Зыковы

П а в л а (тихонько плачет). Господи... не понимаю я...

А н т и п а (ей, торжествуя). Видишь? (Сыну.) Ведь я тебя - как знаю? Когда ты ещё языком не владал - я уж боялся за тебя, сын... я думал про тебя: вот будет человек - самый близкий мне, вот это он и возьмёт на себя и труды и грехи мои, возьмёт, оправдает всю мою жизнь...

М и х а и л (очень взволнован). Нечем взять... Мне нужно - тетя Соня...

(С ним - обморок. Софья бросается к нему, Павла испуганно отскочила, Антипа опустился на колени, Целованьева около дочери, в дверях - Муратов.)

П а в л а (громким шопотом). Скончался!

С о ф ь я. Перестань.

Ц е л о в а н ь е в а. Доконали...

А н т и п а. Что с ним, а? Софья? Где доктор-то?

С о ф ь я. Доктор уехал... Дайте воды...

П а в л а (мечется). Вот... ну разве нельзя было придти к нему? Ах, жестокие!..

М у р а т о в (негромко). Вы бы не шумели!

П а в л а (сердито). Ах, оставьте... Что вам нужно? Не люблю я вас...

М у р а т о в (кланяясь). Это меня почти не огорчает...

М и х а и л (очнулся). Положите меня...

С о ф ь я (брату, Муратову). Берите его!

М и х а и л. Ничего, я могу...

(Отец и Муратов ведут его.)

М и х а и л (усмехаясь). Вот в каком я почете...

П а в л а (останавливая Софью). Что мне делать, что? Скажи...

С о ф ь я. Подожди, нужно к Мише...

П а в л а. Я тоже, кажется, умру, - скажи, что же, куда же я?

С о ф ь я. Подумай сама... Антипе ты - не жена, Михаилу - не сестра...

Ц е л о в а н ь е в а. Говорила я тебе - не надобно продавать свой-то угол!..

П а в л а. Оставь, мама!..

Ц е л о в а н ь е в а. Куда теперь спрячешься?..

С о ф ь я. Ты, Павла, много говоришь о любви, но - любить не умеешь ещё. Когда любят - всё ясно: куда и, что делать... всё делается само собою, и никого, ни о чём не надо спрашивать...

Ц е л о в а н ь е в а. Вот, вот!.. Без спроса живи... да! Очень хорошо учат тебя...

С о ф ь я. В солнечный день не спрашивают - отчего светло? А в твоей душе, видно, не взошло ещё солнце-то...

Ц е л о в а н ь е в а. Не слушай, Павла, речи эти, ой, не слушай!

С о ф ь я. А вы, Анна Марковна, много вреда приносите дочери вашей...

Ц е л о в а н ь е в а. Ещё бы те! Кто больше матери вреден? Нет, матушка, уж вы позвольте...

С о ф ь я (уходя). Я знаю, что с вами бесполезно говорить к об этом, простите, сорвалось...

Ц е л о в а н ь е в а. Иди, беги к любовнику-то скорее!..

П а в л а. Это - неправда! У неё нет любовника.

Ц е л о в а н ь е в а (спокойно). Нет, так будет...

П а в л а (ходит по комнате). Не взошло солнце...

Ц е л о в а н ь е в а. А ты - верь ей! Не про солнце надо думать, а про себя - как самой прожить тихо и с удовольствием... Все хотят жить с удовольствиями. Разбойника этого надобно тебе оставить, и барыня эта не подруга тебе - она тоже воровой породы. А мы - люди тихие. Деньги у тебя есть свои - двадцать пять тысяч... И ещё я... Со своими деньгами можно жить как хочешь: свой целковый - родного брата дороже... Мне в этом доме - тоже не привольно, а мне пора отдохнуть - сорок три года мне!.. Кто я тут?

П а в л а. Не про то вы говорите, не то! Зачем я вышла из монастыря?

Ц е л о в а н ь е в а. Со своим капитальцем и в монастыре барыней проживёшь. И я бы с тобой... Нет подружки верней родной матери... она всё понимает, всё прикроет...

П а в л а. Стойте... идёт кто-то...

Ц е л о в а н ь е в а. Уйти бы нам, а? Гляди, полиция скоро приедет.

П а в л а. Зачем?

Ц е л о в а н ь е в а. А как же? Я послала...

(Муратов входит.)

П а в л а. Ну, что он?

М у р а т о в. Устал, дремлет...

П а в л а. Он ведь не умрёт?..

М у р а т о в. Со временем непременно умрёт...

П а в л а. Когда? Не сейчас?

М у р а т о в. Точно не знаю когда...

Ц е л о в а н ь е в а. Вы бы, батюшка, не издевались над простодушием нашим...

П а в л а. Оставьте, мама! Ведь рана не опасная?

М у р а т о в. Револьверишко - слабый, пуля маленькая, скользнула по ребру и вышла в боку - это безопасно...

П а в л а. Ах, слава богу, слава богу!.. Василий Павлович, кажется, я сказала вам давеча дерзко...

М у р а т о в. О, не беспокойтесь! Я знаю христианские ваши чувства...

П а в л а. Я даже и не помню, что сказала...

М у р а т о в. Пустяки... уверяю вас...

Ц е л о в а н ь е в а. Встрёпана ты очень, Паша...

П а в л а (взглянув в зеркало). Ой, ужас! Что ж вы раньше-то не сказали?

Ц е л о в а н ь е в а. Время не было...

П а в л а. Вы - извините, я уйду...

М у р а т о в. О, пожалуйста...

П а в л а. Так что - Миша скоро встанет?..

М у р а т о в. Не знаю... Доктор сказал, что организм его очень истощён пьянством и распутством...

П а в л а. Ой, как вы...

Ц е л о в а н ь е в а. А ты иди-ка, иди! Не тебя это касается...

(Муратов садится в кресло у стола, согнулся, схватил голову руками, имеет вид человека, которому очень тяжело. Входит Софья, при виде Муратова её усталое лицо становится суровым. Он поднял голову, медленно выпрямился.)

С о ф ь я. Вы, вероятно, устали?..

М у р а то в. А вы?

С о ф ь я. Да, немножко...

М у р а т о в. Нужно отдохнуть. Я сейчас уйду. Но - прежде позвольте мне поставить один вопрос?

С о ф ь я (не сразу). Ставьте.

М у р а т о в. Я хочу подать прошение о переводе во Владыкинское лесничество - вы знаете, там лесничий застрелился...

С о ф ь я. Да, знаю...

М у р а т о в. Но если б я остался здесь - мог ли бы я расчитывать...

С о ф ь я (ударив чем-то по столу, решительно). Нет!

М у р а т о в. Позвольте, вы не дослушали! Я хотел спросить - могу ли я рассчитывать, что ваше отношение ко мне изменится...

С о ф ь я. Я поняла вопрос.

М у р а т о в (встал, усмехаясь). Шохин убил человека, но, право, вы относитесь к нему милостивее, чем ко мне.