Звёзды в их руках

– Другими словами - надо заняться сортировкой мусора.

– А что, можешь предложить другое?
– спросил Корси.
– Естественно, вероятность найти что-нибудь по-настоящему интересное - самая ничтожная. Но сейчас ты не можешь обратиться к действительно что-то значащим ученым. Слишком поздно. Теперь тебе придется использовать игроков, чудаков, неудачников и прочих позорников.

– И с чего начать?

– А как насчет ГРАВИТАЦИИ?
– воскликнул Корси.
– Я не знаю какой-либо иной темы, более привлекательной для идиотского теоретизирования. Вдобавок, даже от самой приемлемой теории гравитации не дождешься хоть какой-нибудь пользы. Ее нельзя заставить работать, скажем, на запуск космического корабля. Мы не можем манипулировать тяготением, как полем. У нас даже нет общепризнанной системы уравнений для него. И мы не сможем создать эту систему, вбухивая хоть целые состояния и многие годы в подобный проект. Закон уменьшающихся результатов полностью загубил такой подход.

Уэгонер встал.

– Немного же ты мне оставил, - промолвил он, голос его стал еще более унылым.

– Немного, - согласился Корси.
– Только то, с чего ты начал. И все же больше, чем осталось у очень многих из нас, Блисс.

Уэгонер слегка улыбнулся ему и они пожали друг другу руки. Когда сенатор уходил, он заметил, как силуэт Корси вырисовался на фоне пламени спиной к двери, с опущенными плечами. И когда Уэгонер смотрел на него, невдалеке послышался выстрел, эхо которого отразилось от стен посольства, находившегося через улицу напротив. Не совсем привычный звук для Вашингтона. Но и не столь уж необычный. Наверняка один из тысяч неизвестных снайперов города стрелял либо в соперника, либо в полисмена, либо в тень.

Корси никак не прореагировал. И сенатор тихо затворил за собой дверь.

За ним следили всю дорогу до его собственных апартаментов, но в этот раз он едва ли обратил на это внимание. Он думал о бессмертном человеке, который летел от звезды к звезде быстрее света.

1. НЬЮ-ЙОРК

В современных средствах массовой информации...

популяризация науки заведена в тупик ритуалами массовых

развлечений. Одним таким стандартным приемом является

драматизация науки через биографию героя-ученого. Его

обязательно обнаруживают в заброшенной лаборатории,

орущего "Вот ОНО! Нашел!" и рассматривающего мутную колбу

при свете тусклой электрической лампочки.

Жерар Пайл

Оказалось, что этот парад знаменитостей - людей, пользующихся известностью, и просто "денежных мешков" - проходящий через приемную "Дж.Пфицнер и Сыновья" наблюдать весьма приятно. В течение тех полутора часов, пока полковник Пейдж Рассел щелкал каблуками, он узнал следующих героев "масс-медиа". Сенатора Блисса Уэгонера (демократа от штата Аляска), председателя Объединенной Комиссии Конгресса по Космическим Полетам. Доктора Джузеппе Корси, президента Американской Ассоциации по Развитию Науки и в прошлом - Директора Всемирной Организации Здравоохранения. И Фрэнсиса Ксавье Мак-Хайнери, наследного руководителя ФБР.

Кроме этого, он узрел еще определенное количество и других знаменитостей меньшего калибра, чей род занятий для фирмы, занимающейся микробиологией, был явно неподходящим. Полковник беспокойно заерзал.

В данный момент, девушка, сидевшая за столом, разговаривала с семизвездным генералом [высшее воинское звание в армии США]. Генерал оказался настолько поглощен беседой, что совершенно не заметил приветствия Пейджа. Затем большой чин быстро прошел внутрь. Позади стола открылась одна из двух вращающихся дверей с врезанными в них зеркальными вставками, и Пейдж поймал мимолетный взгляд коренастого, темноволосого человека приятной наружности в консервативном костюме.

– Генерал Хорсфилд, рад вас видеть. Входите.

Дверь закрылась, не оставив никакого другого занятия Пейджу, кроме как глазеть на лозунг, написанный над входом по-немецки черными буквами:

WIDER DEN TOD IST KEIN KRAUTLEIN GEWACHSEN!

А так как этого языка он не знал, то перевел надпись по системе "если-бы-это-был-английский". Результат получился следующий: "Жирная лягушка обжирается коровьим салатом из шинкованной капусты". Похоже, смысл фразы не соответствовал тому немногому, что он знал из съестных привычек обоих животных. И совсем уже не являлся подходящим указанием для сотрудников.

Конечно же, Пейдж всегда мог обратить внимание на секретаршу. Спустя полтора часа он уже почти видел ее насквозь. Девочка в общем-то была хорошенькой, но едва ли в чем-то выдающейся, даже для космонавта, только что вернувшегося на Землю. Может быть, если бы кто-нибудь и снял с нее эти очки в черной оправе и распустил узел волос на голове, то пожалуй, она и подошла бы. По крайней мере - при свете лампы с китовым жиром где-нибудь в эскимосской иглу. Скажем, во время ужасной пурги.

Довольно странно, что сейчас он подумал об этом. Такая большая фирма, как "Пфицнер" могла бы подобрать самую лощеную секретаршу. Правда, "Пфицнер" по сравнению с родительской корпорацией "А.О. Ле Февр е Си" являлся достаточно маленькой картофелиной. И конечно же, деятельность "Объединенной Военной Компании" Ле Февра была куда значительней, чем у "Пфицнера". Как наверняка и "Камеры Пикока" и "Химических продуктов". "Пфицнер", фармацевтическое подразделение картеля, являлся весьма свежим приобретением, купленным после некоторых весьма выдающихся обходных маневров вокруг антитрестовских законов, предпринятых с помощью поправок "о разнообразии".

Так или иначе, но Пейдж уже прошел стадию "мягкого" раздражения из-за долгой задержки. Ведь он пришел сюда по просьбе этих людей, сделав им маленькое одолжение, о котором они его попросили. Но все-таки, сейчас он попутно наслаждался своим отпуском. Неожиданно, он резко встал и направился к столу.

– Извините меня, мисс, - сказал он, - но мне кажется, что вы чертовски невежливы. Я начинаю думать, что вы просто делаете из меня дурака. Вам это нужно или нет?

Он расстегнул правый нагрудный карман и вытащил из него три маленьких плиофильмовых пакетика, приваренных к пластиковым почтовым этикеткам. Каждый из пакетиков содержал в себе немного - с чайную ложку - грязи. Эти этикетки адресовались "Дж. Пфицнеру и Сыновьям", подразделению "А.О. Ле Февр е Си", Бронкс 153, ВПО 249920, Земля". И на каждой карточке была наклеена двадцатипятидолларовая марка ракетной почты, оплаченная "Пфицнером", но все еще не погашенная.

– Я полностью с вами согласна, полковник Рассел, - ответила девушка, совершенно серьезно глянув на него. Вблизи она выглядела еще менее очаровательно, чем на расстоянии. Но у нее был дерзкий и хорошенький носик. А модный, пурпурный с отблеском, цвет помады больше подходил ей, чем большинству "звездочек", которых можно было увидеть в эти дни по третьему видеоканалу.

– Просто вы оказались у нас здесь в неудачный день. Естественно, нам нужны пробы грунта. Они очень важны, иначе мы не попросили бы доставить их сюда.

– Так почему же я не могу кому-нибудь передать их?

– Вы можете передать их мне, - вежливо предложила девушка.
– Обещаю вам, что должным образом переправлю их, куда следует.

Пейдж покачал головой.

– Только не после этой нервотрепки. Я сделал все так, как меня попросила ваша фирма. И я здесь, чтобы увидеть результаты. Я брал почву во всех точках, где останавливался. Даже тогда, когда это оказывалось весьма неудобно. И множество таких же пакетиков я отправил по почте. Это лишь последние три из серии. Вы вообще-то представляете откуда доставлены эти крошки грязи?

– Извините пожалуйста, это совсем до меня не дошло. У нас сегодня очень тяжелый день.

– Два из них - с Ганимеда. А этот, последний - с Юпитера-5. Я набрал его там в тени "лачуги", той самой, где обитает группа Моста. Обычная температура на обоих спутниках примерно двести градусов ниже нуля по Фаренгейту. Не пробовали когда-нибудь отколоть ледорубом хоть что-то от почвы при такой температуре - да еще в космическом скафандре? Но я все же достал для вас почву. А теперь я хочу понять, для чего эта грязь нужна "Пфицнеру".