Книги из серии "Библиотека советской фантастики"

— Да, — согласилась Нина. Я повесил трубку. Надо подождать. Или набрать сотню. Время. Что-то замкнется в перепутавшихся линиях на станции. И я дозвонюсь. «Двадцать два часа ровно», — сказала женщина по телефону «сто». Я вдруг подумал, что если ее голос записали давно, десять лет назад, то она набирает номер «сто», когда ей скучно, когда она одна дома, и слушает свой голос, свой молодой голос. А может быть, она умерла. И тогда ее сын или человек, который ее любил, набирает сотню и слушает ее голос.…

— Ну и что, машины… ну и что, продукты… Его бесконечные «ну и что» стучали по ушам и голове. — Не шпиляй меня, — говорил Александр. — Конечно, будут огромнейшие города с кипением интеллекта в них. Согласен, дикая природа отжила свое, кончилась, будут парки и зверинцы. Человеческий мозг… Благоухал сонный газ… «Только не спорить, не спорить, — убеждал себя Борис. — Нет, не выдержу». Он заорал, оттянув маску: — К черту будущее, если для этого надо убивать зверей! Отпустил ее, торопливо работал…

Отрыли моряки поясные окопчики, погрузились в землю, ждут. Вечер на землю пал, звезду наверху вынесло; минует осенняя ночка, а поутру и решится судьба балтийского полка. Плеснут русалки на матросской груди в последний раз вдали от родной стихии и камнем пойдут на дно. Ясно. Без боя швартоваться на вечный причал, однако, никто не собирается. Такого в помине нет. Характер не позволяет. Последний запас — пять сбереженных залпов, гранаты в ход, потом штыковую на «ура» — иначе никак. Вечерняя полутень…

Голос его исчез. Он положил трубку. Раздосадованный, я снова лег спать. Долго ворочался с боку на бок. Сон не возвращался. Я лежал с открытыми глазами и думал, вспоминал, что мне известно о Кобальском. В наши края он приехал недавно. Кроме фотографии, он еще интересовался голографией. Один из приятелей как раз на днях говорил мне, что Кобальский сделал какое-то эпохальное открытие. Я, как и многие другие, этим устным сведениям о какой-то голографии серьезного значения не придавал. Минут через сорок,…

— Я, пожалуй, разберу блок питания подсветки. Что-то он не того. Барахлит. — Давай. Все хоть занятие. — Как вам этот Церр, капитан? — А что? Пассажир как пассажир, бывали и хуже. — Оно верно, что бывали. Не нравится он мне. Слишком много желчи для такого тщедушного тела. Тоску навевает. Ларри Ларк пожал плечами, дескать, нам-то что до этого. Он прикинул координаты и нанес маршрут. На звездной карте значилось: метеоритный поток «Золотой петушок». Когда-то грозные тайфуны, стиравшие с лица земли…

— Товарищи, пропустите же, я опаздываю! Внушительный чемодан Нины действовал безотказнее любого пропуска — люди сразу догадывались, что это один из членов экспедиции. Опечаленный репортер оживился и застрекотал камерой, а несколько «добровольцев» начали расчищать дорогу, пробуя перекричать толпу на восьми языках. Но толпа была бесконечна, и Нину засосала, закрутила гудящая рупор-воронка, ей стало казаться, что вообще не существует ни моря, ни пирса, ни белого борта «Дельфина», а только спины и лица,…

— Извините… Год, число, месяц? — Тридцать первое июля… почти первое августа уже… тысяча девятьсот семьдесят пятого года, — ответил я. — А что? У вас на другое число? — На это число. — Человек, кажется, приходил в себя. — Совпало. Я что-то промычал в ответ и продвинулся вперед еще на полшага. — Реальность та самая? — спросил мужчина в сером. — Реальность как реальность. Самая что ни на есть реальная. — Ах да… Этого никто не может знать. — Граждане! Приготовьте билеты! За мной двигалось…

— «Мессер», — с выражением сказал он. — И я не желаю получить еще одну такую же от своего… Тем более в угоду некоторым невоенным военным… На этом разговор окончился. Витька страшно не любил, когда ему напоминали о том, что в войне он по молодости не участвовал. Он был зверски самолюбив. Впрочем, через четверть часа Коля спросил у надувшегося Витьки папиросу, и мир был восстановлен. Значит, лавовое поле не грозило нам никакими неожиданностями. Оно плавно поднималось к сопке и заканчивалось крутыми,…

Резкие телефонные звонки. Старик. Черт, междугородная, наверное!.. Алло, у телефона! Телефон безмолвствует. Старик. Алло, будьте любезны, громче!.. Может быть, говорят, а я не слышу. Слух с молодости плохой. В трубке жужжит. Старик. Голос (с металлическим звенящим оттенком, прорываясь сквозь шумы). Внимание, просим не отходить от телефона! Просим вас ни в коем случае не бросать трубку. Старик. Кого вам надо? Голос. Вас. Мы говорим из будущего. Старик. Из Будугощи?… Наверное, неправильно соединили.…

Пройдя шагов пятьсот, Гуров вдруг почувствовал резкий толчок, потерял равновесие и упал. Когда он падал, ему показалось, как что-то живое юркнуло возле его башмаков. Гуров попытался встать, но жгучая боль заставила его опуститься на грунт. Видимо, он вывихнул ногу. Раздосадованный, Гуров включил переговорное устройство, и вслед за тем Буянцев и Мостов услышали приглушенный гулом помех голос своего капитана. — Ребята, вы меня слышите? — спрашивал Гуров. — Да, да, слышим, — ответил Буянцев. …

Он вычитал про него в одной старой книге. Водяной змей — это рыболовная снасть. К деревянной дощечке привязывают поводки с крючками и длинный шнур. Дощечка плавает в воде на ребре, а конец шнура держит в руке рыболов. В сущности, водяной змей ничем не отличается от воздушного: здесь течение, там ветер. Если рыболов умеет управлять змеем, тот может выделывать удивительные вещи: приближаться к другому берегу, огибать коряги и плыть против течения. Все это он делает бесшумно, поэтому рыбы на него можно…

Спартак Ахметов АЛМАЗ «ШАХ» (сборник) КРИСТАЛЛ ВООБРАЖЕНИЯ (Вместо предисловия) Возможна ли «машина времени», которая перенесет тебя и в будущее и в прошлое? Возможно ли достичь скорости, превышающей скорость света и улететь к другим галактикам, а потом вернуться домой, застав ожидающих тебя родных, а не далеких потомков? Можно ли многократно возвращаться к критической развилке дорог в твоей жизни и выбирать не ту, по которой прошел? Можно ли брать ходы обратно в великой…

На вопрос Вадима Михановского: «Слава, а почему именно дельфины?», Назаров вздохнул, близоруко прищурился: «Понимаешь, не хотелось ломать копья с рецензентами по поводу других особей, идущих на контакт с человеком, ну и… тратить время на доказательства, заручаться отзывами специалистов. А дельфины — это привычно, они, благодаря литературе, с древних времен нам чуть ли не родственники. И потом, что не менее важно, привычный образ всегда как бы документален: в этом повинны кино и телевидение. Документ…

Дуброву стало скучно. Разговор потерял смысл. Мотивы… Как будто он мог рассказать об этом, как будто это можно было понять, не испытав самому. — Масло трескучек не наркотик. — Он произнес это тихо и убежденно, не надеясь, что ему поверят. Ротанов закончил расследование поздно вечером. Он сложил кристаллограммы с записью показаний очевидцев в сейф, выключил автоматического секретаря и прошел в тамбур. Загорелось табло с надписью: « Наденьте маску». Противный привкус ментола, пробившись через мундштук,…

— Где синяя сумка? — Я так и знал, — сказал Андрюша и полез в автобус. Через полчаса фольклорная экспедиция сидела в столовой № 1 Нижнесотьвинского райпищеторга, ела пельмени, запивала компотом и размышляла, что делать дальше. Последние восемьдесят километров до Полуехтовых Ручьев оказались самым трудным участком тысячекилометрового пути. Автобус туда не ходил, попутных машин не нашлось. Рядом уселся местный доброхот Гриша Пантелеев в белой фуражке. Пантелеев был пессимистом. — Нет, — говорил…

Все промолчали, потому что, естественно, не меньше командира хотели бы узнать, кто и когда здесь побывал, да и было ли это посещение? Скорее было… так притягательно все в этом едва сформировавшемся мирке, пребывающем где-то на заре кембрийской эры. Заря здесь была незабываемой практически она продолжалась с восхода солнца и до заката. Розовое светило окрашивало белые скалы над морем в пастельные тона, а соцветия лилий разве что в полдень обретали свою снежно-белую окраску. — Блажен, кто на землю…

Родник завис надо мною метрах в тридцати. Между заледенелыми берегами заиграли разноцветные прожилки. И вот явилось в нем (или на нем) лицо Учителя. Я услышал его глухой, как дальние раскаты грома, заметно заикающийся голос: — Утро доброе, Олег. Как раскопки? Прошу учесть: связь продлится не больше пяти минут. — Насчет раскопок вам сверху видней, — громко сказал я. Говорить в небо с запрокинутой головой оказалось трудно: горло сжимали спазмы. — Можете шепотом, — сказал Учитель. — Слышимость отсюда…

— Это вчера, когда их «ракетка» пикировала на меня, — пробормотал Новак. — Ага, вот и ты! Сандро Рид на экране разыграл такую пантомиму, на какую Сандро Рид в жизни не был способен. Карикатурно шаржированные штрихами движения губ, глаз, подбородка, повороты головы рассказали все о нем: и что он еще молод, невинен и восторжен, что он преклоняется перед капитаном и побаивается его, и что он скучает по Земле, по дому, и что он болезненно самолюбив и мнителен. «Комики, тоже мне! Какое их дело…» —…