Звонок с того света
Шрифт:
Он отвернулся и устремил взгляд поверх голов на Миссисипи, поблескивающую темной сталью сквозь листву прибрежных деревьев. В могучей реке, в ее медленном, неотвратимом течении была такая же тайна, какая заключалась в нем самом.
Глава 33
Монтойя, впервые приглашенный Бейтсом к себе домой, распоряжался в нем вполне по-хозяйски.
– Разве у тебя ничего нет покрепче пива?
– Если ты желаешь напиться, то ближайший бар в двух кварталах.
– А ты? Вроде бы мы не на работе.
– Я постоянно на работе, – огрызнулся Бентс.
– Чепуха! –
Монтойя по дороге заглянул в любимую пиццерию.
– Впрочем, теперь мне все понятно. – Он заметил на тумбочке в углу целый набор четок. – Ты ударился в религию и готовишь себя в отшельники?
– С первого раза не угадал. Попробуй напрячь мозги, – посоветовал Бентс с усмешкой.
– Ну, хорошо. Я вижу перед собой четки. Убийца их использовал как оружие. Мы вроде бы это установили, изучив ранки на шеях жертв. Он даже в открытую заявил об этом, оставив один экземплярчик на шее манекена. Следует вывод, что он фанатичный католик и свихнулся на своей вере. Таких в городе пруд пруди, они шляются везде... Я сам когда-то истово молился. Был такой период...
– А теперь подставь свою шею, Монтойя, – предложил Рик.
– Собрался душить меня?
– Ради эксперимента. Можешь закрыть глаза, если страшно.
Бентс накинул петлю и стал затягивать ее на шее партнера.
– Может, хватит? – осведомился тот.
– Я давлю изо всех сил, а ты жив. Обычными четками не задушишь и не оставишь таких ран. Убийца изготовил их сам.
– Не проще ли было использовать веревку или проволоку? – удивился Монтойя.
– Нет. Четки для него – символ. В смерти от такого ритуального предмета есть особый смысл. Я начинаю думать, что доктор Лидс была права, когда говорила о какой-то связи с «Потерянным раем» Мильтона.
– Весьма начитанный маньяк! – улыбнулся Монтойя.
– Не мешает и мне достать экземпляр и ознакомиться.
– Я таким дерьмом пудрил себе мозги в колледже. И засыпал здоровым сном после первой главы, – признался Монтойя. – Проще отыскать и прочитать эту книжонку в Интернете. А пока мы не углубились в литературные дебри, не хочешь ли послушать сведения, горячие, как пирожки?
– Выкладывай, пока совсем не остыли.
– Я попытался пройти по следу двух парней из Хьюстона – того, кто был ухажером Анни Сигер, и ее братца. Кажется, они оба ошиваются здесь, поблизости, адреса я их выяснил, но оба пропали без следа. Работу ребята бросили и по указанным адресам больше не проживают. Мне не очень-то хотелось соглашаться с теорией этого прощелыги Уиллера, что все завязано на смерти Анни, но чем-то подобным тут явно пахнет.
– Ты считаешь, что «Джон» убил ее?
– Да, и за нашим «Джоном» прячется либо Кент Сигер, либо Райан Циммерман.
– Предположим, что так. А каков мотив? Не говори мне, что, по твоему мнению, тут, как и везде, замешаны деньги. Я на это объяснение не куплюсь.
– На этот раз я тоже. Но есть в биографии Анни Сигер что-то такое, о чем мы не знаем, и что, черт нас побери, надо обязательно раскопать, иначе нам грош цена. И куда, в конце концов, подевались эти два парня, Сигер и
Циммерман?– Хороший вопрос, – уныло согласился Бентс.
– А тебя не мучает дурное предчувствие... насчет их обоих?
– Ты просто читаешь мои мысли, напарник.
Тай бомбардировал электронными посланиями Эстеллу Фарадей и не получал ответа. Текст варьировался раз от раза, но смысл оставался неизменным:
«Я, Тай Уиллер, передал в полицию Нового Орлеана всю информацию, какую имел на данный момент. Логично предположить, что здешний серийный убийца имеет какое-то отношение и к смерти Анни. Будь прокляты семейные секреты, Эстелла! Ведь гибнут невинные жертвы! Если вы что-то знаете, но скрываете, на вас ложится часть вины, и полиция имеет право предъявить вам обвинение в сообщничестве преступнику.
Это очень серьезно. Вы можете обратиться ко мне или непосредственно в полицию Нового Орлеана. Право выбора остается за вами. Пока еще не поздно это сделать. Но если еще одна женщина будет убита, то я сочту вас ответственной за это злодеяние и срочно приму надлежащие меры. Мой электронный адрес и номер телефона у вас есть. Не тяните время».
Отправив очередной призыв в безмолвное пространство, Тай прошел в гостиную и включил радиоприемник. В эфире звучали легкие джазовые записи, подготовленные коллегами Саманты и предназначенные для успокоения нервов. Но Таю они не помогали. Он сверился с часами. Наваррон, «дитя тьмы», его верный друг и ищейка, подозрительно запаздывал с докладом о своих последних открытиях.
Сумерки в Хьюстоне сгущались лишь на какие-то минуты позже, чем в не таком уж далеком Новом Орлеане. Темнота застала Эстеллу Фарадей сидящей в полной неподвижности у бассейна. Аквамариновая глубина светилась изнутри. Высокий бокал с коктейлем, где было намного больше водки, чем сока, как полагалось по рецепту, опустел.
Она уже потеряла счет этим бокалам, наполняемым из объемистого серебряного шейкера. Лед в нем растаял, но теплый напиток был на вкус даже приятнее. Так казалось Эстелле в ее теперешнем состоянии. Впрочем, из такого состояния она не выходила уже давно. Глотая обжигающую своей крепостью жидкость, она пыталась выгнать прочь демонов, поселившихся у нее в голове.
Но они не желали уходить, они угнездились там и раздирали когтями ее мозг. Она все откладывала последнее решение, надеясь, что буря пройдет стороной и утихнет постепенно, как сходят на нет разрушительные торнадо, но послания Тая Уиллера методично забивали гвозди в крышку гроба этой надежды. Он не оставит ее в покое. И глупо было угрожать ему. Он раскусил, что это чистейший блеф с ее стороны, и нисколько не испугался. И другие не испугаются, а, наоборот... вцепятся в нее зубами, как охотничьи собаки в затравленную дичь.
Неужели наивность и доверчивость передаются с генами по наследству, как и тяга к «нехорошим» мальчикам, испорченность, заложенная не дурным воспитанием, а от рождения?
В голубой глади бассейна выплыло, словно отражение в зеркале, прекрасное, полное жизненной энергии лицо дочери, зачатой ею во грехе и за грехи погибшей шестнадцать лет спустя.
Слезы стыда и жалости к самой себе набухали в некогда прекрасных глазах Эстеллы. Никого нет рядом. Ее все покинули. Она одна в доме. Даже горничная взяла выходной, чтобы побыть со своими внучатами.