Зюська и Микрозавр

Смотреть тут особо не на что: белые стены, серый линолеум и навязчиво яркий свет. Ощущение, будто находишься внутри огромного колокола, обитого изнутри толстым войлоком – чтобы не звенело. Только глухие удары языка о его стенки отмеряют время. Вот ещё один бесполезный час прошёл, – потерян! Навсегда. Мы стали глупее ровно на один час. Обидно, но неизбежно в таких случаях. А почему бы в присутственных местах не оборудовать игровые зоны, как для детишек в некоторых заведениях? Сидели бы дяди и тёти за раскрасками, за настольными играми бы коротали время, ну, я не знаю, – по канату бы лазили, что ли… Ведь намного веселей было бы деградировать! Может, некоторых пришлось бы ещё и силой оттуда уводить, с криками, скандалами, со слезами. А то ведь как обычно бывает: приходишь в числе первых, а уходишь, как правило, одним из последних – выжатым и абсолютно бесполезным для общества существом. Даже ненависть к существующим порядкам куда-то девается, пересыхает, как Аральское море. И совершенно не хочется писать стихи!

Но я вышел на свет несломленным, недобитым, если хотите. И кое-что ещё оставалось в пороховницах. И одной девочкой мои приключения сегодня явно не ограничатся. Мокрый и грязный асфальт, на седых газонах гое-где куски покрытого трёхдневной щетиной, заброшенного и неухоженного снега. Я остановился. Потом ухватился рукой за край этого иллюзорного покрывала и рывком сдёрнул его, обнажив тем самым старый матрас. Пусть он и выглядел нелицеприятно: рваный в некоторых местах, в пятнах и протёрт кое-где, но эта была самая, что ни на есть подноготная улицы. И отныне я всегда буду передвигаться, зная, что подо мной только матрас, не боясь испачкать нарядное покрывало своими грязными ботинками.

Как странно: я совсем перестал читать книги, смотреть фильмы, ходить на чужие концерты – мне больше это не интересно. И мы больше не будем отвлекаться на повседневные мелочи. Нам нужен подвиг! Просто подвиг, как альтернатива опостылевшей псевдо-реальности. Ежедневная альтернатива. И ничего более. Я улыбнулся и зашагал прочь, к автобусной остановке.

4 января 2020 г.

С ума по одиночке сходят

Фёдор оказался на круглой плешивой поляне в каком-то парке: он стоял в домашнем халате и в носках. Обуви на нём не было. Под ногами было что-то похожее на крупный гравий. Было довольно прохладно и мокро. По дорожке мимо полянки буднично сновали люди, совершенно не обращая на него никакого внимания. Это очень злило Фёдора. Он держал в руках деревянную палку с прибитой фанеркой, на которой крупными буквами было выведено чёрным маркером «Я – дочь Е. Петросяна». Моросил холодный колючий дождик. Фёдор топтался на месте и орал на снующих взад-вперёд прохожих:

– Вы ничего не понимаете! Я действительно его дочь! И ничто не в силах этого изменить! Попомните моё слово!

Некоторые поворачивали головы в его сторону, но без тени эмоций на лицах снова отворачивались и продолжали следовать своему маршруту. Фёдор посмотрел вниз и понял, что под ногами вовсе не гравий, а гречневая крупа, которой и была насыпана эта полянка. В центре неё он, собственно, и стоял.

Внезапный звук выдернул его с корнем из поляны, и Фёдор сел на кровати, потирая лоб. Чёрт! Приснится же такое, – подумал Фёдор, – надо бы поменьше смотреть телевизор. Он поднялся с кровати, накинул халат, встал в тапки и выглянул в окно. Светает. Значит сейчас где-то около шести утра. Шла вторая неделя самоизоляции. Денег не было совсем. Изначально не было! На работе весь коллектив отправили по домам, так и не выплатив аванс. Тут уже по времени зарплату получать пора, а им аванс ещё не перечислили. Свинство, одним словом!

Фёдор был вынужден перейти на одноразовое питание. В наличии на момент начала самоизоляции были пара пачек макарон, пакет риса, немного гречки, несколько супов быстрого приготовления и чай. И естественно, запас чеснока, без которого он с детства в принципе не мог существовать. Ну и несколько двухкилограммовых мешков с сахаром, купленных по акции накануне. И это всё. И – на неизвестно какой срок. Хлеб кончился почти сразу. Пельмени ушли в первый же день. Утром он пил чай, ближе к двум часам обедо-завтракал и уходил бродить на улицу до вечера, зло наплевав на все правила. На проезд денег не было, поэтому передвигался он, исключительно пешком. Первое время короткими перебежками, аки разведчик или шпион, но потом, видя, что никому до него дела нет, обнаглел окончательно и стал ходить, совершенно не таясь, прямо как белый человек. Ближе к вечеру он возвращался, пил чай и смотрел телевизор до полуночи. Читать было нечего, а по второму кругу – не хотелось.

Фёдор машинально по пути на кухню взял телефон, чтобы проверить сообщения. Он достал из пепельницы самый жирный окурок и закурил. Было одно не просмотренное сообщение. Вчера вечером пришло. И – на тебе! Поступление денежных средств на карту! Вот гады! – Обрадовался Фёдор, – аванс наконец-то начислили! И это с двухнедельной задержкой! Ну, да ладно. Значит, жизнь всё-таки продолжается, – заключил Фёдор, – не всё ещё потеряно. Он для верности ещё раз перечитал сообщение и убедился в его реальности. Ну, теперь-то мы заживём, теперь-то уж я развернусь! – Рассуждал он, заваривая чай, – для начала мы… Блин, ещё только семь утра – всё закрыто. Ну да ничего, подождём немного. Бог терпел – и нам велел.

Фёдор включил ненавистный телевизор и начал коротать время. А оно по закону подлости коротаться ну никак не хотело. Он злился и составлял в уме список покупок, планы поездок. Периодически подходил к окну, смотрел на безлюдную улицу и представлял себе лучезарные перспективы, которые откроются ему, как только он выйдет из дома. Да, – и надо бы книгами запастись, а то, когда ещё время будет?

Долго ли, коротко ли, но вот пробило одиннадцать часов. Фёдор встретил это событие во всеоружии: он уже давно сидел одетым перед телевизором. Выключив ящик и взяв рюкзак, он вышел из дома. Надо ли говорить о чувствах, переполняющих его грудь? Да ещё бы не много – и он просто перегорел бы, как лампочка в туалете. Вдохнув свежего апрельского воздуха, Фёдор торжественно и нарочито медленно направился в ближайшую «Пятёрочку» за покупками.

Поднявшись на крыльцо, он выкурил предпоследнюю, оставшуюся у него сигарету, собрался с мыслями и толкнул дверь. Хотел было улыбнуться в предвкушении славной охоты, но получилось что-то совсем уж непотребное. Он просто остановился на входе и оскалил рот в виде улыбки, обнажив свои жёлтые, подёрнутые кариесом зубы. А глаза ну никак не хотели улыбаться – они были усталые и злые. «Гы-гы-гы-гы» – вырвалось из него. И это «гы-гы-гы» даже отдалённо никак уж не напоминало полный предвкушения радостный смех. Скорее – зловещее и многообещающее хихиканье маньяка из ужастиков. Немногочисленные посетители, следовавшие к выходу, даже отпрянули в стороны: «мало ли чего ожидать от такого».

Фёдор взял большую тележку и отправился с инспекцией вдоль стеллажей с продуктами. Тут было всё. И это всё ему было просто необходимо. Раньше он бы просто прошёл мимо и не обратил бы внимание на это многообразие провизии, но не теперь. Он то набирал в тележку разные вкусности, то обратно выкладывал и набирал другие, бегал с тележкой между стеллажей, как ошпаренный, но наконец опомнился, ажиотаж прошёл, и он успокоился. А что я, собственно, суечусь? – Рассудил он, – деньги у меня есть, куда спешить-то? Возьму то, что надо на сегодня-завтра и всё на этом.

В алкогольном отделе он даже и не глянул в сторону полок с водкой и пивными баклажками – этого добра можно и в павильоне в любой момент прикупить. Нет, – он направился прямиком к полке с элитным алкоголем. В тележку были отправлены бутылочка коньку 0.25, бутылочка виски 0.25 и джин того же объёма. Но удержаться от дешёвой рябины на коньяке Фёдор всё-таки не смог – ностальгия.

Постепенно его тележка наполнилась необходимыми на данный момент продуктами. И тут Фёдор обратил внимание на квадратики, нарисованные на полу. Рекомендованное расстояние между покупателями в связи с пандемией. Он покорно встал в кассу в один из квадратиков. Как всегда, касса работала только одна, а с учётом квадратов очередь, мягко говоря, растянулась чёрт знает насколько и двигалась безобразно медленно.

Когда очередь подошла, Фёдор стал выкладывать покупки из тележки. Получилась весьма объёмная куча продуктов, около двадцати наименований. Кассирша начала пробивать по очереди товары. Всё это время Фёдор пытался делать непринуждённый вид, хотя на самом деле он был, что называется, на пределе. Он всегда ненавидел большие магазины и жутко нервничал, совершая покупки, особенно на кассе. А после чувствовал себя опустошённым. Наконец, когда последний лот отправился в приёмник, кассирша назвала итоговую сумму и выжидательно посмотрела на Фёдора. Тот улыбнулся и полез в карман. И – Упс! Нету! Карты в кармане не было! Фёдор похолодел. Он судорожно стал рыться по всем карманам и ничего не мог найти. Сердце несчастного медленно и неуклонно проваливалось в трусы. Не может быть, – быстро соображал он, – я же другую куртку надел, чёрт! Чёрт, чёрт, чёрт! Это же просто невыносимо! Позор-то какой!