Любовные романы

– Привет. Александра? Я прав? Оглянувшись и немного попятившись на безопасное расстояние, подняла на него взгляд. Мужик красивый, 35-40 лет. Но до жути странный. От таких надо держаться подальше. Мало ли… Вдруг какой-то маньяк. – Привет. А как вас зовут? – ответила на автомате. – Ты с Андреем встречаешься? – Откуда вы знаете? – Не советую с ним общаться. Он создаст тебе проблем. Воспользуйся советом, сегодня же пошли его. – Спасибо. Как-то сама разберусь, – подойдя к лифту, вновь нажала…

Пастору было плевать, что его парня обчистили – сам виноват, он не имел права расслабляться, но клинок попросил вернуть. Настоятельно, при этом одному из наших сломали кисть – Набогий демонстрировал, что будет с каждым. Но он не зверь. Не убьёт – на улицу выкинет. Тонкий изощрённый ум… Пастор хуже зверя, ведь нет для вора худшей участи, чем остаться без возможности себя прокормить. Я бы мог заартачиться, мол, не было свёртка, но это были мои парни, я с ними многое прошёл и многое пережил, потому…

Смех Максимилиана разливается во мне сладкой карамелью. Я так хочу насмотреться на него, чтобы запомнить каждую складочку на лице, а потом долго-долго грезить о нем перед сном. Впервые я увидела его пару недель назад и всего-то на несколько коротких мгновений. Но уже тогда мое сердце запаниковало… Иногда мне так хочется, чтобы Карина рассказывала о сводном брате как можно больше, но всё, о чем моя подруга трещит без умолку – переезд в огромную квартиру нового мужа её мамы и невероятная спальня с…

Пока Диана направлялась на работу, ей позвонила ее коллега: – Привет, Диана, ты еще не на работе? – Привет, нет, только подхожу, – ответ был сухим и лаконичным. Именно такой знали Диану Николаевну Ильинскую ее коллеги по работе. Она мало говорила и много делала, не любила трепать языком, перемывать косточки, сплетницей ее точно никто бы не осмелился назвать, она никогда не давала повода сослуживцам так о себе подумать. На ее рабочем столе всегда идеальный порядок, все документы лежали аккуратно…

Меня зовут Стас Канин. Виктория Вайс была моей подругой. Да, не удивляйтесь, именно подругой. Я любил её, но дальше задушевных разговоров и ночных прогулок дело не доходило. Наши ежевечерние беседы на запретные темы сводили меня с ума. Её, наверное, тоже. А утром, грустно хохоча, Вика пересказывала мне свои ночные видения, я тоже пытался кое что поведать из того, что приснилось, но было стыдно открываться полностью, поэтому я чаще врал или придумывал всякую ерунду. Вика же всегда говорила правду,…

Мужчина посмотрел на меня с недоумением и засмеялся. – А ты мне нравишься, смешная. Давай поговорим серьезно. Я немного разъясню тебе. Твой, так называемый отец, должен мне очень большую сумму денег. И в расплату он предложил тебя, так как у него ничего не осталось. – Это конечно прекрасно все. – Перебила я.– Меня он, потерял еще в детстве, так что я ему не принадлежу. – Скрестила руки на груди и бросила недовольный взгляд в мужчину. – Все сказала? – Борзов резко переменился в лице он стал…

Месяцев через десять – двенадцать привыкли и к этому. Няньки перестали шептаться по углам и закатывать глаза – дочь герцога шагает за ручку с мамой всего в двух рубашках чуть-чуть украшенных лично вышитыми герцогиней цветами, и даже без корсета! Даже вместо парадного головного убора у малышки чепчик! Да – да! Простой деревенский чепец, только маленький, и даже без парчи, разве можно назвать украшением достойным будущей герцогини эту жалкую полоску кружев? Да любая лавочница оденет свое дитя наряднее!…

Я слышу, как открывается автомобильная дверь и… время словно останавливается, погрузив мир в оглушающую тишину. Всё, что я слышу – это гулкие удары собственного сердца, потому что, хоть и не могу видеть, всем своим существом чувствую и ощущаю ЕГО. Не сразу, но беру себя в руки: отбрасываю с лица шарф и прищуриваюсь, чтобы убедиться в своей правоте – одетый в чёрную кожаную куртку Алекс стоит в своей обычной позе, прислонившись спиной к двери машины, и ждёт, что подойду. А я не хочу подходить.…

– Там адрес. Ты можешь приехать в любое время, а с Вовкой я поговорю. Он будет просто лапочкой. Обещаю. Есть у меня один рычаг давления, – Вика многозначительно поднимает брови. – Смотри не оторви ему это рычаг, – отшучиваюсь я, хотя сама прекрасно знаю, что для такого, как Вова, может быть один рычаг. Лом. И он сработает, только если бить им со всей дури по тупой похотливой башке. Полчаса наблюдаю, как милая и хорошенькая девочка превращается в красотку. Волосы, что едва достают до плеч, уложены…

– И вот я так бегу… бегу… навстречу солнцу… Ой, ну что ты делаешь. – И тут выпрыгивают пираты. И утаскивают маленькую девочку… – Ну не было там никаких пиратов! – А кто был. – Никого не было. Но я знала, что если добегу до солнца, то там увижу… Ну сильней чуть внизу. Ну дай мне губы, Мишка. Господи, как мне было хорошо! И сейчас… и… сильней… всёооооооооооооо!!! Белка вскрикнула, сжалась, дернулась всем телом и перевернулась на бок, а Михаил целовал ее между лопаток и ниже по позвоночнику,…

Так ярко, так живо картинки всплывают в памяти одна за другой, и я больше не могу удержать маску безразличия, не могу принимать образ новой себя. Оболочка прорывается, и я, подобно разбитой кукле, рассыпаюсь на невидимые осколки фарфора, я распадаюсь на молекулы и атомы, разлетаюсь невесомыми лепестками цветущих вишен под этим холодным весенним дождём. И я безропотно опускаюсь на землю, пытаясь снова соединить разбитые части; я закрываю лицо руками в попытке удержать рыдания, что с ужасающими хлюпающими…

Chapter 4. A little clearer and a little carier I woke up in a wonderful mood, in the treet the un i bright (noon eem to), the mell of the divine lunch . After all, I wanted to know how to get home. Elenelika ( uch a complicated name wa at my ho pitable mi tre ) ha faded me lunch, the dre ha given out (in exchange for my dirty clothe ), but the name of the city «Sochi» wa not familiar to her. My clothe eemed trange to her (nothing trange in jean , a you can imagine), but he…

– У меня нет жениха, – сказала мужчине, на что он только усмехнулся. – Радоваться должна, что тебя хоть кто-нибудь не побрезгует взять! А то вырядилась, надушилась, и думаешь, сойдешь за нормальную? Ты внутри гнилая и испорченная, фу, гадость!    После этих слов он отвернулся от меня и пошел к своему стулу, чему я была несказанно рада. Его провонявшаяся табаком серая одежда висела на нем словно мешок. На фоне красно-белых штор, он смотрелся, как грязное пятно, что так сложно вывести без достаточно…

Работая проституткой, я ненавидела себя очень сильно, но еще больше я ненавидела своего мужа, который побудил меня к данным действиям, исчезнув из моей жизни и жизни нашего общего ребенка. Саша не помогал нам, продолжая пить и гулять, превратившись в безликого человека. Его жизнь уже ничего не стоила, а жизнь сына наоборот набирала обороты, за которую несла ответственность только я. Мне приходилось долгое время оказывать собственные услуги интимного характера чужим мужчинам, что приводило меня к…

Неужели он думает, что мне не больно, что я строю из себя недотрогу? Боль настоящая, ощутимая, её ни с чем не перепутаешь. Разве нужен опыт, чтобы отличить боль от других чувств? Моё дыхание становится ровным и глубоким, я чувствую, что по коже, которую ещё минуту назад нещадно избивали, разбегаются волны холода и тепла, лёгкости и тяжести. Сейчас так приятно осознавать, что боль кончилась. Пожалуй, об этом задумываешься лишь после того, как испытал подобное. Снова размеренные удары, которые горячим…

Я возвращаюсь с сыном из поездки в жаркий солнечный июньский день. Мы лечили астму, но санаторное лечение принесло обострение вместо облегчения, и это удручает и злит меня. Впереди вновь долгие походы в больницы, анализы, обследования, бессмысленная трата времени, которое мне очень дорого, потому что я одна в нашей семье работаю. У меня есть мечта – большой дом, и я упорно к ней иду. Я сильная, уверенная в себе, меня распирает от самоуважения, но душит обида на мужа за его беззаботно–вольный образ…

– Вернусь, возможно, расскажу, но не сейчас, – задумчиво сказала девушка. – Паш, у тебя вода есть? В горле пересохло. – Посмотри в кармане чехла за моей спиной, – ответил он. Милана развернулась назад, насколько позволял ремень безопасности, протянула руку за сидение водителя и опешила. На полу у заднего сидения лежали женские трусики, упаковки от презервативов и использованные смятые салфетки. – Что-то мне пить расхотелось. Останови здесь, – попросила она. – И наведи в машине порядок, прежде…

– А без молока нельзя? – Беспомощно спросил мужчина. – Нельзя! – Ну, ладно. – Он, помедлив, со вздохом откинул одеяло, показав изрезанный шрамами живот и седую грудь. Сел, потянулся к висящим на стуле брюкам. Вдруг Вера жалобно зашмыгала носом: – Милый, неужели ты уходишь? – Верочка, ты ж сама просила? – Ну и что! – Запальчиво крикнула Вера. – А ты сразу и побежал! Все вы мужики такие! Лишь бы уйти! – Так остаться? – Мужчина смешно застыл в полуодетых брюках. – А молоко? А кофе?…

Серхио положился на удачу и, как ему показалось тогда, не прогадал – теперь он летел в Лос-Анджелес, где даже в ноябре светит солнце. Не учёл Серхио разве что одного – в Лос-Анжелесе его никто не ждал. В Лос-Анжелесе он больше не был сыном дона Моралеза, а был одним из многих беженцев из Мексики, приехавших в поисках лучшей жизни. В кармане у Серхио было около двухсот долларов, и он потратил половину из них на такси в первый же день своего пребывания в городе. Затем ознакомился с ценами на проживание…

Его взгляд затягивает, гипнотизирует, заставляет задержать дыхание. – Ты избранная… – пролетает над головой и ложится на темечко мелкой дрожью. Хочется говорить, спрашивать, кто он и откуда, узнать о нем все-все-все. Никакой паники или ужаса. Словно Дара в сладкой иллюзии, где можно делать, что угодно. Даже запретное, даже то, о чем в жизни не посмела бы помыслить. Сильная рука мужчины комкает мокрую от пота рубашку, задирает ее до груди, и Дара слышит тихий вытянутый вздох и треск ткани. …