Книги из серии "Сокровища Сергея Алексеева"

   Из всей пестрой и странноватой на первый взгляд учебной группы его выделяла, пожалуй, лишь эта бешеная гордость, хотя ни шкала родословной, ни «особые данные», ни «Труба Архангела» – так в Школе называли полосу препятствий – не давали ему никаких преимуществ.    Все фобии уже на «первом круге» вытеснялись рациональным чувством самосохранения, молниеносной реакцией на любой раздражитель, ледяной злостью и отсутствием видимых переживаний. Там он ничего не боялся. Решительно плюхался в теплую,…

Итак, будем знакомы, Арсений Варрава, и если вы еще не видели моего портрета на обложках книг, то добавлю: я молод, бодр, у меня стальные мышцы, лицо аскета, темные брови и нелюдимый взгляд. Я не верю ни в один из священных мифов. Я одинок и свободен. Из всей родни у меня — только брат Маркел, сводный по отцу, а по матушке он вообще гражданин другого государства. И если я все еще беден и неискусен в любви, то, судя по его жизненным успехам, он мне полная противоположность. Это он, Мара, вспомнил…

Широкая деревянная бадья вот-вот должна была показаться над краем колодца. Послушник изредка поглядывал на туго натянутую, подрагивающую цепь. Млечно-белый всплеск над краем сруба на миг ослепил его и заставил остановить шаг. Нагое женское тело, навзничь переброшенное через бадью, плавно покачивалось и, казалось, летело ввысь, раскинув тонкие руки. В ручьях, бегущих с длинных золотистых волос, играло и переливалось солнце. Розовый утренний луч коснулся лица, и, омытое колодезным хрусталем, оно засияло…

Московские диггеры быстро сдружились с рыцарями местного военно-исторического клуба «Парсифаль», и внимание центральной прессы в лице юной журналистки Александры Батуриной также немало льстило самолюбию «крестоносцев». Пролазав несколько часов по штольням и катакомбам рыцарских подземелий и до крови ободрав колени и локти, Сашка начисто отмела все подозрения в принадлежности к декоративному полу и заслужила молчаливое одобрение «детей подземелья». Родство душ являет себя с первого, случайно брошенного…

Чтобы как-то примирить своих норовистых пристяжных Шмалер шепотком пересказал приличествующий случаю «литературный» анекдот. Когда-то его коллеги по цеху, советские писатели, таким же осенним днем переносили тело Гоголя в более подобающее место. О жалкая и преступная натура человеческая! Эти щелкоперы ухитрились не только срезать серебряные пуговицы с сюртука покойного, но даже присвоили себе мелкие фрагменты мощей в тщетной надежде овладеть хотя бы частью литературной мощи великого Гоголя. Однако…

Городские ущелья пылали в жарком мареве. Пошатываясь, я брел по улицам города-призрака. Я бормотал первое, что взбредет в голову: «Здравствуй, я вернулся… Помнишь, я пришел к тебе мальчиком; немного книжным, немного идеальным, с пушистым подбородком, не знающим бритвы? Теперь я вернулся злым, заветренным и почти седым…» Когда-то я знал и любил этот город и даже пользовался трогательной взаимностью. Как врач, хотя и недоучившийся, я могу поставить Петербургу диагноз: болотная лихорадка. Влажный…