Книги из серии "Загадки Райли Пейдж"

Она уже оставила попытки отговорить его мучать её. Поначалу ей казалось, что у неё получится, ведь она, в конце концов, привлекательна. «Или, по крайней мере, была», — подумала она с грустью. На её покрытом синяками лице смешались слёзы и пот, а на своих длинных светлых волосах она чувствовала запёкшуюся кровь. Глаза болели — он заставил её надеть контактные линзы, и они затрудняли ей зрение. «Бог знает, как я сейчас выгляжу». Она опустила голову. «Умри сейчас», — попросила она саму себя.…

Прежде, чем Джимми успел потянуться за биноклем, это нечто скрылось за деревьями. Дело было в том, что Джимми и сам пропустил пару стаканов пива. Он не считал это проблемой: реку он знал, как свои пять пальцев. И ему нравилась его работа. Особенно он любил выходить на Гудзон в это время суток, когда вода была мирной и гладкой. Мало что могло поколебать его спокойствие в это время. Он снизил скорость и осторожно подвёл «Сьюзи» к пристани. Довольный тем, что причалил очень мягко, он выключил мотор…

Прежде, чем Джимми успел потянуться за биноклем, это нечто скрылось за деревьями. Дело было в том, что Джимми и сам пропустил пару стаканов пива. Он не считал это проблемой: реку он знал, как свои пять пальцев. И ему нравилась его работа. Особенно он любил выходить на Гудзон в это время суток, когда вода была мирной и гладкой. Мало что могло поколебать его спокойствие в это время. Он снизил скорость и осторожно подвёл «Сьюзи» к пристани. Довольный тем, что причалил очень мягко, он выключил мотор…

Жанин хихикнула. – Чувак, ты просто светишься, – сказала она, – во всех смыслах. – Как и озеро, – сказал Колби. Жанин повернулась и бросила взгляд на Нимбо. Хотя сама она ещё не словила кайф, вид был замечательным. Стены ущелья пылали красным и золотым в заходящем солнце, а вода, будто большое гладкое зеркало, отражала цвета. Она вспомнила, что в переводе с испанского «нимбо» значит «сияние». Название подходит идеально. Она снова взяла трубку и сделала глубокий вдох, ощущая в горле долгожданное…

Дедушка называл его Скрэтчем всё время, сколько он себя помнил, и, хотя все остальные звали его обычным именем, «Скрэтч» застрял в его голове. Он ненавидел своего деда, но никак не мог забыть его. Скрэтч несколько раз ударил себя по щекам, стараясь заглушить голос. Боль принесла мгновение спокойствия. Но тут снова откуда ни возьмись раздался гулкий смех деда. По крайней мере, на этот раз он прозвучал глуше. Мужчина встревоженно посмотрел на часы. Начало одиннадцатого. Опаздывает? Поехала…