаги, – обсудим, как расставить сторожевые посты в крепости. Расстановка ратников на крепостных стенах вовсе не должна быть одинаковой. Со стороны города и Новой башни – низменность и долины. С севера и востока – холмы и горы. Вражеские пушки будут наверняка стоять именно там, с той стороны; турки будут ломать стену, чтобы ворваться в крепость.

– Никогда им не проломить стену! – сказал Цецеи, презрительно махнув рукой.

– Подождите! – заметил Добо и продолжал: – Я для того и вызвал в крепость побольше плотников и каменщиков, чтобы они успевали восстановить за ночь то, что проломит турок. Так вот, на той стороне и работы будет больше всего. Если мы сейчас и расставим людей, то во время осады многое может измениться.

– Приказывайте, господин капитан, мы согласны! – кричали с разных сторон.

– Я думаю сделать так: разделим защиту на четыре отряда. Один отряд будет стоять у главных ворот, другой – от главных ворот до угловой башни, третий – в наружных укреплениях, четвертый – на северной стороне вокруг Казематной башни. Соответственно этим четырем отрядам разделится резерв. Резервом будет командовать мой помощник, капитан Мекчеи. Он будет распоряжаться сменой солдат и защитой внутренних укреплений.

– А что же будет со стеной, прилегающей к городу? – спросил Хегедюш.

– Туда мы поставим только небольшие силы. Достаточно, если у ворот будет стоять двадцать человек. Воротца там тесные, и враг не станет даже пытаться их штурмовать.

Добо поднял другой листок бумаги.

– Солдат я распределил примерно так. От Старых, то есть главных, ворот до Новой башни будет стоять сто солдат. У Казематной башни – сто сорок, а вместе с офицером – сто сорок один. У Шандоровской башни, не считая ворот, – сто двадцать. Оттуда по направлению к воротам – сто пять…

– Всего четыреста шестьдесят шесть человек, – сказал Гергей.

– На двух вышках церкви – по десяти солдат. Вот и вся защита внутренних укреплений.

– Четыреста восемьдесят шесть человек, – подсчитал вслух Гергей.

Добо продолжал:

– Далее следуют наружные укрепления. От башни Чаби до башни Бебека – девяносто человек. Оттуда до угловой башни – сто тридцать. От Старых ворот до угла – пятьдесят восемь. Там есть еще узкая каменная стена, которая связывает наружные укрепления с внутренними. Здесь придется больше действовать глазами, чем оружием. Сюда достаточно тридцати пяти солдат. – Кинув взгляд на Мекчеи, он продолжал: – Тут мы поставим слабосильных, а в дни штурмов – даже легкораненых.

– Восемьсот без одного, – заключил Гергей.

– Как же мы распределим офицеров? Начну с себя: я желаю быть повсюду.

Восторженное одобрение.

– Задача моего товарища Мекчеи уже известна. Из четырех старших лейтенантов один должен быть у Старых ворот. Там нужны сила и несокрушимый дух. Можно предвидеть заранее, что турок попробует ворваться в крепость именно через эти ворота. Там придется все время смотреть в глаза смерти.

Гашпар Петё встал и, ударив себя в грудь, крикнул:

– Прошу назначить туда меня!

Возгласы одобрения заглушили ответ. Видно было только, как Добо утвердительно кивнул головой. Старик Цецеи протянул Гашпару Петё свою единственную руку.

– Дальше следуют наружные укрепления, – продолжал Добо. – Это самое опасное место. Турок будет пытаться засыпать ров. Там от старших офицеров тоже потребуются отвага, любовь к отчизне и презрение к смерти.

Кроме Петё, оставалось еще три старших офицера. Все трое вскочили.

– В вашем распоряжении! – сказал Борнемисса.

– В вашем распоряжении! – сказал Фюгеди.

– В вашем распоряжении! – сказал Золтаи.

– Чтобы вы не поссорились, – с улыбкой сказал Добо, – все трое будете там.

Пушкари-сержанты были распределены уже заранее. Однако Добо хотел назначить и главного пушкаря. Но кого?

Никто, кроме него самого, не был знатоком в этом деле. И Добо взял это на себя.

Новое громовое «ура» потрясло стены зала. А так как все поглядывали при этом на пушкарей, то они с беспокойством спрашивали: