Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Выпуск данного сборника, дает возможность русскоязычному читателю составить собственное мнение о творчестве выдающихся лифонских поэтов. Это стало возможно благодаря коллективу переводчиков «Стылый ковш», которые бескорыстно приняли участие в этом проекте. В настоящее время это единственный сборник лифонских поэтов на русском языке в который вошли как авторские тексты, так и тексты народных и городских песен начала 21 века. Оценить качество перевода можно, сравнив с оригинальным текстом, который приводится после каждого русского варианта. Книга иллюстрирована лифонскими «кхиро», выполненными в классической манере по традиционным лифонским сюжетам: «bilo», «elo», «spalo».

Название сборника: «100 миллиграмм Паланги», никак не связано с известным литовским курортом. В лифонской повседневной жизни «палангой» называется сердечно-сосудистое средство с традиционными побочными эффектами – логореей, анальным зудом и ощущением всеобщего упадка. Вот почему в метафоре названия так отчетливо проступают скрытые скелеты позабытых семейных историй, ветхие тряпицы знамен отступивших и попавших в окружение армий и прочей сырой, непропеченной херни, что так близка нетрезвому русскоговорящему организму на грани нервного, да и психологического срыва, в целом и, разумеется, по факту.

Составитель К. А. КошкинПодбор рисунков и перенос на бумагу Кошкин К. А.

Пелефон Стуто (пер. К.А.Кашкин)Старый порт.Текут, влекут ромбиками на воде весеннего цветаМысли пустяковые, располагаются в неизвестномМесте души, угодливо снабженной алкоголем.Мысли рябятся, толкаются в акварельных телахЯхт и судн.Смешиваются с отраженными птицамии клювами портовых желтых кранов с ноздрямиколесиками. Штифты, шнифты или как? Некогоспросить.Истребительски выделенный нос, словноМоторный отсек у чайки, выбирающей середину каналадля полетов, середину мыслей для курсапоиска корма.Лучший фарватер мыслей, смешанных с отраженнойОспяной реальностью, для поиска куска. ИТоска нелетающего, обременяющего интерпретациейРомантической аэродинамику и подъемную силуЧужого тела, одаренного крыльями.Нелетучие мысли пленкой растекаются поВечной поверхности, теряя себя и оставляяЗапустье и смывные следы своей недолговечности.Овеществленные мысли сложены раздельно в сумки,Пакеты и готовы. Кто к дальнейшему следованию,Кто к успокоению на какой-то такой-то свалке.Истончились, застеснили друг друга и ушли вПервично напряженное сердце мелкой занозойНевзмахнутых крыльев.Pelefon StutoStarii port. (Оригинал)Nazhralsja v portu.Sizhu, gljazhu.Na vodu i to, chto v nej.Na lodki gljazhuNa chaek gljazhu,Na krany – ih net milej.Mysli, kak pticy —Letjat, letjatKljuvov bojus’ ja ih.Gruwu ja o tomChto letat’ ne moguPo nebu, vmesto nih.Vot zhizn’ mojapodhodit k koncu —ja tak nigde ne byval.Ne videl sever,Ne videl jug, —Kryl’ev ne rspravljal.Teper’ ja p’janica gor’kih slezP’ju do poslednej cherty.Deshevym toplivom proshlyh grezZhgu pred soboju mosty.

Старый порт

Чайшип Смилкис (пер. Ива Аккарас)Утро в отеле.Отражение нескромного в зеркале номераOld Mill. Затяжка сетчатого материала,Повторяющего линию ноги.Касание теплого, живот к животу, течениеНеги по ветвящимся каналам близости,Запах, ткущийся в сердце.Среднее утро в отеле, когда фразы повисаютКак школьные аппликации серийно слепленныеК празднику, смешивающие собой обыденноеИ впервые созданное линейным учреждением школы.Возникает умение. Лад момента.Переданная пуговица – суть, струна вандала,Обесчестившего вчерашнюю чужую подушку заРюмкой. Большая пуговица. Негодная дляПристегивания, но заключающая в себе приязнь.Уничтожение усердия чужого декора, общественного места,Создающее тайнопись передающих дары,Натягивающая нити сети междудвоимия.По отрезу рукава холодный язык влажногоЗалива и ощутимое шерстяное участиеТеплоты утробы сердца.Chai-Ship Smilk`sUtro v otele. (Оригинал)Ja prosnulsja rano – ona ewe zdes’.Edva nadela chulkiJa prosnulsja tiho – nikuda ne polezMne nuzhno nastroit’ mozgi.Ja ne pomnju chto vchera strjaslos’ —Kak my ochutilis’ zdes’.No telo ee i zapah volosNezhnost’ vkljuchili vo mne.Ja byl neistov, v kurazhe, v chaduVo mne bushevala strast’.Ee ja sorval v chuzhom sadu —Gospod’ pozvolil ukrast’.Teper’ lezhu bez trusov i ne splju —Smotrju na nee tajas’.Ja zhazhdu ee, hochu, ljubljuNe otkryvaja glaz.Ona ujdet navsegda v nikudaEe mne potom ne najtiTeper’ i potom ja sdohnu s toskiNo ne pomeshaju ujti.Kaftan moej zhizni slishkom mal.Pugovicy – ne v razmer.Ja noch’ju vchera schast’e ukral.Sberech’ – ne zahotel.

Утро в отеле

Кайлос Пине (пер. Д. Свиной)Без ответа.В моменте ощутив полноту, оглядывающийся,Подчиняющийся наплыву ощутимого всеведения,Оглядывающийся чем-то внутренним, ищущийВозможности спросить: «Ты знаешь в чем тут дело?»Но не желающий слышать в тон: «В чем?»Ловящий полукружием внутренней горстиНесказуемости подлежащей выражению,Отвечаемости, сливающейся с сереньким небцом,Водицей, ветерцом, машинцой и лодцой,В несколько прозрачных нот аккордаСостоявшейся сейчас жизни.Капнула всей вселенной наЧей-то черный зонт раскрытыйИ исчезла.Оглянуться ни к чему уже.Вопрос истаял.Cyilos PeneutBez otveta. (Оригинал)Rasterjannyj.Pustoj i lishnijStoju odin na beregu.Mne nekuda idti.Sprosi vsevyshnij.Ja i tebe otvetit’ ne smogu.Ja ne smogu smotret’ v glaza,I tvoi vopros pridet`sa vstretit` nemo:Kuda zhe delos’ schast’e?Ne poterjal? Togda ze gde ono?A ja skazhu: «Vot ty: sedoj, ugrjumyj, groznyj.Iz-pod brovej. Ugljami mne v zrachki gljadish.Vot ja – rumjanyj, sytyj, prazdnyj —Ty ne pomozhesh’ mne najti ochki?Prishel – i slava!Sprosil? Nu vot i horosho!Teper’ ty gde-to chudom kapnul?Otlichno, Bozhe! Znachit, ja poshel?!A kak ty dumal, Bozhe?Ty – moj smenwik.Ja otbyl tut.Teper’ tvoja pora.Tam dozhd’?Otkroju staryj zontik,Maskvich ebanyj —Vot skoree b sneg poshel.Pojdu domoj.Tebe molitsja ja ne stanu.Ty prosto —ochen’ staryj chelovek.Nu a potom. Kogda zakonchish’ smenu,Ko mne – bez stuka, gospodi, proshu.Ja zhdu tebja. Ty ne prihodish’, suka.Vestej ne podaesh’, a znachit ja gruwu.

Без ответа.

Пулис Майнер (пер. З. А. Грязнулин)Старая мать.Плакса пришла к овалу лужи бассейна.Отражает сосны в полноте свечения игл.Шумит за рыжими их телами море, а плакса роняетРасходящиеся круги на зелень стола воды.Коньяк, сигарета тяжелой марки,Пудель, мечущий кривые бега на бирюзуРеек помоста. Соболюкас и одностороннеЗудящая янина хозяйки.Липнет простуженным голосом к сынуПоследним этажом окрашиванияОбветшалого материнства.В голове – пустой веселый тоннельБезмыслия и втыкания пустого глазаМежду стволами рыжегоИ удаление от всякого.Poolis MainerStaraja mat’. (Оригинал)Moja staraja zhutkaja mama,Ty prishla na mogilu moju.Ne mogu ja izbegnut’ sramaZa odezhdu plohuju tvoju.Tut v adu, ne bassejn razumeetsjaNo ponjatija est’ – nam ne vrut.Chto zhe ty, razvalina glavnaja,Podnasrat’ mne sumela i tut?Ja teper’ posmeshiwe demonamMama, ja kloun v adu!

Конец ознакомительного фрагмента.