Звезды и стрелы
Шрифт:
— Па, вставай! — пацан закричал отцу прямо на ухо. — Там наше умертвие хотят спалить!
На этот раз мистер Конноли проснулся. Ухватив сынишку за плечо, он встал из-за стола, едва не опрокинув батарею пустых бутылок.
— Ты ничего не напутал, Айдан?
Лицо мальчишки было перекошено от ужаса, а щеки мокры от слез.
— Там преподобный Джонс, — пробормотал Айдан. — Он читает какую-то проповедь!
— Дело дрянь! — мистер Конноли повернулся ко мне. — Ты идешь?
Мы выбежали из салуна и со всех ног помчались в конец улицы, где мелькали огни факелов,
— Проваливайте! — здоровяк ирландец вклинился в толпу как таран, я следовал за ним по пятам. — Прочь с дороги!
Мы вошли под навес и увидели пожилого худощавого мужчину в черном мятом костюме, который держал в одной руке зажженный факел, а в другой библию.
Умертвие спокойно стояло в загоне, и, не обращая ни на кого внимания, мирно жевало опилки. Под ногами у него валялась пустая жестянка, а в палатке сильно пахло керосином.
— Вот он! — Айдан ткнул пальцем в священника. — Он назвал меня проклятым еретиком и грозился спалить вместе с Шоном, если я не уберусь к дьяволу!
Умертвие всхрапнуло и замотало головой, разбрызгивая во все стороны тягучую слюну.
— Я ему сейчас покажу, инквизитор гребаный! — мистер Конноли сжал свои огромные кулаки и ринулся вперед.
Священник ткнул ирландцу в лицо факелом, заставив его отступить, и поднял над головой библию.
— Слуга дьявола! — завопил он высоким, почти женским голосом. — Вот он, проклятый искуситель!
Я незаметно взял стоящую у стены лопату и приготовился защищать своего работодателя.
— На вашем месте, я бы этого не делал, — прозвучало у меня над ухом. — Он ведь и вас с легкостью может записать в слуги дьявола.
— Мне плевать, — огрызнулся я. — Посмотрим, как он запоет, когда я раскрою ему черепушку!
Полковник Фергюсон положил руку на рукоять револьвера, торчащую из открытой кобуры у него на бедре. Чуть поодаль стояло несколько солдат со Спенсерами наизготовку.
— Тогда, к превеликому сожалению, мне придется примерить на вашей шее пеньковый воротник, — вздохнул полковник. — И мой друг вновь останется без проводника.
— Тогда остановите все это, — я неохотно опустил лопату.
— Слишком поздно, — полковник покачал головой. — Этого безумца уже ничто не остановит.
Священник привстал на цыпочки, чтобы его всем хорошо было видно.
— Я предостерегал вас, братья мои, что Сатана будет посылать своих слуг к нам, чтобы устрашать и искушать нас! Узрите же одно из нечистых созданий, скрывающееся под личиной твари божьей!
Преподобный Джонс указал факелом на умертвие.
— Слуги Сатаны повсюду, братья мои! — глаза преподобного выпучились, а из уголка рта потекла слюна. — Но мы, как паладины создателя нашего, уничтожим их всех! Благослови же и сохрани нас Господь!
Факел полетел в загон, и умертвие вспыхнуло, как сухой листок. Огонь тут же взлетел под самый потолок, поджигая парусиновую крышу и стропила.
Люди, распихивая друг друга, с воплями бросились наружу, оставив преподобного Джонса и мистера Конноли наедине.
Палатка быстро наполнилась едким дымом, от которого запершило
в горле и защипало глаза.— Пойдемте, преподобный, — закричал полковник. — Иначе все тут зажаримся!
Мистер Конноли бросил последний, исполненный ненависти взгляд на священника, подхватил на руки плачущего сынишку и выбежал на улицу.
Преподобный Джонс гордо вскинул подбородок и прижал библию к груди. Позади него стоял несчастный Шон объятый пламенем, и безразлично жевал горящие опилки.
Утром я нашел мистера Конноли на пепелище. Солдаты быстро потушили пожар, однако из имущества спасти ничего не удалось.
Перепачканный золой великан копался в грязи, выуживая то, что оказалось огню не «по зубам».
— Зачем это вам, — сказал я, рассматривая покореженную лампу, лопату без черенка, помятый эмалированный ночной горшок, лежащие в сторонке на земле. — Проще купить все новое.
— Упрямый ирландец, — усмехнулся Шеймус. Этим утром толстяк был наряжен в дорожное платье, а в кобурах на поясе у него красовались два револьвера.
Мистер Конноли сплюнул себе под ноги, и, ругаясь, вытащил из грязи обгорелый саквояж.
— Мальчонка будет плакать, — сказал он, вытряхивая на землю пепел, которым был набит саквояж. — В этом портфеле было все, что осталось от его матери. Письма, фотографии, все сгорело!
— Чертов священник! — прошипел Шеймус. — Был бы я с вами вчера ночью, пристрелил бы его как собаку!
Мистер Конноли покачал головой.
— Я сам виноват, — сказал он. — Не надо было оставлять палатку без присмотра.
Саквояж, кувыркнувшись в воздухе, приземлился на кучу обгорелого хлама.
— К черту все! — руки здоровяка безвольно повисли.
— Неважнецкое начало, — шепнул мне на ухо Шеймус. — Посмотрим, как оно дальше обернется.
Выбравшись из грязи, мистер Конноли вытер руки о брюки.
— Полковник Фергюсон приглашает нас сегодня на обед, — сказал он. — Он муж сестры моей покойной жены и мой деловой партнер, так что я не смог ему отказать.
— А я тоже должен идти? — Шеймус удивленно вскинул брови. — У меня уже есть кое-какие планы на сегодняшний вечер.
— Речь будет идти о нашем предприятии, — сказал мистер Конноли. — Так что на этот раз ваше присутствие обязательно!
Толстый ирландец возмущенно засопел, он явно не привык, чтобы с ним обращались подобным образом.
— Не дуйся, Шеймус, — сказал я. — Я вот больше трех лет просидел у Фергюсона под замком. Ты себе и представить не можешь, как я мечтаю его увидеть!
Толстяк заулыбался, поглаживая рукоятки своих пистолетов.
— Сочувствую, парень, сочувствую! — глазки Шеймуса хитро блеснули. — Зато теперь у тебя появился шанс поквитаться с мерзавцем! А я помогу тебе опустошить его запасы спиртного!
Мистер Конноли достал из кармана брюк кошелек, и протянул мне две сто долларовые банкноты.
— Купи себе лошадь и оружие, — сказал он. — Я хочу выехать до темноты, сразу после обеда.
— До темноты? — Шеймус горестно вздохнул. — А я заплатил за номер аж до пятницы!