Звёзды в их руках

– Вам нет необходимости беспокоиться, - заговорил Пейдж.
– Понимаете, я не имею отношения к Мосту, хотя и знаю кое-кого из группы его строителей. Поэтому у меня нет никакой закрытой информации. Да, я располагаю кое-какими общедоступными сведениями, вроде ваших. То есть тех, которые может получить каждый, имеющий соответствующие познания в том, как искать, где они находятся. Насколько я понимаю, Мост на Юпитере исследовательский проект, предназначенный для ответа на некоторые вопросы. Но на какие именно, никто не постарался объяснить мне. И я был достаточно осторожен, чтобы не спрашивать. Вы при желании могли бы рассмотреть лицо Фрэнсиса К.Мак-Хайнери, если бы стали осторожно приглядываться к созвездиям. Но одно я знаю точно. Условия исследований требовали использования крупнейшей из планет системы. А это - Юпитер. Так что бессмысленно строить Мост на меньшей планете, вроде Сатурна. Строители Моста будут продолжать уже идущее строительство до тех пор, пока не найдут то, что хотят узнать. После этого, почти наверняка, проект прекратит свое существование. И не потому, что Мост будет "закончен", нет. Просто он сослужит свою службу.

– Быть может я и показываю свое невежество, - воскликнула Энн, - но все звучит для меня по-идиотски. Ведь это миллионы и миллионы долларов, которые МЫ могли бы направить на спасение жизней!

– Будь выбор за мной, - согласился Пейдж, - я бы отдал деньги вам, а не Чэрити Диллону и его команде. Но я, как и вы, все же очень мало знаю о Мосте. И, скорее всего оно и хорошо, что мне не дозволено переадресовать чек вам. Теперь мой черед задать вопрос? У меня еще остался один. Маленький.

– Всецело в вашем распоряжении, - Энн еще разок использовала свою замечательную улыбку.

– Сегодня днем, когда меня провели по лабораториям, я дважды слышал плач ребенка. Я думаю, что плакали два совершенно разных ребенка. Я спросил мистера Ганна об этом, и он рассказал мне явную сказочку.

Пейдж замолк. А глаза Энн сразу же засверкали.

– Вы ступили на опасную тропку, полковник Рассел, - сказала она.

– Очевидно. Но все же я хотел бы задать свой вопрос. Когда я выдвинул безусловно абсурдное обвинение в вивисекции, меня совершенно поразило то, что оно сработало. Но оно же и заставило меня задуматься. Могли бы вы объяснить? И захотели бы?

Энн снова вытащила свою пудреницу и похоже, осторожно проконсультировалась с ней. Наконец она сказала:

– Мне кажется, что я все же простила вас. Более или менее. Так или иначе, я отвечу. Все очень просто - дети ИСПОЛЬЗУЮТСЯ как экспериментальные животные. У нас есть контакты с местным роддомом. Все это легально только технически. И если вы действительно выдвинете обвинения против нас в вивисекции, то добьетесь того, что они станут соответствовать реальности.

Чашка с кофе, которую он держал в руках, против его воли ударилась о блюдце.

– Господи. Энн, разве сегодня не опасно так шутить? Особенно над человеком, которого вы знаете всего лишь полдня? Или вы пытаетесь поразить меня так, чтобы я признал себя стукачом?

– Я не шучу и не считаю вас стукачом, - холодно ответила она.
– То, что я сказала - абсолютная правда. Может быть, я немного резко сообщила вам суть, потому что еще НЕ ПОЛНОСТЬЮ простила вас за тот кусочек удачного шантажа. Мне хотелось увидеть, как вы подпрыгните. Есть еще кое-какие причины. Но все сказанное мной - правда.

– Но почему, Энн?!

– Послушай, Пейдж, - заговорила она.
– Еще пятьдесят лет назад мы обнаружили, что если добавлять маленькие дозы антибиотиков, в действительности - еле заметные количества в пищу животных, такие добавки способствуют их куда более быстрому созреванию, чем у нормально питающихся собратьев. В соответствующих условиях схожим образом провоцируется и ускоренный рост растений. И точно также это действует и на домашнюю птицу, поросят, телят, детенышей норки, и еще целую группу животных. Логично предположить, что добавки скажутся и на новорожденных людях.

– И вы пытаетесь это проверить?
– Пейдж откинулся назад, наливая себе еще один бокал охлажденного Рейнского.
– Я бы сказал, что ты действительно превзошла себя в своих откровениях и довольно значительно.

– Ты не так готов незамедлительно принять на веру якобы очевидное. Лучше послушай меня. Мы делаем вовсе НЕ это. То, о чем я сказала, уже проделано многие годы назад студентами Пола Георгиу и полусотней других специалистов по питанию. Эти люди использовали широко известные и проверенные антибиотики, которые проверялись на миллионах животных. Дозы разрабатывались с точностью до миллиграммов на килограмм веса тела и так далее. НО ОСОБЫЙ ЭФФЕКТ СТИМУЛЯЦИИ РОСТА С ПОМОЩЬЮ АНТИБИОТИКОВ ЗАВИСЕЛ ОТ ТОГО, ИМЕЕТ ИЛИ НЕТ ОПРЕДЕЛЕННОЕ ЛЕКАРСТВО КАКУЮ-ТО РАЗНОВИДНОСТЬ ЖЕЛАЕМОЙ Н_А_М_И_ БИОАКТИВНОСТИ. И НАМ НЕОБХОДИМО БЫЛО УЗНАТЬ, ПРОЯВЛЯЕТСЯ ЛИ ЭТА АКТИВНОСТЬ В _Ч_Е_Л_О_В_Е_Ч_Е_С_К_И_Х _С_У_Щ_Е_С_Т_В_А_Х_. Поэтому и пришлось проверять новые лекарства на детях, сразу же после того, как такие препараты были получены и прошли определенные испытания. Мы вынуждены были пойти на этот риск.

– Теперь мне понятно, - только и промолвил Пейдж.
– Понятно.

– Дети "добровольно предлагаются" роддомом и мы могли бы устроить показательную проверку законности, если бы дело дошло до суда, - сказала Энн.
– Прецедент установлен еще в 1952 году, когда лаборатории Пирл Ривер использовали детей своих же собственных работников для проверки живым вирусом вакцины против полиомиелита - которая, кстати, действовала. Но важным является не сама законность этого. Вопрос в том, как скоро и насколько полно мы собираемся победить дегенеративные заболевания.

– Мне кажется, вы пытаетесь как-то защитить предпринимаемые вами действия, - медленно произнес Пейдж, - словно вас волнует то, что я думаю об этом. Так вот, я скажу вам, что об этом думаю. Все это мне кажется чертовски хладнокровным. И если через лет десять начнутся погромы биологов, так как люди сочтут, что они едят людей, то я буду знать почему.

– Чепуха, - ответила Энн.
– На создание подобного мифа уходят века. Вы преувеличиваете.

– Напротив. Я просто честен с вами, как и вы - со мной. Я поражен и в чем-то испытываю отвращение к тому, что вы мне рассказали. Вот и все.

Губы девушки сжались в полоску, она опустила кисти в чашку с водой, затем вытерла кончики пальцев и стала надевать свои перчатки.

– Тогда мы больше не будем говорить об этом, - заявила она.
– Я думаю, теперь нам лучше всего уйти отсюда.

– Конечно, как только я уплачу по счету. Кстати, я вспомнил кое о чем. У вас имеется какой-то интерес в "Пфицнере", Энн? Я имею ввиду личный интерес?

– Нет. Ничуть не больше, чем у любого другого человеческого существа, понимающего, что могла бы значить эта работа. И я считаю, что ваш вопрос, пожалуй, бестактен.

– Я так и думал, что вы его воспримите подобным образом. В действительности я вовсе не обвинял вас в том, что вы гонитесь за выгодой. Я просто подумал, имеете ли вы или нет, какое-то отношение к доктору Эбботу, которого Ганн и все остальные ждали сегодня днем.

Она снова вытащила свой пудреницу и внимательно посмотрела в нее.

– Эббот - достаточно распространенная фамилия.

– Конечно. И все же, НЕКОТОРЫЕ Эбботы имеют отношение друг к другу. И мне кажется, в совпадении фамилий порой есть свой смысл.