Книги из серии "Мастера советского детектива"

Они с детства не любили, порой ненавидели друг друга, но, составляя одно целое, не могли существовать порознь. Геннадий, обладая железной волей, недюжинным умом, граничащим с гениальностью, не умел, да и не желал подать себя, ему нужна была власть реальная, а не ее внешняя мишура. Сергей, неглупый, тщеславный, тянулся к власти, как наркоман к зелью, довольствовался внешней атрибутикой. Если бы этих людей можно было соединить в единое целое! Если бы, если бы! Жизнь состоит из несбывшихся мечтаний.…

– Уговорил, купец, – Пашка взял пару папирос, одну бросил в рот, а другую заложил за ухо. – Прошу, гражданин-товарищ-барин, – в одно слово выпалил пацан, артистически взмахнул рукой, и в заскорузлой ладошке заплясал огонек спички. – Прикурите-с. Четвертачок, Америка. – На обратном пути, купец. Смотри штаны не потеряй, – Пашка шлепнул его по затылку и пошел в пивную Когана, где мог перекусить в долг. По дороге он думал, что удачи сегодня не будет. И если бы он спьяну вчера не обещал Нинке отметить…

– Привет! – сказала Таня. – Скучаешь? Томишься? – Да нет… Сплю. – Смотри… Счастье проспишь. – Авось. – Не помешала? – Сиди. Трезвей, – протянул Костя, стараясь, чтобы это прозвучало равнодушно, не опасаясь, что это прозвучит пренебрежительно. – Да я и не пила! Нет настроения… Паршиво почему-то… Сама не знаю отчего. У тебя такое бывает? – Все бывает… – И как лечишься? – По-разному… Чаще само проходит. Как шеф? В норме? – Он всегда в норме, – чуть назидательно сказала девушка. –…

«Генке этого не выложишь», — подумал Копытов. Он долго молчал, а потом сказал так: — Эх, Генк, Генк… Вот ты молодой, а куришь. Я хоть и старый, а ты меня все равно не догонишь, если побежим. — Догоню. — Не… — Догоню, пап, ты лучше не предлагай. Я в школе кросс первым пробегаю. Копытов рассердился и подумал: «Ишь, сопляк, а самоуверенный». — Я что сказал? — спросил он. — Или не слышишь? Беги! Генка поднялся и снова уставился в землю. — Давай…

С первого дня Таня держалась с Гуровым как со старым знакомым: без кокетства, ненавязчиво, но и не скрывая своего любопытства к новому и ей неизвестному, что нес в себе человек из далекой Москвы. – Странный вы, непонятный. – Таня расстелила одеяло и легла, не раздеваясь. – Вижу, вы мужчина сильный, самостоятельный, с другой стороны – одинокий, словно потерянный. – Так оно и есть. – Гуров рассмеялся. – Вы очень хорошо слушаете, с интересом, но без любопытства. О себе ни слова, но и таинственность…

И потому сознание мое не принимало мысль о смерти Коростылева, оно выталкивало на поверхность и гнало к периферии чувствования нелепую идею о том, что мог умереть человек — несмотря на мое удивительное могущество, — человек, который четверть века заменял мне отца, был старшим братом, легкомысленным воспитателем, душевным товарищем, советчиком, беззащитным старым подопечным. Встал и пошел на кухню, ощущая своими вялыми ступнями горожанина холодящую гладкость паркетных клепок. И утро за окном было,…

— Ставь, мать, Сережкин стол, место готово. Мария Игнатьевна всплеснула руками и с укором сказала: — Не жалеешь ты себя! И вот теперь Сергей сидит за своим письменным столом, аккуратно застеленным новым листом цветной бумаги, и растроганно смотрит на знакомую стеклянную чернильницу, сейчас необычно чистую, протертую до полной прозрачности, на свою старую ручку с новым, блестящим пером и на старательно, но неумело отточенные карандаши в деревянном стакане. В ящике стола Сергей обнаружил…

— Только писательские жены знают, что это за каторга — быть женою писателя. За писательских жен! — она быстро наклонилась, поцеловала Маврина и выпила шампанское. Гости оживились. И хотя у писательских жен и у самих писателей, собравшихся за юбилейным столом, были свои, сугубо индивидуальные взгляды на суть проблемы, слова хозяйки пришлись по вкусу. — За прекрасных каторжанок! — уточнил басом прозаик Дарьев, любитель расставлять точки над «и». Один шутник — критик, как-то не поленился…

Я вздохнул, оглядел напоследок комнату, в которой прожил как-никак четыре года, и вышел вон. Сказать, что моя душа была смятена, значило бы покривить ею. Все шло к тому последнее время, но, насколько я мог судить, выезжая из нашего вечно разбитого, испещренного оспинами двора, взрыв не намечался на сегодня. Вероятно, критическая масса была достигнута внезапно - в 7 часов 10 минут утра. Наша, с позволения сказать, семья, а моя жена особенно, любит (или теперь уже надо говорить "любила"?) поспать…

На душе тяжело. А что особенного случилось? Все уже в прошлом. Забыть, сделать вид, что ничего не произошло, обмануть самого себя. Девять мальчишек из десяти так бы и поступили, тем самым закрепив на подсознательном уровне рефлекс труса. Генка совершенно точно знал, что этот путь ему не подходит. Воображение услужливо рисовало сладкие картины мести, но он их прогонял, не желая уподобляться беспомощным слабакам, находящим утешение в собственных фантазиях. Попробовал думать о приятном: синие сумерки,…

Дедушкин высокомерно усмехнулся: – Почему же это «был»? Он еще довольно молодой человек... Изобличенный в невежестве, Сашка совсем сник и горестно закачал головой: – Ай-ай-ай! Вот ведь беда какая! Теперь все совсем запуталось... – Простите, я не пойму – почему? – с достоинством спросил Дедушкин. Сашка быстро взглянул на меня, усмехнулся: – Да по нашим расчетам получается, что вашему болгарскому другу, гражданин Дедушкин, должно быть сейчас лет эдак сто... – Простите меня, но…

— А ты по фене ботаешь? А я командовал штрафной ротой и повидал таких уркаганов, какие Векшину, наверное, и не снились, и потому свободно владел блатным жаргоном. Но сейчас говорить об этом было неуместно — вроде самохвальства, — и я промолчал, а Векшин коротко всхохотнул и сказал Жегдову: — Вы не сомневайтесь, товарищ капитан! — И мне послышался в его мальчишеском голосе звенящий истеричный накал. — Все сделаю в лучшем виде! Оглянуться не успеют, как шашка прыгнет в дамки! От долгой неподвижности…

— Почему вы не принесли еды для моего гостя? — строго спросил я служителя, но гость торопливо сказал: — Благодарю вас, не беспокойтесь, я недавно обедал. Да мне уже и собираться пора. Приятного аппетита, а я пойду, пожалуй… — Счастливого вам пути. А как вас зовут? — Станислав Тихонов. — Приходите еще, нам найдется о чем поговорить. — Спасибо. Могу я спросить, над чем вы работали последнее время? Сначала мне не хотелось говорить. Но он не мог быть шпионом, у него лицо честного человека,…

А когда проснулся, солнце стояло высоко и горизонта не было видно, потому что сияющее марево воды сливалось с нежно-сиреневым небом, и ветер гнал хрустящие, кудрявые, как валансьенские кружева, облака, и только тонкая стамеска да черненые щипчики на столе напоминали ему, что жизнь кончилась еще вчера. Вспомнил – и засмеялся. В этот день Антонио Страдивари исполнилось девятнадцать лет. * * * Королева улыбалась ласковой, чистенькой старушечьей улыбкой, и трещины расколовшегося стекла нанесли…

Да, это произошло слишком неожиданно. А человеку всегда требуется время, чтобы свыкнуться с предстоящим поворотом в его судьбе. Одному нужно времени больше, другому — меньше. Люсе надо больше. Все годы они с Люсей были отличниками, в институте им пророчили самую блестящую будущность, больше того — уже имелось даже решение послать их на работу за границу. А если говорить честно, то что может быть интереснее такой работы? И вдруг все перевернулось. Конечно, все знают, что за последние годы неизмеримо…

— Ты на морозе-то много не болтай, — оборвал его Сергей. — И так вон кашляешь. Проводив сына до школы, Сергей пошел дальше, к метро. Выходил он обычно на площади Маяковского и дальше шел пешком по улице Горького, через площадь Пушкина, вниз, до Центрального телеграфа, и тут поворачивал в министерство. Весь путь был рассчитан по минутам, и ровно в девять он входил в гулкий подъезд. Показав удостоверение часовому, Сергей, переговариваясь с сослуживцами, поднимался на лифте на четвертый…

Объединяйтесь же, православные, около своих храмов и пастырей, объединяйтесь все, и мужчины, и женщины, и старые, и малые, составляйте союзы для защиты ваших заветных святынь… Громко заявляйте и на деле показывайте, что вы вняли голосу отца и вождя своего духовного, святейшего патриарха Тихона… Лучше кровь свою пролить и удостоиться венца мученического, чем допустить веру православную врагам на поругание… Глава первая В ПАТРИАРШЕЙ РИЗНИЦЕ I Когда дежурный по…

«25 февраля. Начальнику ГУУР МВД СССР. О повторной акции вооруженной группы налетчиков в г. Южинске. Сообщаем: 25 февраля в 18 час. 05 мин. во время доставки дневной выручки Центрального городского торгового комплекса из центра комплекса в машину на переносивших деньги инкассаторов Госбанка Ульясова В. М. и Мотяшова В. А. и сопровождавшего их сотрудника ГУУР МВД СССР Евстифеева А. Д. было совершено вооруженное нападение. По предварительным данным, нападали четыре лица, совершившие ранее…