Книги из серии "Секретные материалы"

Пройти мимо не позволили ни профессиональный долг, ни обыкновенное чувство сострадания. - С тобой все в порядке? - спросила Шерон. Девочка подняла голову. Взгляд у нее был какой-то... затравленный, что ли. - Ты заблудилась? Девочка медленно кивнула. - Пойдем со мной. Я постараюсь тебе помочь. Вернувшись в участок, Шерон отвела малышку в комнату для предварительных допросов - не оставлять же ее в этом бедламе, - а сама пошла искать Барбалу. Как ни странно, тот легко находил общий язык…

… Знаешь, Скалли, мне все время кажется, что если бы кто-то пришел в темную пыльную комнату и включил давным-давно заброшенную аппаратуру, он услышал бы ту самую, всем известную, светлую музыкальную тему из «Бранденбургского концерта» и обращение, начинавшееся со слов: “Приветствую вас от имени…” А когда обращение закончится, мы услышим эти слова еще раз, но уже на другом, неизвестном ни одному землянину языке. Я не знаю, верю ли я в это, но я хочу верить…» Фокс перемотал пленку и нажал клавишу…

Основательно приржавевшие болты заглушки контрольного люка цистерны с трудом поддавались даже электроотвертке. ─ И вот еще что, ─ ухмыльнулся подошедший стармех. ─ Система забита, поэтому перед промывкой танков тебе придется ее прочистить. Вентиль перекрыть не забудь, а то все дерьмом зальешь. ─ А с чего именно мне? ─ недовольно поинтересовался Дмитрий, борясь с очередным болтом. ─ А с того, что ты «молодой», ─ последнее слово стармех произнес чуть…

- Да вот, - почему-то смутился Эд, - палец порезал. И досадуя на себя за эту неловкость и за постоянное ощущение страха, будто он и в самом деле был мышью, а Миллер - котом, Фанч зло добавил: - Кровь идет… Миллер преувеличенно внимательно осмотрел представленный ему на обозрение палец и тоном медика произнес: - Ничего, это всего лишь порез от бумаги. Послушай, Эд, мне надо с тобой побеседовать. Эд пожал плечами, отключил сортировочную машину - белая река конвертов в лотке сразу же замерла…

- Эй, стихоплет! Хороша солдатская каша? Играла труба. Звенело и брякало железо. - Хоть одного взять живым! - Вон, смотрите! - Кто это? - Какой толстенький... - Это какая-то ошибка! Я требую своего адвоката! - Заткнись, козел. - Эй, стихоплет, глянь-ка сюда... - Ух ты... - Но где же король? Кто видел короля? - В большом зале, сир! Где ж ему теперь быть, бедолаге... - Занять посты! Ничего не трогать! - Кута вести сфесточета? - Он толстенький? - Лючше ити поищи сепе…

Обычно бывало наоборот: стремление обмануть предчувствие приводило человека прямо к воротам опасности... - Я ее найду, -сказал он вместо всего этого.- Никаких сомнений... Штаб-квартира ФБР Вашингтон округ Колумбия 17 августа 1994 08 часов 03 кинуты Молдер завидовал Скиннеру: тот мог расхаживать по кабинету, а ему, Молдеру, приходилось дисциплинированно сидеть. То есть - прилагать дополнительные усилия, чтобы сдерживать себя. - ...Исходя из подробного доклада, представленного агентом Скалли,…

В приглушенном свете дежурных ламп комната, куда Фокс в последние дни инстинктивно остерегался заглядывать, мало чем напоминала ту картину, которую он подсознательно ожидал увидеть. Пластиковые чехлы аккуратно прикрывали мебель, а знающие свое дело уборщицы, трудившиеся каждый день, старались не пропускать ни пылинки. Только вот запах, затхлый и тяжелый, неистребимый, несмотря на постоянную работу кондиционеров, от пола до потолка пропитывал все помещение. Призрак вздохнул. Зачем только он пришел…

И здесь ом тоже услышал голос Скиннера! - Агент Молдер, слушайте внимательно. Кажется, нашлась Скалли. Вы должны срочно выехать в Джорджтаунский медицинский центр. У них лежит неизвестная женщина с отпечатками пальцев Скалли. - А так бывает? - тупо спросил Мoлдер. - Езжайте и проверьте,- Скиннер бросил трубку. Молдер перевел взгляд на подушку, пытаясь отделить сон от яви. Чем-то они существенно отличались... Чем-то... А, вспомнил. Во сне Скалли была мертвой. И вообще - вампиром. И вообще...…

— Что означает их имя? Странное словосочетание — Церковь Красного музея… — Я не вникал в их бредни… — Шериф словно выругался про себя за неудачно сорвавшееся слово; его явно тяготил этот разговор. — То есть я знаю только, что они — вегетарианцы. Запустили поля и пятьдесят голов племенного скота держат вроде домашних любимцев. А переоборудованное ранчо называют монументом гибели воинствующего варварства. — Вряд ли это может понравится владельцам других ранчо, — неожиданно…

— Это что у вас здесь такое творится? Вы бы еще в пейнтбол здесь поиграть вздумали! Мишель постаралась, чтобы в ее громовом голосе звучало как можно больше льда и презрения. Похоже, это ей удалось, — во всяком случае, перекричать телевизор она сумела. Застигнутые врасплох санитары вытянулись едва ли не по струнке. Впрочем, поняв, что перед ними не самое высокое начальство, они без команды перешли в стойку «вольно». Более того, нахал и разгильдяй Харт еще имел наглость ухмыляться: …

— Не то… Читать отчет и видеть это своими глазами — совсем разные вещи. И знаешь, что в этом деле самое страшное? — Ну, что? — Без всякого энтузиазма спросил Тильман. — Жертва… Она оставалась в сознании, пока убийца проделывал с ней все это. Она все чувствовала, до последнего момента… Не могу понять, зачем ему это понадобилось? Брайан поморщился: — Не бери в голову… Мало ли чокнутых на улице. Хорошо, что не каждому, у кого с головой не все в порядке, приходит мысль…

Дональд Фостер медленно подошел к гробу, всмотрелся в лицо покойной. Потом вдруг воровато огляделся. Странно радостная улыбка вспыхнула на его лице и мгновенно превратилась в звериный оскал. — Такая красивая девушка, — прошептал Фостер, сглатывая слюну. Кончиками пальцев он ласково коснулся щеки покойной, сжал золотистую прядь, словно пробуя на ощупь ткань. Дыхание Донни участилось, глаза затуманились; с явным усилием он стер с лица ухмылку и опустил крышку гроба, отрезая тело Дженнифер…

А ей немедленно мерещилась — из года в год мерещилась, из года в год — настоящая жареная утка, жирная, с хрустящей аппетитной корочкой, с белым мясом, тающим на зубах… и сладкая, как патока! Джизус, как она ухитрялась из года в год, из вечера в вечер сдерживать судороги рвоты, вызываемые отчетливым вкусом сладкой жирной утки, вспыхивавшим во рту всякий раз, когда этот похотливый и немощный козел кончал! Ее за этот нескончаемый героизм Пурпурным Сердцем наградить пора бы! И после смерти похоронить…

Словно откликнувшись на ее слова, в отдалении заплакал ребенок. «…И здесь нет покоя!» — Мак-Альпин раздраженно швырнул скомканное полотенце в раковину и распахнул дверь. Жена стояла в дверях спальни, и золотистое утреннее солнце освещало ее со спины. В желтом солнечном луче плясали прозрачные пылинки. Темные растрепанные волосы, лицо, чуть помятое со сна, и эта проклятая тревога в глазах… «Сейчас сорвусь, — с какой-то отстранённой обреченностью подумал Джек. — не может же эта пытка продолжаться…

суеты были необходимы страховой компании - впрочем, как и любой иной компании - словно очередные дозы “белой смерти” раскисшему нарку, давно и безнадежно севшему на иглу. Музыка гремела из плейера, висящего на гибкой талии Альберто, и от нее у парня приятно содрогались кишки в животе. Они то разом распрямлялись, как бравые солдаты в строю, то снова, все вдруг, свивались змеиными кольцами. Ровно такие же звуки, мрачно думал Джимми Чомбе, могли бы раздаваться, бесли бы какой-нибудь сатана…

И голос почтенного гамбургского арматора поневоле прозвучал несколько неприязненно, когда он ответил на реплику шкипера: – Стоит ли бояться мертвых пиратов, герр Майзерн? А от живых Немецкое море, да и Балтийское, слава Господу, очистили. Клаус был последним из промышлявших регулярным разбоем. Прошли времена, когда кишевшие в здешних водах витальеры смогли даже выбить Орден с Готланда и основать свою «республику»… – Так оно так, – гнул свое шкипер, – но поговаривают… Он сделал паузу и неожиданно…

— Папа! — Папа, ну что ты нас вечно пугаешь! Я все равно знаю, что это ты! — Папа, ты когда приехал? Чудовище добродушно смеялось, на цыпочках стоя на дне бассейна. Правая рука его, покрытая рубчатой коростой, нежно прижимала к пятнистой груди маленького Барта; тот крепко обнимал чудовище за шею. Мэл, обхватив ногами твердую и складчатую, как кора дерева» ногу отца, принялся с нежностью и любопытством перебирать мучительно слущивавшиеся лоскутья на его плече. Имя чудовищу…

Чарли смутно подозревал, что сам он стал для родителей ребенком второго сорта потому, что родился еще там. А Тедди — уже здесь. Однако в тот день ни у кого не было ни прав, ни обязанностей — просто все задорно собирались вместе гулять. Потом ехали — опять-таки все вместе и каждый на своем месте: папа рулил и объяснял, мама щебетала и смеялась, Чарли смотрел по сторонам и размышлял, Тедди улыбался, говорил «Дай!» и все щупал. Ничто не предвещало беды. И в парке все было классно. Погода стояла…