100 пророчеств о судьбе русского народа

Западный идеал не может расцвесть на русской почве: он на деле смягчается незаметно для нас каким-то особым оттенком, который делает то, что западные народы продолжают видеть только царя в преемниках того, кто упорно стремился заменить это народное название другим, народу чуждым и непонятным. Со стороны многое виднее! Запад побаивается именно царя, а не императора; русского народа, а не российской империи; и это не со вчерашнего дня. Запад очень бы желал, чтобы Русское Царство поскорее «действительно» переродилось в Империю.

Самодержавие есть олицетворенная воля народа, следовательно, часть его духовного организма и потому сила служебная, зависящая, как в отдельном индивидууме воля, от совокупности всех психических сил единоличного индивидуума — в одном случае, собирательно органической единицы — в другом. Призвание его состоит в том, чтобы творить не «волю свою», а, выражая собой народ с его духовными требованиями и с его особенностями, вести народ по путям, «им самим излюбленным», и не «предначертывать ему измышленные» пути. Задача самодержца состоит в том, чтобы угадывать потребности народные, а не перекраивать их по своим, хотя бы и «гениальным» планам. Весь строй самодержавного правления должен быть основан на прислушивании к этим потребностям и к тому, как народ понимает сам средства удовлетворить их, конечно, зорко следя, чтобы на место народа не появлялось его «лжеподобия».

Самодержавие есть активное самосознание народа, концентрированное в одном лице и потому нормируемое его народной индивидуальностью; оно свободно постольку, поскольку воля свободна в живом индивидууме. О степени свободы воли в человеке вечно спорят разные школы философские; пускай спорят и истолкователи государственного права также о том, каковы границы свободы самодержавной воли в народно-государственной жизни; но это сопоставление выражает ясно мою мысль. Абсолютизм же есть, как явствует из его имени, власть безусловная, отрешенная от органической связи с какою бы то ни было народностью в частности. В индивидууме абсолютизм подходит к понятию о произволе, о воле, отрешенной от целости духа.

37. Павел СЕМЕНОВ

Русское неограниченное самодержавие есть исторически сложившаяся и созданная коренным русским населением форма единоличной Верховной Власти, которая в единении с Православной Церковью воплощает религиозно-нравственные идеалы и идеалы народа, будучи их носительницей и выразительницей. Русское самодержавие, основанное на непоколебимой вере русского народа в выразителя своих религиозно-нравственных и правовых идеалов — Царя, поставило его на такую исключительную недосягаемую ни для кого из его подданных высоту, что он находится вне всякого зла и пристрастия, вне интересов партий и влияний, могущих поколебать его в служении своему высокому назначению, поставило его выше всех властителей света как единственно действительно неподкупное, в широком смысле этого слова, лицо в мире.

Давая народу гарантии не только права, но и правды и справедливости, в пределах, недопустимых ни в одном конституционном или республиканском государстве, эта форма правления является наиболее приближающейся к христианскому идеалу, в противоположность чисто материалистическим западноевропейским формам, основанным на правовых договорных нормах, опирающихся исключительно на требования материального, условного, формального и всегда несовершенного права, и на условном признании деспотического изменчивого и подкупного большинства. Самодержавие тем и дорого, что оно, проведенное во всем строе управления, может быть в лучшем смысле правовым порядком, основанным не только на законе, но и на нравственных и христианских началах правды и справедливости. Насколько оно, в сущности, выше европейских форм, будучи национальным и христианским, дающим наибольшие гарантии правде и истинной справедливости, а не материалистическим, гарантирующим только формальное, условное право.

Человечество еще далеко не сказало своего последнего слова в деле государственного устройства. Русское самодержавие, существо коего основано на высоких религиозно-нравственных началах, благодаря тому необычайному, исключительному положению, в которое поставила наша история монарха как единоличного вершителя судеб всего государства, только и может создать ту несокрушимую преграду, о которую разбились бы волны надвигающихся с Запада социальных переворотов, и оградить шестую часть территории земного шара от того погрома, в котором могут погибнуть все государства Запада и созданная ими культура.

38. Николай ЧЕРНЯЕВ

Всем понятная, наиболее естественная и простая из форм правления, самодержавие представляет вместе с тем все выгоды сочетания силы, быстроты решений и нравственного обаяния. Верховная Власть, организованная путем сложных и искусственных комбинаций, никогда не может пользоваться таким обаянием и быть столь могущественной, как власть, сосредоточенная в руках одного человека. Этого не следует забывать, когда дело идет о громадном государстве, во всех концах которого должно одинаково чувствоваться решающее влияние Верховной Власти. Русский народ всегда видел в своих царях и императорах не только всемогущих властелинов, но и поборников всякой правды. Наши былины и пословицы доказывают это со всей ясностью, наши историки, несмотря на различие своих направлений, единодушно подтверждают то же самое. Русский царь есть неизменный и наследственный представитель нужд и потребностей своего народа, и до тех пор, пока страна и государь находятся в тесном и неразрывном единении, до тех пор, пока она безусловно доверяет ему, ей нет надобности искать иных представителей.

39. Петр СТОЛЫПИН

Верховная Власть является хранительницей идеи русского государства, она олицетворяет собой ее силу и цельность, и если быть России, то лишь при условии, что все ее сыны будут охранять, оберегать эту власть, сковавшую Россию и оберегающую ее от распада.

40. Владимир ПУРИШКЕВИЧ

Царь есть высшая правда, по нашему разумению, и воля его не может быть направлена на что иное, как только на благо народа.

Наследственная неограниченная монархия представляет целый ряд преимуществ и светлых сторон, благотворное влияние которых для культурного развития страны стоит вне всякого сомнения. Начать с того, что она сливает в одно целое интересы страны с интересами государя. Патриотизм есть долг и добродетель всякого гражданина, но эта добродетель часто бывает для него связана с одними жертвами. У самодержавного монарха она является, помимо всяких других оснований, неизбежным последствием прямого расчета. Для него вопрос о государственном благе и о величии государства есть вопрос о своей будущности и о будущности своих детей, ибо гибель государства равносильна падению государя и его династии, а процветание государства равносильно процветанию монарха и его потомков.

41. Иван АКСАКОВ

Для нравственного достоинства самой власти, для того, чтобы она не перешла в грубую вещественную силу, в немецкий абсолютизм или азиатский деспотизм, необходимо, чтобы граничила она с полнотой и свободой целого мира нравственной жизни, самостоятельно развивающейся, с полнотой и свободой духовного народного бытия в государстве. Если самодержавие — учреждение вполне народное, то отрешенное, отделенное от народности, оно уже перестает быть русским самодержавием, как понимает его народ, а становится не то немецким абсолютизмом или вообще абсолютизмом западноевропейских монархий былых времен, не то азиатским деспотизмом. Одним словом: вне национальной стихии это «русское государственное начало» необходимо должно переродиться в своего рода аномалию. Сам монарх лично может оставаться вполне верен истинному разуму своего великого призвания и сана, но тем не менее, если среда, его окружающая, та, через которую он действует, которая приводит в исполнение его повеления, которая его именем правит и непосредственно распоряжается страной, если эта среда сама будет проникнута духом отчуждения от русской народности, — русский государственный строй придет мало-помалу неминуемо в противоречие со своим основным национальным «государственным началом».

Русский народ, образуя русское государство, признал за последним, в лице царя, полную свободу правительственного действия, неограниченную свободу государственной власти, а сам, отказавшись от всяких властолюбивых притязаний, от всякого властительного вмешательства в область государства или верховного правительствования, свободно подчинил, в сфере внешнего формального действия и правительства, слепую волю свою как массы и разнообразие частных ошибочных волей в отдельных своих единицах единоличной воле одного им избранного (с его преемниками) человека вовсе не потому, что считал ее безошибочной и человека этого безгрешным, а потому, что эта форма, как бы ни были велики ее несовершенства, представляется ему величайшим залогом внутреннего мира. Для восполнения же недостаточности единоличной неограниченной власти в разумении нужд и потребностей народных он признает за землей, в своем идеале, полную свободу бытовой и духовной жизни, неограниченную свободу мнения или критики, то есть мысли и слова.