Любовные романы

А будучи в бегах. Получается, что, сбежав в этот городок, ей вновь приходится удирать – на этот раз от школьных хулиганов? – Давай передохнем! – предложил Валька, физическая форма которого была далеко не так хороша, как у Анжелы. – Ну, ты, мать, и даешь – настоящий стайер, спортсмен на длинные дистанции. В марафоне участвовать не пробовала? В голосе Вальки явно сквозило восхищение Анжелой. Что ж, она уже поняла, что он к ней неравнодушен. А вот она к нему? Вокруг них порхали бабочки…

Я сижу на полу у дивана, в руке бокал с вином – красным, сигарета в пепельнице на полу истлела почти до фильтра. Мари возникает на стене – то в наручниках, то на коленях, то в обвязке. Никогда – лицом в кадр, только спиной, как будто я и знал-то ее исключительно со спины. Да… что-что, а эту спину я могу нарисовать по памяти в любой момент, каждый изгиб, каждый позвонок, каждую родинку. Эту спину я раздирал плетью – и целовал потом, едва прикасаясь губами. Я закрываю глаза и даже тогда вижу эту спину.…

Матушка, когда была жива, всегда говорила, что сердце у человека – как солнце. Сколько ни отдавай жара и любви, не убудет, лишь станет больше. Иногда я сомневаюсь, есть ли у Агарьи, моей мачехи, сердце. И если имеется, из чего оно сделано? Из камня, который мне не проломить? Или изо льда, растопить который невозможно? Песня Любавы закончилась, и девушки затянули следующую, не менее тоскливую. Я бы лучше послушала нянюшкины сказки. Но Мирослава с подружками лишь посмеивались над старушкой. Сводная…

С синяком на лице, которым я щедро его наградила, Лайрис, зло сверкая глазами, ходил почти неделю. Украшение не смог свести даже целитель, как я потом слышала от Милары, известной сплетницы на деревне. Мне всегда казалось, что для вражды нужны веские основания, и поцелуй никак не может стать такой причиной. Как же я ошибалась! С прошлой зимы мы друг друга доводим, и нет этому ни конца, ни края! – Так что? Будешь дальше снежками кидаться или разбежимся? – спросила я, выныривая из некстати проснувшихся…

Одиночество настолько сильно пугало ее, что, когда она только пыталась о нем подумать, становилось так больно и слезы начинали сами литься из глаз. Она казалась себе маленьким слепым котенком под дождем, который, по совершенно объективным причинам, ни на что не способен, и который отчаянно нуждается в помощи и спасении. Лина набрала номер своего бывшего парня, желая сообщить ему радостную новость: что она наконец решилась. Но он не поднял трубку. Она немного подождала. Потом написала ему сообщение…

А в это время два парня, которые сидели на этом же ряду, что и Вика, но через проход от неё, тоже о чём-то увлечённо шушукались, благо под маской не видно, как шевелятся губы. – Юрка, – толкнул ногой в голень Захар друга, – заканчивай чесать лицо. Сказано же было, что руки от лица надо держать подальше. – Если б я мог, – продолжал чесаться парень, но теперь используя ручку. – Знаешь, со стороны это выглядит весьма странно и подозрительно. – Сам знаю, но чешется. – Так смени маску. …

– Починил, – говорю. – Таблетку принял? – опять он. – Принял. – Тест сделай, – и в глаза мне не смотрит. – Сделаю, начальник. Всё на сегодня? Могу идти? – Можешь, – говорит. Ну, я и пошёл. Тут, наверное, надо пояснить, что это за таблетки такие. Я состав не знаю, конечно, я не химик, я сантехник, но они подавляют сексуальные желания и создают в голове ощущение счастья, ощущение сопричастности к чему-то великому и действительно важному. Короче тупеешь от этой хрени конкретно. Есть заменитель…

Женя искоса поглядывала на сосредоточенного Сашку и ждала продолжения. По трехлетнему опыту она знала, что дальше непременно последует какое-нибудь «но». – Но твоя пунктуальность оставляет желать лучшего, – тихо продолжал Сашка. – Не подскажешь, почему мне всегда приходится тебя ждать? Вот и «но». Ужасно несправедливое вообще-то. Жене хотелось возразить. Напомнить, что если Саше иногда и приходится ждать, то вовсе не из-за Женькиной вопиющей расхлябанности, а из-за Сашкиной любви к сюрпризам.…

– Элина? Тебя и не узнать. – Крикнул мужчина. Девушка сделала ещё несколько шагов, затем нехотя обернулась, в этот момент на её лице нарисовалась поддельная улыбка. – Да, здравствуйте. Вообще-то я немного тороплюсь. – Да ладно тебе, твой менеджер подождёт. Слушай, замечательно ты выглядишь. А какой у тебя сарафанчик. Вот почему ты не работаешь в таком наряде? – Спасибо. У всего персонала одна форма одежды. Вы представляете менеджера Марту в этом наряде? – Оооооо, – мужчина рассмеялся, –…

Полный трындец! Надо вылезать из машины и попытаться высвободить своего железного коня из снежного плена забытого кем-то сугроба. Я девушка предусмотрительная, у меня лопата имеется. Ну лопата, пожалуй, слишком громко сказано, так, лопатка… даже лопаточка. Классная такая, складывающаяся в четыре раза и не занимающая много места в машине. Настало время проверить ее в действии. Надела свою легкомысленную шубку и решительно вышла из машины. Как только я открыла дверь автомобиля, меня атаковала холодом…

Кое-как добравшись до своего рабочего стола в приемной, я повесила сумочку на спинку стула и сдавленно застонала. Вот кто меня просил отдавать за это убожество половину полученных накануне премиальных?! – Тапочки дать? – сочувственно заглянула в приемную проходящая мимо ипотечный брокер Карина. – Давай, – обреченно выдохнула я. В нашем офисе был очень жесткий дресс-код, но, если спрятать ноги под стол, вряд ли кто-то увидит, что я не в туфлях. Она улыбнулась и величественно понесла свою запакованную…

Потолки в его квартире – мечта абстракциониста. Смотря на это разнообразие разноцветных геометрических форм, можно было впасть в своеобразный транс и раствориться в чувстве постепенно настигающего забытья. К тому малому количеству тех вещей, которых он любил, Дима причислял ощущение некого сюра, и созерцание этого странного потолка было привычным занятием. Состояние, когда мысли похожи на принцип работы калейдоскопа, являлось на удивление одним из самых спокойных и привычных. Он просто терялся в нем…

В глазах у мужчины – зимняя стынь, холодная и вечная, как бездна. Я проваливаюсь в нее, теряюсь… Говорят, снежные принцы, а передо мной явно был один из двенадцати правящих Снежным королевством, что находится едва ли не на другом краю света, не умеют любить. Хотя не так. Они не умеют чувствовать. Ни тепла, ни холода, ни страха, ни радости… То ли проклял их кто, то ли родились такими. И год за годом за три дня до Ледяной Полночи каждый из двенадцати присылает в выбранный им город уведомление на…

Оказалось, что миссис Бёртон не бросилась бы на погребальный костер. И викинги были исключены из списка тем для светской беседы. За те тринадцать дней, что Джорджиана успела провести у дяди с тетей, она узнала о них больше, чем за все двадцать лет своей жизни. Она довольно быстро уяснила, что Бёртоны, люди весьма добрые и любезные, были при этом великими умельцами заполнять свои дни всевозможными мелкими домашними делами, которые не доставляли Джорджиане никакого удовольствия. Любое предложение…

Дикие звери только звались дикими. Все знали, что байки о говорящих животных, совсем не были таковыми. Сколько страшилок было, что они могут и заговорить до смерти. Скучно им, видите ли, друг с другом говорить, они любят говорить с людьми. А если человек сильно понравится, то могут и утащить в свои пещеры или норы. И охотники им страшны только с ружьём, а на обычных людей… Глубоко им плевать на бедных людей с корзинками. Особенно в красных шапках. Потому детей всегда наставляют очень странными…

В то время, на бескрайних просторах СССР, между республиками не было ни границ, ни таможни и билеты на поезда продавались без наличия паспортов. Купил за мизерную сумму билет, сел в Ереване на поезд и, беспрепятственно проехав несколько республик, через две ночи вышел в столице своей необъятной страны – Москве. Ну а дальше все удовольствия по списку. То, что мой друг Эдуард от меня что то скрывает я понял сразу на перроне вокзала, когда мы декабрьским утром усаживались в скорый поезд Ереван- Москва.…

– Я на месте, – зажав телефон плечом, отвечаю ей, пытаясь открыть дверь ключом, который, кажется, совсем не подходит к замку. – Вот дом пытаюсь взломать. Но взломщик из меня тот ещё, – отшучиваюсь. – Вот чего ты веселишься, Саш? Твой горе-муж пытается фактически тебя обокрасть, а ты взяла и просто уехала. Тебе к суду надо готовиться! О чём ты думаешь? О чём я думаю? О своём душевном равновесии. О том, что хочу побыть одна. Возможно, поплакать над годами, проведёнными в браке с этим, как выяснилось,…

Ко всем прелестям от арабики у Арсения одеревенел язык, и першило в горле. Так тебе и надо, кретину, – ругал себя Арсений, но легче от этого не становилось, наоборот, отвращение к себе и окружающим набирало силу. Высокий голос, молодой задор и детский оптимизм Леночки ударяли по нервам, Арсений сдерживал себя, чтобы не морщиться. И злился на Векшину. Елену Вячеславовну Векшину в отдел Ратникову три месяца назад технично навязал Мишин, исполнительный директор «Гео-плюс»: – Прогноз у тебя хромает…

То есть это что получается, с одной стороны леса идет дождь, а с этой стоит жаркий погожий денек? – Кто-нибудь? Ау? Дом отозвался тишиной. Люк закрывать не стала, на всякий случай, чтобы если что сбежать, и двинулась к дверному проему. В соседней комнате обнаружилась просторная кухня, по центру которой стоял длинный стол, а в углу – обычная русская печь. В моем доме тоже такая была до недавнего времени, пока не поменяла отопление на водяное. Вернулась в гостиную, поднялась по узкой лестнице…

Марина вся извелась от волнения. Ведь человек не может просто так взять – и перестать разговаривать. Нужны очень веские причины не отвечать на сообщения девушке, с которой провел целую счастливую неделю и почти признался в любви. Долгих две недели Марина терзалась догадками – могла ли она чем-то его обидеть? Или он просто разочаровался? Или он попал в больницу и не может разговаривать? Наконец Андрей объявился, как ни в чем не бывало. Просто однажды вечером постучал в дверь ее квартиры. …