Зарубежные любовные романы

Девушка ожидала, что все пройдет достаточно болезненно, и так оно и случилось, но Анника никак не могла отделаться от мысли, что все, кто сидел в этой комнате, были спокойны, кроме нее. Она видела свое отражение в блестящей столешнице, и от этого ей никуда не деться. Да и к тому же она отправилась в центр Манхэттена на эту встречу, переоценив удобство своих туфель. Все закрутилось максимально быстро. Волосы ее были растрепаны, ей пришлось неуверенно ковылять на встречу в неудобной обуви, в то время…

– Пойду проверю, как идет подготовка, – говорит в конце концов мать, кивая в сторону двери. Анна прикусывает губу. Ей не хочется оставаться одной, она боится своих мыслей, но и остановить мать не может. Девушка медленно подходит к окну, откуда открывается великолепный вид на серо-голубое море и дюны, ветер треплет прибрежную траву. Роскошная вилла всего в двух километрах от Хиллесгордена. Что может быть лучше? Так говорила мама, очарованная местом, когда они попали сюда впервые. Мысль о том, что…

Январь 1535 года. Лейккасл. – Дети так быстро растут… Не успею я немного отвлечься, как Стефану вновь требуется новая одежда, а Екатерина убегает от меня, да так быстро, что за ней не поспеешь, – сказала леди Бригида Тьюри своему супругу, когда те, после позднего завтрака, вместе с детьми, медленно прогуливались вдоль озера. – Ты права, Бригида. Стефану уже четыре с половиной года, пора бы ему сесть на пони, – ответил ей супруг, с любовью взглянув на своего первенца, кидающего на лед замерзшего…

– Откуда я знаю? Может, так и должно было случиться. Может, это вселенная намекает, что я вкалывал слишком сильно и мне нужен перерыв, пока я не перегорел. Даже произнося это вслух, я сомневаюсь, что мои слова – правда хотя бы отчасти. Мне просто кажется, что товарищи по команде не хотели бы услышать, насколько я огорчен, что не буду играть с ними. – Проклятие, Ашер. Ты философом заделался? – спрашивает Тедди. Как и я, он один из центровых команды. – Ну, – я склоняю голову набок. – Даже слепая…

Ильза знала, что работа – лучшее противоядие от подобного беспокойства. Да и дети ждали ее. Она повернулась к главной медицинской сестре с улыбкой: – Пойдемте? Они вошли в палату, где на больничных койках сидели две девочки подросткового возраста. Младшая, потерявшая все волосы во время лечения, схватила журнал и спрятала его под подушку. Девочке не стоило беспокоиться. Ильзу ежедневно информировали о сообщениях в прессе. Если она правильно помнила, на обложке этого журнала Ильзу называли…

Его размышления были прерваны очередным стуком в дверь. Риз с недовольным видом поднял глаза и, опять увидев миссис Фернсби, раздраженно спросил: – Ну что еще? Секретарша с решительным видом поправила очки на переносице. – Если не хотите, чтобы леди силой вывели из вашего дома, то должны принять ее. Она заявила, что будет ждать до тех пор, пока вы не соизволите поговорить с ней. Раздражение Риза сменилось недоумением. Ни одна из знакомых ему дам не осмелилась бы подобным образом вести себя…

Я этого не понимаю. Как и не понимаю, что такое «чмошник». – Венди – дура, – бормочет Тео себе под нос. – Звучит лучше, чем чмошник. – Так и есть. Солнце прячется за пушистым облаком, отчего то становится похожим на огромный кусок сахарной ваты, плывущей по небу Среднего Запада [1] . У меня урчит в животе. – Хочешь остаться на ужин? Тео пытается поправить камень носком кроссовка, но терпит неудачу. Теперь папа точно заметит. Он вздыхает, поднимает голову и смотрит в сторону тупиковой…

Одна рука Жанин лежит на животе, другая свисает с дивана. Кончики пальцев едва касаются потертого ковролина. Она немного отекла и оттого кажется моложе. Не моложе своих лет – ей всего тридцать девять, – а моложе, чем обычно: щеки не такие впалые, кожа вокруг губ, покрывшаяся в последние годы глубокими морщинами, разгладилась, как от ботокса. – Жанин? Нет ответа. Рот слегка приоткрыт, отчего видны сколотые края гнилых желтых зубов. Как будто смерть застала ее на полуслове. Я уже давно…

Ева подошла к ржавой кованой калитке, ведущей в маленький огороженный садик с фонтаном в центре. Шагнув внутрь, она вдохнула головокружительный аромат осенних цветов. В трещинах в дорожках и осыпающейся кладке кирпичных стен росли сорняки. Наверное, ей следовало испытывать угрызения совести за то, что сады пришли в такое запустение, но она ничего не чувствовала. Повернувшись, Ева посмотрела на замысловато украшенную беседку в углу, которая утопала в листве. Ее установил кто-то из ее предков.…

– Смотрите, – говорю я, одной рукой стараясь открыть электронную почту в телефоне, а другой сжимая поводок Фица, – здесь сказано, что остров с метеорологической станцией находится в паре сотен метров от берега и что из Сент-Феликса туда можно без труда дойти по мосткам. – Все правильно сказано, – жизнерадостно подтверждает Фишер. – Во время отлива на остров действительно можно добраться пешком или на машине, но, согласитесь, сейчас-то у нас прилив. – Безусловно, прилив, – бормочу я, заглядывая…

Я вздохнула. Чувство вины сжимало мой живот и терзало разум. Я наклонилась и потерла затекшее колено рукой, которая не была занята выражением моего негодования. – Ты уже обещал им… – Мне плевать, Ванесса. И снова этот его взгляд. Мой средний палец непроизвольно дернулся. – Пусть Роб все отменит. Его огромное предплечье поднялось, чтобы Эйден запихнул себе в рот примерно полкило еды за раз. Вилка застыла в воздухе, когда его мрачный упрямый взгляд пересекся с моим. – Что-то не так?…

– Не-а. Скромность – не мое. – Тогда придется себя заставить, если хочешь занять мое место в следующем сезоне. Он округляет глаза: – Ни за что. – Я почти убедил тренера. – Я пожимаю плечами. – Команде будет нужен новый капитан, а ты единственный, кому я доверяю. Если он сумеет удержать член в штанах достаточно долго, чтобы по-настоящему сосредоточиться на чем-то кроме секса. Андре скованно садится рядом. – Я просил тебя этого не делать. Единственное, что у меня хорошо выходит, это махать…

– Не смотри на меня так, – проворчал Хавьер, обращаясь к Эстебану. Выражение лица его водителя ничуть не изменилось, но он явно забавлялся. – Я ни слова не сказал, сэр, – ответил шофер. Устроившись на заднем сиденье машины, Хавьер проверил свой телефон, чтобы узнать о предстоящих встречах и убедиться, что все готово к семи утра. Он просмотрел двести электронных писем, которые его личный ассистент уже отфильтровал, и несколько сообщений от родни. Ни то ни другое не отвлекло его от внезапных…

– Са! Са! Са… се… се… се… се… О нет! Язык не слушался и так и не дошел до «сакуры». Еще чуть-чуть – и Мисаки решит, что он эхом откликается на щелканье ножниц, как распоследний чудик. Срочно! Приглашай! Будь мужчиной, Харуто Асакура! – Много в последнее время заказов? – опередила его Мисаки. – А?! Э, да нет. – Харуто растерялся от неожиданности. – Нет? Ну, все равно: восхищаюсь профессиональными фотографами! Особенно такими, которые стараются прокормить себя исключительно ремеслом. Вам, кажется,…

Преинтересная история случилась со мной здесь. Первые несколько концертов прошли для типичных, как мне казалось, посетителей «Бобби Ти». В полупустом зале сидели те, кто пришел насладиться закатом, коктейлями и разговорами на фоне ненавязчивой музыки. Начиная с третьего выступления, бар был полон, и появились знакомые лица. На четвертый вечер не только все столики были заняты, но несколько человек были готовы стоять, чтобы послушать мою игру. Почти никто не смотрел на закат, и я начал получать заявки…

Она хотела закричать, но вдруг все вспомнила и почувствовала облегчение. Грузовик. Граница. Юнис, который предложил ей спрятаться в грузовике с товарами, которые он повезет в Нахрат. Она уснула, вот и все. Ей никогда еще не было так жарко. Ее кожа чесалась, а мокрые от пота волосы прилипли к голове. Как долго они уже едут? Только она об этом подумала, как кузов сзади открылся с глухим шумом, и до нее донеслись звуки, похожие на голоса. Она с трудом сдержала ругательство. Юнис направлялся в…

Девочка Мне придется делить своего мужа с другой женщиной… опять. – Как мы ее назовем? – говоря это, он даже не смотрит на меня. Мне кажется, что заслужила хотя бы какой-то зрительный контакт. Ну уж нет! Я уже была на втором плане. Я не выбирала имя для девочки. Я была так уверена, что это будет мальчик. Чарльз Остин – в честь моего отца. – Не знаю. У тебя есть какие-нибудь предложения? – Я разглаживаю постельное белье, разглядываю свои ногти. Имя – это всего лишь имя, разве не так? Меня…

Как я сюда попала? Повернув голову, в нескольких метрах замечаю тлеющие угольки костра на открытой поляне. Перед глазами мелькают воспоминания: я была там, смеялась, танцевала, пила… Резко вздохнув, гоню прочь мысль о том, что было дальше. Я не готова. Впиваюсь пальцами в землю и сырые листья, на которых лежу. Одежда вся грязная. Хорошо, что я не в своей красно-белой форме чирлидерши: успела переодеться в мини-юбку и новую синюю майку с кружевным вырезом. Пайпер сказала, что она идеально подходит…

– Мне сорок четыре года, – говорит она. Батист смотрит на нее и молчит. – Ему двадцать четыре, – продолжает она. Молчание. – Я в прямом смысле на двадцать лет старше, – говорит она. Батист опять что-то настукивает и молчит. – Он ребенок, – говорит Винсент. – Un bebe! Я ему в матери гожусь. Батист не произносит ни слова. – Va te faire foutre! [4] – Она курит. – С кем ты переписываешься? – Она передразнивает его: выражение лица, назойливо тукающие пальцы, драгоценный мобильник.…

Слишком долго она была лишена опоры в жизни. Эйвери посмотрела на заднее сиденье и похлопала Хейли по колену. – Просыпайся, солнышко. Мы приехали. Словно по щелчку, веки дочери затрепетали и явили миру голубые глаза – точь-в-точь как у ее отца. Остальные черты лица она унаследовала от Эйвери, как и густые каштановые волосы и крепкое гибкое тело. В свои семь лет Хейли выглядела почти точной копией Эйвери. Она осмотрелась по сторонам с рассеянным видом, к которому Эйвери уже привыкла с тех пор,…