100 дней плена

Повторяю снова, хотя понимаю — этого мало и сейчас пошатнул наш созданный мир.

Кладу голову на ее колени, обвивая тонкую талию руками.

— Настя… я…

Сверху опускаются ладони и гладят мои волосы в успокоительном жесте.

— Только не кричи… Хорошо? — голос тихий, но страха в нем уже нет.

— Куда ты ходила? — наконец, интересуюсь. Выпрямляю спину и смотрю в красивые глаза.

— Заказывала нам завтрак…

— Для этого есть телефон.

— Не хотела нечаянно потревожить твой сон. Ты поздно лег.

«Забота, ею двигала банальная забота…» — приятно, но…

— Даже не представляешь, что пережил за эти гребаные пять минут, пока не увидел тебя. В голове рисуются не самые прекрасные картины, учитывая ситуацию. Думал, как-то выманили и увезли хрен знает куда… И я крепко спал: ведь ничего вокруг себя не слышал.

— Прости меня, — виновато говорит она. — Решила, что тут ничего не угрожает. Могу сходить в ресторан.

— Не делай так больше… Чуть с ума не сошел от беспокойства.

Настя кивает, слегка улыбаясь. Склоняюсь к губам, желая ощутить их сладость.

Но стучат в дверь.

— Вероятно, еду привезли, — она хотела открыть. Я остановил.

— Сам.

— …доставка в номер, — послышалось оттуда.

Стоящий на пороге парень дернулся при виде меня. Пропустил его внутрь. И пока тот накрывал на стол, бросал вопросительные взгляды в нашу сторону.

М-да, внезапное представление «удалось», такая слава не нужна, придется съезжать отсюда, если охрана не разобралась.

— Простите. Вам что-нибудь требуется еще? — мямлит он. В интонации читается намек на мое поведение.

— Нет. У нас все отлично. Ничего не надо, — сунул ему щедрые чаевые. — И другим передай, что услышал сейчас, ключевое слово «ОТЛИЧНО». Ясно выражаюсь?

Парень натянуто улыбается, кивает и уходит.

Мы завтракаем в молчании. Не покидает навязчивая мысль: перегнул палку со своими утренними психами. Но, кажется, Настя на самом деле простила. Я не достоин этой женщины. И люблю до безумия…

Глава 12. Одержимость..?

Настя

Я на самом деле испугалась его… На реакцию «вспышка ярости» не рассчитывала, не полагала, что кому-нибудь в голову придет штурмом брать отель, ведь на улице и холле дежурила наша охрана, о которой Матвей совсем забыл, срываясь на крик. А еще умолчала, что причинил боль, когда сильно схватил за плечи, когда сжимал мои бедра, пока нес наверх, когда бросил на кровать, и где-то в ребрах заныло, сбивая дыхание…

Решила не вмешиваться: дать возможность успокоиться, прийти в себя и уже ясным умом оценить ситуацию. Все его действия продиктованы страхом за меня — понимаю и полностью доверяю, хотя намеренно рисковать собой не собиралась.

Впрочем, он быстро «остыл».

Но разнос охране все равно устроил. И половину, из шести человек, выгнал за профнепригодность. Если смотреть его глазами, наверное, прав: о взломе узнал, когда приехали, а не в процессе, я вышла из номера — никто не остановил, не вернул обратно и не известил, правда, сопровождал до ресторана отеля, заметив меня. Доводы разгоряченного злостью Матвея сводились к тому, что указания даны четко, ясно и одна из основных задач — оперативно сообщать обо всем в любое время суток. И если кто-то не осознает серьезность своей работы, то: «а не пошли бы вы нахрен со своим «я думал», вам платят не за это!» — кричал на них любимый, напоминая, кто тут принимает решение.

По факту получилось, что в квартиру не заходили — только замок повредили, как предупреждение. Камера на лестничной площадке зафиксировала момент взлома. И все. Больше ничего не нашли. Каждый угол проверили на наличие посторонних предметов и вложений. Именно эти люди из охраны удостоились прощения и второго шанса…

Я же сидела тихо: старалась особо не слушать и не смотреть на «разбор полетов». Досталось даже секретарше, которая вмешалась по селектору с рабочим вопросом… Матвей на повышенных тонах ответил: «меня нет ни для кого».

И вот, когда остались в кабинете одни, он громко выдохнул, устраиваясь рядом со мной на диване.

— Как же бесит, когда вместо мозгов желе… Накачают груду мышц, а извилины в голове забывают тренировать, понимания ноль…

— В гневе ты, действительно, страшен, — прижимаюсь щекой к его плечу.

— Сильно напугал? — берет мои ноги и кладет на свои колени, скидывая с них туфли. И, конечно, спрашивал о своем утреннем поведении.

— Не скрою… испугалась… — добавлять фразу «если не знаешь, чего ждать от тебя» не стала.

— Иди сюда, — притягивает к себе за затылок, — так и не поцеловал тебя, как хотел.

В поцелуй вложил всю нежность, на которую сейчас способен, сплетая наши языки… Я даже перестала красить губы, чтобы не кормить помадой всякий раз.

Как-то незаметно, мы переместились в горизонтальное положение, а его руки собственнически пробрались под одежду, но коснувшись моих бедер, вызвали боль… Матвей одернул край юбки и, увидев отпечатки пальцев, расстроено покачал головой.

— Насть…

— Пройдет, — приложила ладонь к губам любимого, не желая слушать очередные раскаяния из-за моей кожи. — Не говори ничего.

Он встал, поправляя рубашку.

— Все-таки я неисправимый идиот…

— Перестань…

И если бы не звонок телефона, наверное, еще долго распылялся на тему своей неразумности в отношении меня, когда теряет контроль. Не знаю, хорошо иль плохо, но такая реакция граничит с одержимостью…

— Да?… — ответил, бросив взгляд на экран. — Ты вовремя позвонил… Хотел попросить у тебя во временное пользование пару надежных ребят… На твой выбор, главное — толковые… У тебя что? … О-о-о… Отличные новости… И когда? … Понял… Давай, вечером в «Парадиз» подъезжай… Увидимся.

Отключился и взглянул на меня.

— Это Андрей? — интересуюсь. Подхожу к нему и массирую напряженные плечи, пока он сидит на офисном стуле.

— Да. Только не спрашивай, о чем говорили. Больше тебя эти проблемы не коснутся.

Я не собиралась лезть с вопросами, подробности не нужны. Хватило общения с бывшим мужем надолго…

Матвей развернулся ко мне лицом. И так осторожно обнял.

— Теперь в крайности будешь впадать? — трогаю колючие щеки. Утром торопились покинуть отель, и он не успел побриться. Хотя лично мне нравится ощущать обжигающие от щетины поцелуи на коже.