Любовные романы

...И вот она снова прячется и надеется, что скоро вернется Кольм и разрядит обстановку. – Чертова девчонка. Несносное отродье, – пробормотала тетка. – Вот результат богемного воспитания... Фрэнсис! Сердце девочки бешено колотилось. Она слышала, как тетка нервно расхаживает по библиотеке. Вот она остановилась. Ищет. Двигает мебель. Вот стукнули колени, когда она поползла под стол, где в последний раз пряталась Франческа. Вот заскрипели петли, когда она открыла дверь. Франческа боялась вздохнуть.…

Алекс оторвалась от бумаг. — А финансовое положение? Женя кивнул на страницы. — О нем там тоже есть, но вроде ничего особенного. Алекс не поднимала глаз от бумаг. — Большое упущение… Не находишь? — Это ты о чем? Нам что — нужно это знать? — Нам нужно тебя трудоустроить — вот что нам сейчас нужно! Сама я не смогу разобраться, мне понадобится профессионал для работы внутри Миловановской сети. — Алекс наконец оторвала глаза от листов. — Конкретно ты! И я знаю теперь, как мы это сделаем.…

— Еду в Париж! На рождественские каникулы! Вот! Это Любшин подарил! Сказал: «Увидеть Париж — и умереть!» Этот Любшин оказался наиболее интеллигентным из всех Наташкиных воздыхателей. Правда, он продержался возле нее не более месяца, но Наташке, мечтавшей о Париже, как малолетние дети мечтают о сказке, десяти проведенных в столице мира дней хватило на целый каскад воспоминаний: — На Монмартре мы пили абсент… А на Рю де ля Пэ смотрели канкан… Ой, девочки. а какие там цены! Особенно в Мулен Руж! …

23 мая 1816 года Письмо Риса Холланда, графа Годуина, Хелен Холланд, графине Годуин: «Хелен! Я сейчас занят, но если хочешь встретиться со мной, приезжай ко мне домой. Я работаю над партитурой, которую мне нужно закончить к первой репетиции. Интересно знать, чему или кому я обязан, что неожиданно увижу тебя? Догадываюсь, что ты снова заведешь речь о разводе, но мой ответ будет прежним. Я прикажу Симсу подождать, пока ты ответишь мне на это письмо. Думаю, у тебя вряд ли хватит смелости переступить…

— Grand-me're, — воскликнул мальчик, — qu'e t-ce que cle t que. — Говори по-английски, Филипп, — прервал его Роджер Сэнт Эйр. В его голосе не было ничего особенного, но леди Маргарет многозначительно взглянула в его сторону. Она снова широко раскрыла глаза, после того как новый поток ругательств повис в воздухе. — Я думаю, твоему папе следует спросить, что так расстроило дедушку. Филипп захихикал. Grand-me're так отличалась от maman. Она говорила те же вещи, однако grand-me're только «соблюдала…

Он напрягся. — Вот сукин сын! — Что случилось? — спросил Бартлет. — Может, и ничего. Кто-то у меня в номере. — Он швырнул на стол деньги и встал. — Может, это горничная перестилает постель. — Но ты ведь иного мнения. — Бартлет последовал за ним к лифту. — Думаешь, Грозак? — Посмотрим. — Ловушка? — Вряд ли. Он жаждет моей смерти, но еще больше — золота. Скорее всего, пытается найти карту или любую другую полезную информацию. — Но ты же никогда не оставляешь в номере ничего ценного.…

До него донеслось проклятие, вырвавшееся у Хассама, пока тот поднимался на ноги. Джед заскочил за спину Али, пока араб не успел подняться с колен, и обхватил рукой его шею. Он сломал ее одним поворотом. Потом Джед обернулся к Николасу и увидел, как его друг обрушивает «узи» на голову Хассама. Брызнула кровь. Николас нанес второй удар. — Пошли! — Джед схватил пистолет и нож Али и бросился к двери. — Не трать на него время. — Он потратил много времени на тебя. Я только хотел убедиться, что…

Их со Славой домика. Ольга любила выносить кресло-качалку и ставить его в самую гущу зарослей клевера, который вырастал на редкость высокий. Откинувшись на спинку кресла, с блаженной улыбкой на лице, наблюдая за суетой шмелей, шныряющих среди цветов, она ожидала его приезда. Его! Ольга со стоном повернулась на спину. Больше она никогда не увидит Славу. Никогда. Слезы заливали лицо, будто неведомая рука открыла кран до отказа. Ольга не вытирала их. Слезы сами иссякнут, уже скоро. Они не помогают…

– Ты уверен, что отправишься именно туда? – спросил Алек. – Моральное разложение и развратный образ жизни едва ли будут положительно оценены Всемогущим. Энтони беспечно махнул рукой и рассмеялся: – О, дорога на небеса мне обеспечена! От дьявола я уже откупился. Алек решил, что дьявол вряд ли захочет переманить Энтони к себе, поскольку от Уитфилда одни только неприятности. Тем не менее Алек любил его, хотя ни за что бы в этом не признался. Они отличались друг от друга, как день и ночь. Пока…

– Ты уверен, что отправишься именно туда? – спросил Алек. – Моральное разложение и развратный образ жизни едва ли будут положительно оценены Всемогущим. Энтони беспечно махнул рукой и рассмеялся: – О, дорога на небеса мне обеспечена! От дьявола я уже откупился. Алек решил, что дьявол вряд ли захочет переманить Энтони к себе, поскольку от Уитфилда одни только неприятности. Тем не менее Алек любил его, хотя ни за что бы в этом не признался. Они отличались друг от друга, как день и ночь. Пока Энтони…

– Добрый вечер, миссис Ордуэй! День действительно хороший. Надеюсь, вы не утомились в пути? – Морщинистое лицо дворецкого расплылось в улыбке, и Аннабелла немного успокоилась – первое препятствие было удачно преодолено. Уиткрофт прослужил в семье много лет и знал Розабеллу еще с тех пор, как она впервые приехала в Лондон. То, что у него не возникло и тени сомнения, ободрило Аннабеллу. Она улыбнулась в ответ и сказала: – Спасибо, путешествие было приятным. Как себя чувствует леди Ордуэй? …

Взмахнув веткой, Саманта хлестнула листьями по камере, сбоку и прямо перед объективом. Подождала несколько секунд и проделала то же самое еще несколько раз, приноравливая свои удары к порывам ветра. Повторив этот прием, она оттянула ветку назад и более толстой ее частью принялась еще сильнее бить по корпусу камеры. Камера раскачивалась из стороны в сторону, захватывая объективом часть дымовой трубы и предоставляя тому, кто вел наблюдение, великолепный обзор западного крыла дома. После нескольких…

– Сирил, – произнесла мадам Леона, – пусть твои мальчики исполнят нечто похожее одновременно на румбу и на танец краснокожих. Словом, что-нибудь захватывающее, и пусть не стесняются гибко извиваться и двигать бедрами. – Без женщин? – спросил ее секретарь, сидевший через несколько кресел от мадам. – Конечно! – Как мне их одеть? – спросила Мириам, открыв свой блокнот, готовая начать делать эскизы костюмов. – Пусть танцуют голыми! – произнесла мадам Леона. В зале воцарилась тишина. – Боже…

— Но вы должны дать мне возможность отыграться. — Я вам ничего не должен, — сухо примолвил Тауберг. — И все же я настаиваю… — Да на здоровье. — Ваш ответ граничите оскорблением, майор Вы не на полковой вечеринке. Я ставлю на кон сто тысяч. — У вас нет при себе денег, князь, а в долг я не играю. За ломберным столом повисла тяжелая тишина. Князь Голицын хмурил черные брови и прожигал Тауберга взглядом. Иван Федорович, напротив, смотрел на Голицына безмятежно, и на губах его играла легкая насмешливая…

Клаудию ничуть не заботили особые условия Макинтайра, кем бы он ни был, но вот если съемочная группа потеряет из-за ее опоздания день, спонсоры ей этого не простят. Впрочем, сама съемочная группа воспримет потерю дня с удовольствием. На площадке перед ангаром она увидела множество машин. Ее автомобиль выделялся на сером фоне этого утра, как яркая губная помада на бледном лице, и, сознавая, что все головы повернулись в ее сторону, она свернула прямо на траву, собираясь вписаться в небольшое пространство…

— Самолет приземлился в аэропорту… — дружно проскандировали они, когда Сьюзен наконец разомкнула глаза. Название места прибытия авиалайнера она не расслышала, но не очень огорчилась этому. Ее должен был встречать Джон, который вылетел в Париж на три дня раньше. Других пассажиров на борту самолета уже не было, и девушка поторопилась тоже его покинуть. Париж встретил Сьюзен приземистым зданием аэровокзала, неимоверной жарой — в апреле термометр на фронтоне здания аэропорта показывал тридцать градусов…

Вдруг скрывавшая лицо всадника шляпа взвилась в воздух и, покружившись, упала на землю. К изумлению Кейла, у всадника тоже оказалась грива – пышных серебристо-золотых волос, которые развевались, словно знамя. На коне скакала женщина, облаченная в мужскую рубашку и брюки! Вот глупая девка! Она же погибнет, как... В его голове мигом пронеслось то, что может произойти. Кейл выпрямился и взялся за поводья своего коня. – Глупая баба, – нахмурившись, буркнул Кейл и, хотя его чалая лошадь нервно шарахнулась…

— Да… — сочувственно заметила вдова. — Если ее муженек-полицейский не выживет, то и ума не приложу, что старику делать. А кто же отец, ты так и не сказала, Луиза? Самая сведущая из них таинственно хмыкнула. — Говорят, из Европы… отец-то — то ли англичанин, то ли француз. — Господи! Ну и угораздило… — Еще говорят, что у малыша куча родственников там, в Европе. И одна из теток, вроде, хотела взять мальчика на воспитание… — И откуда тебе все известно? — восхитилась Гленда Мортимер. Луиза…

Она хорошо знала Рика и была уверена, что он никогда не попросит развода. Поэтому первой заговорить об этом придется ей. Ли надеялась, что Рик испытает облегчение, получив возможность спокойно устраивать свою дальнейшую личную жизнь, если она по-прежнему будет помогать ему заботиться о маленьком Бобби. Даже понимая, что мечте ее не суждено сбыться, Ли продолжала лелеять глупую надежду на пробуждение романтических чувств в душе Рика. Дружба между мужчиной и женщиной зачастую перерастает в любовь.…

Она почувствовала облегчение от того, что не надо больше притворяться. Любила ли она его? Пожалуй, она и сама не знала этого. Но то, что он ее не возбуждал, было совершенно очевидно. Наверное, она ошиблась в выборе. Привычка к светскому образу жизни давалась ей нелегко. Вся эта чопорность и добропорядочность. К черту! В глубине души Клара была совсем не тем ягненком, которого из себя строила. Первым парнем, с которым она переспала, был мальчишка с соседней фермы. Целое лето они тайком встречались…