...Встретимся в октябре...

Настя часто дышала, а я, как обезумевший, начал толкаться в собственный кулак, зачарованный видом ее набухших сосков, натянувших ткань.

— Тебе нравится именно так? – Она тряхнула головой, не отводя взгляд от моего паха. – Так тебя нужно ласкать?

То, что она пыталась узнать… Мне просто снесло крышу. Я долбился в ладонь, представляя, что это Настино тело, и слышал, как бешено шумит кровь в ушах.

Смысл ее слов доходил с трудом. Я видел только то, как ее губы двигаются, но в голове звучали совсем другие слова.

— Ласкай, как хочешь… Я кончу, даже если ты просто дотронешься…

Ее взгляд сдирал кожу до крови и мяса. Меня раздирало от двух противоположных желаний: поскорее кончить, получить наконец освобождение и продлить эту пытку так долго, как только можно. До состояния судорог, когда терпеть будет уже невозможно.

Настя тихо выдохнула:

— Кончи… мне в рот…

Я подумал, что ослышался. С такой силой сжал член, что застонал от боли. По всему телу прошли судороги, от которых я казался себе развороченным, вывернутым наизнанку.

Она сказала так тихо… Мне просто показалось…

Я зарычал, как раненый зверь:

— Что ты сказала? – Рука двигалась все быстрее, и я уже начал ощущать какую-то дикую, вспыхивающую взрывами боль.

Настя опустилась на попку, согнув и отведя одну ногу в сторону. Она раскрылась передо мной… Раскрылась так, что в мог видеть потемневшую от влаги ткань, скрывающую ее плоть.

Я резко вскинул взгляд на ее лицо, когда она снова заговорила, лишая меня последнего контроля:

— Тебе даже не нужно прикасаться ко мне… Я влажная, просто глядя на тебя…

Ее скулы покрыл румянец, красивее которого я не видел ничего в жизни. Она сейчас была самым нереальным и возбуждающим зрелище. Именно в этот момент я понял, что не отпущу ее.

Даже если она навсегда останется кошкой. И пусть. Пусть, вашу мать! Зато так она не сможет от меня уйти. Будет всегда зависима от меня. А я… буду жить этими моментами.

Но отпустить ее я не смогу. Она моя. Моя до нашего конца. До последнего моего и ее вздоха. До последней капли крови.

Я бросился к Насте, как одержимый. Схватил ее за волосы и рванул на себя, вгоняя член так глубоко в ее рот, что она задохнулась и тут же закашлялась. Ее язык скользнул по стволу, горячая слюна обволокла кожу, а горло сжалось, протестуя такому вторжению. Но я успел вбиться так глубоко, что ее горло судорожно дернулось вокруг головки.

И в этот момент я не выдержал.

Сорвался в какую-то черную бездонную пропасть, в которой существовало только Настино горячее дыхание. И именно в этой темноте и в звуках ее рваных хрипов и попыток сделать вдох, я хотел существовать.

Сперма толчками вырывалась из члена, наполняя Настин рот. То, что она пыталась ее проглотить, стало последней каплей, добившей меня.

Она давилась, но глотала. По губам и подбородку текли белые струйки, из глаз слезы, но она жадно и быстро облизывала мой член, снова вгоняя ногти в мой зад и дыша так горячо, что казалось, будто меня сжигают заживо.

Лучше этого в моей жизни не было ничего. До этого момента я не видел, не слышал и не ощущал ничего… совершеннее.

Меня уже буквально трясло. Оргазм казался… разрушительным. Настолько кайфовым и одновременно опустошающим.

Внутри Настиного рта было… я не знал таких слов. Я хотел провести так вечность. Не думая ни о чем. Просто долбясь в нее до слепящей темноты перед глазами.

Кожа горела и слазила. Я стонал что-то бессвязное, умоляя ее открыть рот шире, впустить меня глубже, глотать… Глотать все до последней капли…

Настя тоже стонала. Ее голос срывался, она захлебывалась, но издавала настолько потрясающие звуки, что мое наслаждение превращалось в мучительно-сладкую пытку.

Когда она неожиданно всосала член в рот, меня окончательно накрыло. Я хрипел и бился в ее губы, сжимая ее волосы в кулаках и отчаянно пытаясь удержаться на ногах.

По телу проходили разряды тока. Меня трясло, била такая дрожь, что сложно было дышать. Перед глазами темно, а в ушах шум крови и Настины стоны.

Я сполз по стене на пол. Просто упал. Ноги уже не держали, а мозг не соображал. Кроме наслаждения в голове и теле не осталось больше ничего. И всему виной Настя, которая перебралась на мои колени, прижалась ко мне и обняла нежными руками.

Ее мягкие губы коснулись моего уха, пока я пытался выровнять дыхание.

Я с трудом вникал в смысл ее слов, погружаясь в мягкое ласковое и до одури искушающее звучание голоса.

— Ди-и-има… Димочка… Мой храбрый герой… Ты простишь меня за то, что я написала? Что мне еще сделать, чтобы простил?

Я неожиданно очнулся. Пришел в себя от ее слов. Расслабленность сменилась яростью, мгновенное придающей сил.

Я сжал ее подбородок, притягивая Настино лицо почти вплотную к себе:

— Значит, это все, только чтобы я тебя простил? Тебе хоть капельку хотелось сделать это просто..?

Настя прижалась к моим губам, и я вздрогнул, ощущая свой собственный вкус. В этом было что-то… до странного необычное и порочное. Какое может быть только с ней.

— Хотелось… Хотелось. Какой же ты иногда глупый…

Я сжал ее так крепко, как только мог. Вдавил в себя, зарываясь носом в волосы. Настя устроила голову у меня на плече.

Я вдыхал аромат ее влажной от испарины кожи и никак не мог насытиться. Не мог перестать хотеть. Надышаться ею невозможно. И никогда ее не станет достаточно.

Я влип. Влип по уши. Погряз в ней. И теперь никак не выбраться. Нечего даже пытаться.

Глава 27. Настя

Так страшно мне не было еще никогда. Я боялась до дрожи, до темноты перед глазами. До нервно трясущихся пальцев и окровавленных от зубов губ.

Я боялась спугнуть свое счастье. Боялась, что оно исчезнет. Растворится. Что кто-то украдет его у меня.

Украдет Диму.

Он не отпускал меня от себя ни на секунду. Когда я попросилась в душ, он направился следом. И даже когда я, с огромным трудом, уговорила его подождать снаружи, он так и остался в ванной.

Я тряслась от страха и неуверенности, стоя перед дверцей душевой, за которой мутно расплывался Димин силуэт.

Он уже видел меня обнаженной. Но тогда все произошло неожиданно. А сейчас… Сейчас я осознавала, что он видел все. Он ласкал меня между ног, а я сосала у него, сходя с ума от ощущения непривычного, но наркотически приятного вкуса.

И все равно продолжала трястись.

У меня не было потрясающих форм, идеальной фигуры. Не было даже возможности ухаживать за собой. Я провела кучу времени, будучи кошкой! Даже болезненная худоба, которую я приобрела, сейчас казалась недостатком.