Любовные романы

Я начинаю расстегивать золотые босоножки с ремешками, которые на мне надеты, темная прядь волос спадает мне на лицо, когда мой телефон снова включается. Я достаю его из сумочки и, сняв одну туфлю, направляюсь к дивану, хмурясь при виде «неизвестный» на экране. Вероятно, ошиблись номером. — Алло? — спрашиваю я, наклоняясь, чтобы снять вторую сандалию. — Это Перси? Я встаю так быстро, что мне приходится ухватиться за подлокотник дивана, чтобы не упасть. Перси . Этим именем меня больше никто…

— Что? — Я с тобой говорю или со стенкой? У этого бармена таких как ты с десяток за день приходит. Он всем подмигивает, чтобы нарастить постоянную клиентуру. — Да, брось! Флирт ещё никому не вредил, — махнула рукой Наталья. Адель закатила глаза и откинулась на спинку стула: — И как я с тобой вообще общаюсь? Ты просто ужасна! — она улыбнулась и сделала глоток кофе. Наташа поправила белый приталенный пиджак, накинутый на голые плечи и одёрнула юбку лёгкого платья в мелкий цветочек, которое…

Приглаживая длинные темные волосы у зеркала, судорожно ищу ключи, которые находятся только через пять минут, почему-то в левой туфле. Такси уже ждет, кофе ( второй, потому что первый пришлось отдать Лёше ) конечно, сбежал. Жизнь – боль. До офиса компании, которая делает элитную мебель, доезжаю без приключений. Одним прекрасным утром Андрей Иосифович, президент нашей компании, вызвал меня к себе на чашечку кофе. Он предложил заняться выбором компании-поставщика мебели для одного крупного проекта.…

– А ханг её знает, синяя, как курёнок. Чьи-то руки прикасаются ко мне, и я вздрагиваю, ожидая усиления боли в обожжённой коже. – Жива. Ледяная только. Дайте что-нибудь, завернуть. Меня бесцеремонно поднимают на руки, и я чувствую приятное тепло чужого тела. Боль не усиливается, а наоборот отступает. При ожогах так не бывает. Меховое, нечто, в которое меня заворачивают, ласково нежит кожу. – Молодая вроде. И мордашка ничего, только грязная немного. Красотка. Это обо мне? Меня ни разу в жизни…

Все, что принадлежало чете Соундаль, принадлежало невзрачной женской фигуре на семейном портрете. Дочка торговца была очень красива. Любовь и забота отца делала её неотразимой и прекрасной леди. В родительском доме она была великолепна, а сейчас уже потеряла свое былое обаяние. Но когда-то разоренный граф решил взять ее в жены. Торговец решил обеспечить своим потомкам именитую фамилию, выдав дочь за графа и поменяв имя рода. А разоренный зять получает денежное содержание, за свое хорошее отношение…

– Елиссей! Кажется, от моего голоса в доме всё-таки задрожали стёкла. Зато эффект не заставил себя долго ждать. Недовольное личико восьмилетнего сына в обрамлении взлохмаченных до невозможности, чёрных волос, показалось из-за перил верхнего мансардного этажа. – Ну, что, мам?! – недовольно крикнул он мне в ответ, хмуря по-отцовски красивые брови. Я выдохнула, в очередной раз убеждая себя в том, что как бы сложно мне иногда не было с моим не в меру упрямым отпрыском, кричать на него, тем не менее,…

— Мряка, — вздохнул его верный ординарец Крот. — Что? — переспросил Роан. — У нас в деревне такую погоду называют мряка. Мрачно, мокро и слякотно. Роан хмыкнул: — В этом что-то есть — все прелести в одном слове. Он поднял глаза, ожидая увидеть плотную тёмную тучу, но впервые за несколько дней в пологе был разрыв с крохотным голубым клочком неба и косым солнечным лучом. Это было настолько неожиданно, что Роан скользнул взглядом по указующей огненной стрелке. Для этого ему пришлось развернуться…

— Здравствуй, мама. Ты же знаешь, что я всегда готова, — с улыбкой произнесла я. — Кстати, во сколько вас встретить? — О, не беспокойся дорогая. Мы уже в городе, — вот это новость конечно. — Ещё вчера вечером прилетели. Не стали тебя отвлекать и сняли номер в гостинице. Хотели сделать тебе сюрприз сегодня. В общем, сюрприз. — засмеялась она. — Какой-то странный сюрприз, не находишь? — закатила я глаза к потолку и пошла варить себе кофе. — Ну да, ну, да — по цокала она языком — В общем, ты не…

– А, по-моему, просто кто-то не умел качественно делать омлеты, – улыбается, стерва. – Анабель, – вмешивается повариха, – тебе есть дело до личной жизни Нарвии, ей и так сейчас несладко? – Меня это не волнует. Мои работники должны быть мастерами своего дела, а то, что делает эта девица, просто ужасно. Она бесполезна. Я пытаюсь показать ей, что я еще очень мила с ней. Никто бы не стал ее терпеть. Не выдерживаю хамства. – Я не бесполезна! Всем гостям нравятся, как я делаю им омлеты. –…

— Я-я… — глаза партнёрши наливаются слезами, горесть и обида захлёстывают с головой, но не на тренера, а на того, кто в этом повинен — на себя. Только она сама, сама виновата в этом, сама… Все те разы, когда ты предлагал позаниматься в зале ещё чуть-чуть, сейчас сыграли с ней большую шутку. И вот, слова, которые тебе не хотелось бы слышать, срываются с уст преподавателя: — Ждите результаты, но я сомневаюсь, что вы пройдёте дальше… Да, это я — самый никудышный танцор в этом мире, по своему мнению,…

Я хватаю ртом раскалённый воздух, не в силах оторвать взгляд от роскошной длинноногой брюнетки. Она висит на локте Демьяна, прижимаясь откровенно и пошло. Скалится, чертит ноготком по борту его серо-стального пиджака. А любимый не собирается это прекращать! По-хозяйски кладет руку на крутое бедро и целует девушку в щеку. Я думала, что мое сердце разбито вдребезги. Неправда. Сейчас оно не разбито, а уничтожено! Вместо него сгусток боли, беспомощности и жгучей, как кислота, обиды. Дикий коктейль…

— Ева, — как только она подъехала к борту, начал тренер, — У тебя ноги разъезжаются. Еще два раза катаешь и, если ты не прыгнешь что-то похожее на аксель — мы убираем его из программы. — Пожалуйста, нет! — у Смирновой на лице появилось крайнее разочарование и мольба. Нет, нет, нет, она должна была хотя бы побороться за золото. Пусть аксель стоит, пусть она его не прыгнет на олимпиаде, но он будет хоть каким-то её шансом! — Все в твоих руках. Посмотри на Тимура — он все исправил. И ты сделай так…

— Что?.. — Катя, возникшая сбоку, попыталась подойти, но была остановлена рукой Тамары Львовны. Их матери и, по совместительству, тренера Димы и Кати. Тимур никогда не признавал эту женщину в качестве тренера и оставался любимчиком Дениса Руслановича. Но, ведь Тимур закончил карьеру и на сборах его не было. Он не может выступать. С чем, со старой короткой? Он может выступать. В тот день Тимур Панкратов вышел на лёд под бурные аплодисменты. Все новости взорвались его возвращением, отличной формой…

В глазах резко темнеет. Мелькает мысль, что так я точно не умру, потому что всё просто не может закончиться обычной автомобильной аварией. После всего пережитого мной это было бы слишком жестоко и слишком иронично для моего преследователя. Ничего не слышу, наступает полная тишина. Штиль. Неужели правда смерть? В глубине души я даже чувствую радость от того, что больше не придётся никуда и ни от кого бежать, от того, что скоро увижу маму и смогу спросить, что же произошло на самом деле в…

Только Ванесса не была её мамой, верно? — Я тоже вас люблю всем сердцем. Мне просто нужно время… Чтобы со всем разобраться. Внутри. Приемные родители обняли её напоследок, и Блум вернулась в Алфею. Она проплакала на постели два часа, пока Флора и Стелла гладили её по волосам, а Муза и Текна сидели в ногах и громко ругали Фарагонду и остальных, кто, кажется, знал о прошлом Блум намного больше, но не решился рассказать. А через шесть часов им пришлось вставать и идти на уроки. Вот так складывалась…

Тройной лутц. Тройной тулуп. А вот Даша рядом приземлила четверной лутц. И что-то ещё, Катя не успела рассмотреть из-за входа во вращение. Даша. Олимпийская Чемпионка с ней на одном льду. Могла ли Катя когда-то подумать о подобном? Вряд ли. Она в принципе не думала, что будет кататься на каком-то льду, отличном от льда собственной матери. Но, на удивление, штаб Ушакова оказался очень доброжелательным и уже чувствовался как родной. Может быть, потому что Катя была знакома с абсолютно всеми…

Я не знаю, когда именно это началось, наверное, летом, когда она надела купальник своей подруги Джанет вместо слитного как обычно. Именно тогда я заметил её загорелые женственные изгибы. Мы находились у нас дома, и отправить её переодеться не было возможности. Тем более, что кроме меня и её подруги никого не было. Погода была восхитительная, дул прохладный ветер, который снимал жару, и я решил поработать с террасы нашего дома. Вот только кто же знал, что вместо этого я проведу целый день наблюдая…

Зато для Тимура это был девятый взрослый сезон, и его путевка на Олимпиаду практически не подвергалась сомнениям. Разве что в речи Дениса Руслановича. Тройной лутц. Тимур слетел в сторону, допуская степ-аут и хватаясь за ногу. Свело. Черт, ну он же знал, что так будет. Каждый раз знал. И снова к Олимпиаде он подбирается с травмой. Организм был на износе, столько лет быть на высоте топа просто невозможно. И если на прошлой Олимпиаде он говорил, что это его последний сезон, и не сдержал своих…

Вот теперь мне действительно стало страшно. Прямо сейчас меня может затоптать толпа только за то, что я случайно обидела, возможно, одного из популярных парней этого колледжа. Где раздают медали за идиотский идиотизм? Я первая в очереди! — Скули в другом месте! — неожиданно встала между нами и на мою защиту высокая брюнетка и прожгла парня в ответ не менее гневным взглядом. Его ноздри стали так часто раздуваться, словно он пытался впитать как можно больше воздуха или вовсе принюхивался к чему-то,…

Но, конечно, никто так и не забрал меня из Института. Так пара дней растянулась на девять долгих лет обучения, за время которых я стала той, что мчала сейчас в Императорский дворец навстречу своей мечте. И сердце мое в те минуты сладострастно сжималось в предвкушении роскошных балов, светских раутов и императорских приемов. Погода, однако, не сильно благоволила мне в этот осенний день. Коричневая, еле припорошенная первым мокрым снегом земля, казалось, никогда больше не должна была вернуться к…