...Не повод для знакомства
Шрифт:
В указанный период временный допуск на секретный объект получили семьдесят шесть человек, из них двадцать девять женщин. Методом от обратного отбросили всех, кому к тому времени было больше двадцати семи лет — осталось семь претенденток. Из них только одна — Тамара. И — о чудо! — как раз из Хабаровска!
Теперь, имея на руках подробные сведения о своей Незнакомке, Аметист мог смело отправляться на ее поиски.
Хабаровск встретил ярким солнцем и резким холодным ветром. Была та прекрасная пора, когда все живое просыпается от зимней спячки. Тоненькие лучики молодой травы чуть пробили прошлогоднюю пожухлую растительность, неуверенно, но нагло выглядывая из-за мертвых слежавшихся листьев. Синички весело щебетали
В отличие от беззаботных синичек, Аметист не был расположен к безудержному веселью. То, что ему довольно безошибочно удалось найти след Тамары в красноярских архивах, еще ни о чем не говорило. Хорошо, он знает, что в то время она звалась Тамарой Александровной Сушковой и проживала на улице Гоголя, 12, кв… Так ведь это было десять лет назад! Почти… А если она вышла замуж? В таком случае, уж лучше бы к моменту знакомства с Сашкой она была бы уже замужем — тогда был бы шанс, что она до сих пор Сушкова…
Аметист не стал разыскивать ее через горсправку. Зачем? Ведь у него был ее адрес. Даже с учетом того, что она сменила место жительства, этим путем найти ее будет легче всего.
Подумать только, сколько интересного можно узнать при помощи всего-навсего двадцатидолларовой бумажки, если помахать ею перед носом дворника!
Рано постаревшая от тяжкого труда и количества выпитой водки дворничиха Клава при виде заветной денежки выложила все, как на духу. В принципе, она бы выдала все интересующие сведения холеному господину и совершенно бесплатно, так сказать, на общественных началах, сугубо "из любви к искусству". И не только про Тамару. Она бы ему много чего интересного рассказала и про Катьку из тридцать третьей, и про Кольку-падлюку, сволочь ненасытную, взявшего бутылку водки в долг "до завтра", а сам уж три недели не просыхает, гад ползучий… И про Галину Васильевну из девятнадцатой, стерву сумасшедшую, и про Ленку-инженершу из двадцать седьмой, воровку ЖЭКовскую. Хотя нет, про Ленку — это она сгоряча, про ту нельзя, узнает — с работы выгонит…
— Только Томка Сушкова интересует? Ну что ж, барин, слушай, чего расскажу-то…, - Сизолицая Клава придвинулась вплотную к Аметисту, прижавшись грязной телогрейкой к дорогому Сашкиному пальто из английского кашемира.
— Только Томка тута уже не живет, съехала… Как схоронила всех, ни дня тута больше не жила. Сменяла фатеру на еще лучюю, тож трехкомнатную. Да недалеко отседова, пару остановок на транвае. С дитем и съехала. Вдвоем они нынче, остальных схоронила.
— Кого остальных-то? Говори понятнее. Она замужем была, что ли? И что за ребенок?
— Какой замужем? Хто ее возьмет с дитем-то? Мамаша ейная, царствие ей небесное, все орала-орала, все гоняла девок-то, а не уследила — принесла Томка в подоле-то! Тихая-тихая, а сама возьми да роди.
— А от кого? — поинтересовался Сашка.
— А хрен ее знаить, от кого. Меня свечку держать не приглашали. Только я тебе вот чего скажу, барин, — Клава потянулась блеклыми губами к самому Сашкиному уху, дыхнув свежим перегаром. — Может, мамаша ее, покойница, и не знала, а я вот какую думку гадаю. Ходил к ей все один хахиль, здоровый такой бугаина, высоченный и весь из себя видный. Как старики на дачу — он шасть — и к девке. Ну а потом — знамо дело — брюхо на нос полезло. Токмо он на ей не женилси, поди, почище нашел. А все едино к Томке таскался. До самой трагедии. А вот апосля я его не видела…
— Да какой трагедии? Ты, тетка, яснее выражайся.
— Дык я ж и говорю… На дачу поехали и — бац! Че тебе еще не ясно? Слава Богу, мальца с собой не потянули, а то и мальчонка сгинул бы…
— Что, все погибли?
— Ага, все, как есть все. Мамаша ейная сразу откинулася, а папаня с младшей, с Надькой, еще в больничке лечилися-лечилися, да не вылечилися… Видать, судьба была короткая. А Томка с пацаненком сразу отседова и съехала…
— А мужик тот больше не появлялся?
Клава глупо захихикала
малозубым ртом:— Не-е… Че ему, до меня сюда шлендать, че ль? Я ему без надобности — образованием не вышла…
Сашка задумался немного, что бы еще выяснить у столь разговорчивой Клавы. Спросил на всякий случай:
— А мальчишке сколько лет?
— Юрке-то? Да годов восемь уж будет… Иль девять… А хрен его маму разберет…
Возраст получался многозначительный…
— А как она вообще себя вела, когда здесь жила? Мужики, небось, табунами вились? Особенно, после смерти родителей?
— Про "после смерти" ничего не скажу — говорю ж, съехала сразу. Да только не больно на нее похоже. Говорю ж — тихоня, мышкой прошмыгнет в подъезд, токмо ее и видели. Тихонькая такая всегда была, послушная… А скромна кака! Ее родители знаешь, как шпыняли?! Туда не ходи, этого не делай, туда не погляди… Нельзя про покойников плохо, но эти не люди были — звери. Девок ихних весь дом жалел, любили их все. А когда Томка родила, весь двор чуть с ума не сошел — откуда у такой скромницы? Да я-то знаю, я ейного кобеля частенько тута видала…
— Так говоришь, она теперь не замужем? — сворачивая разговор, напоследок спросил Сашка. Да не тут-то было — Клаве очень понравилось вводить его в курс дела, занимаясь просвещением залетного барина.
— Да кто ж ее возьмет-то с приблудышем? Уж коли папашка отказался, кому она еще нужна? Даже и не сваталси нихто, уж я бы знала…, - и, уже вдогонку уходящему Сашке закричала: — Ты погодь, барин, я тебе еще про Катьку чего расскажу…
Так и не выслушав словоохотливую дворничиху, которую аж распирало от желания посплетничать про Катьку из тридцать третьей квартиры, Аметист поднялся на четвертый этаж.
— Вам кого? — спросила приятная молодая женщина в ярко-желтом махровом халате.
Сашка улыбнулся самой обаятельной из своих улыбок:
— И не боитесь двери открывать незнакомым людям?
Женщина замялась, потом ответила, плененная ослепительной улыбкой:
— Вообще-то я так двери не открываю. Просто думала, что это сын пришел — как раз его время, из школы должен прийти…
— Да Вы не бойтесь, я не из грабителей. Я насчет бывших жильцов. Не знаете, случайно, куда они переехали? Обычно оставляют свой адрес новым жильцам на случай писем или известий каких… Я Тамару разыскиваю. Не поможете?
Женщина совсем успокоилась, распахнула дверь:
— Ах, Тамару… Да-да, был где-то телефон… Пройдите, я поищу. Уж и не помню, куда сунула — столько времени прошло. Проходите, проходите, а я поищу пока…
Пробить адрес по номеру телефона оказалось проще простого. И вот он уже стоит перед Тамариным домом. Еще один избитый прием с двадцаткой перед еще одним дворником и он уже владелец окончательной характеристики Сушковой Тамары Александровны:
"Не замужем, сын Юра, около девяти лет. Скромна, порядочна, за квартиру платит вовремя. Мужиков не водит, хотя один ухажер иногда подвозит на своей машине. А может и не ухажер, а просто сослуживец. Работает где-то в фирме, видимо, неплохо зарабатывает. Машину оставляет во дворе, за что приплачивает дворнику некоторую сумму, так сказать, "за присмотр движимого имущества". Из гостей у нее бывают только подружка с девочкой. Одно время ухаживал за ней мужичок блондинистый, но тоже все предельно корректно — до подъезда проводит и все, а больше — ни-ни. Но и тот куда-то запропастился, уж полгода как…"
Значит, не замужем… Замечательно! Но как-то странно. Его Фемина, его мечта — и оказалась никому не нужна? Однако ребенок имеется… Девяти лет, между прочим… О чем это говорит? Пока ни о чем. Но может сказать очень многое, если узнать дату его рождения.
И вдруг Санька вспомнил сон. Сколько времени прошло с тех пор — год, два? Пожалуй, что и два, чуть больше или меньше, но точно уж больше года. Как он проснулся тогда, как от выстрела. А ведь как мальчишка был на него похож… Нет, так не бывает. Наверняка совпадение…