100 shades of black and white
Шрифт:
— Этого не может быть! — Дэмерон никак не желал отпустить мертвеца, тряс его, будто тот знал тайну, которой еще можно было поделиться. — Может, может, это просто ты сейчас... — он не спрашивал ее разрешения, просто ухватил Рэй за пальцы, сжимая их до боли.
О, его эмоции она чувствовала. Они жгли ладонь огнем, отдавая отчаяние, злость: застарелую на Хакса, и совсем новую — на нее.
Он практически ненавидел ее за то, что она не могла ничего поделать. За то, что оказалась бесполезной пустышкой, как и тело. За то, что он зря поверил в нее.
— Отпусти, — Рэй вытащила пальцы из его
Она не успела договорить, как все кругом пришло в движение. Тела вздрогнули, разом, и поползли на крюках к дальнему концу помещения.
Подхваченное клешнями тело Новаака, возвращенное на законное место, теперь было с ними.
В конце зала было другое возвышение, забранное под стеклянную ограду, каждый из трупов заканчивал свой путь там. Разложенный на гладкой поверхности, он застывал там, все еще придерживаемый клешнями, и по мясу скользили лазеры, ловко отделяя плоть от костей.
Они потрошили тело, забирая с собой органы, чтобы сбросить их в уползающие треи.
И когда пришел черед Новаака Сонг`Тара, Рэй только жалобно скривилась.
Он не смог рассказать ей ничего. Но показал.
На его выбеленном после чистки теле расцветали тонкие линии лазеров, образуя тот же неповторимый рисунок, как на последнем из тел. Том самом, что лопнул под действием радиации, превратившись в кашу.
— Ты тоже видишь это? — пробормотала она, боясь оторвать взгляд от тела, будто оно могло исчезнуть, снова оставив их ни с чем.
Тело, лишенное всех органов, распалось на куски и так же заскользило к отдельной дорожке, откуда те попадали, скорее всего, прямиком в уничтожитель.
— Ага, — Дэмерон выдохнул. — Вот же... сукин сын!
====== Price to pay ( Рэй/Кайло Рен) ======
Комментарий к Price to pay ( Рэй/Кайло Рен) Грязно, кинково, даб-кон. Я предупредила.
(Все, как я люблю)
Ну а на задний план добавим романтичную Lana del Ray и ее Velvet crowbar, бикоз ай кэн, да)))
— На колени, Рэй, — голос Кайло обманчиво мягок, почти нежен, с легкой ноткой нетерпения, и она покорно опускается рядом с ним.
Со своим господином, Императором в окровавленной короне — острые зубцы блестят в угасающем свете солнц — чувствуя прохладу обнаженной задницей, еле прикрытой золоченым одеянием.
Теперь оно куда легче того, что было у нее на Джакку. Не лохмотья, нет, драгоценные пластинки, бывшие когда-то крыльями редких насекомых, нашиты на прозрачную ткань, и оттого кажется, что Рэй вся шелестит, изящно усаживаясь у ног Императора. Сияет, точно одно из солнц на горизонте, далекое, манящее.
Босые ступни на мгновение щекочет от холода, но она справляется с дрожью, опускаясь все так же плавно и аккуратно.
В зале для приемов, всего пару дней тому служившем для показательных казней, никогда не бывает тепло, но приходится привыкнуть. Она больше не трясется, разглядывая собравшихся у подножия трона гостей. Сидит ровно, выпрямив спину, напоминая самой себе каменную статую, обреченную смотреть в пустоту перед собой до скончания веков. Или пока ему не захочется…
— Давай, покажи нам, какая ты покорная, — подстегивает ее его голос, низкий, вибрирующий, и она тут же вскидывает
голову.Рэй выпрямляется, закидывая ногу на ногу. Выбирая нарочито соблазнительную позу. Тянется к его ноге и замирает всего в паре сантиметров от его сапога. Остальным покажется, будто она прижимается к нему щекой — идеальная ложь.
Кайло нравится забавляться с нею, при всех, выставляя последнюю из джедаев как безопасную игрушку. На крепкой цепи, идущей от горла к позолоченному кольцу, ввинченному к правому подлокотнику.
Цепи хватит, чтобы она могла встать, даже пройти пару шагов, если этого потребуют приличия — конкубина всегда первой приветствует своего Императора — но никогда не даст сбежать.
За пределами алого зала, с которым Рэй сжилась как со своим вторым я, и личными покоями Кайло мира не существует, и он всячески подчеркивает это.
Ты зависишь от меня, Рэй, ты принадлежишь мне, Рэй.
Он играется с нею, все это время глядя на сбившихся в кучку послов, наслаждаясь эмоциями, что хлещут сейчас через край — страх, безумный животный страх перед неизвестным злом. Рен обхватывает ее лицо и нажимает на губы, просовывая внутрь пальцы в черной перчатке.
Вынуждая ее заглотить их, взять в горло так глубоко, как она может, не задохнувшись от кашля.
О чем они думают сейчас, о том, как она научилась брать его в рот? Покорно облизывать его член, сидя между ног как домашняя зверушка на цепи.
Возможно.
Она ведь больше не умеет читать чужие мысли, Кайло позаботился и об этом, но даже того, что Рэй видит — ей хватает.
Обращенные к ней взгляды одинаковы, уже не страх, но жалость вперемешку с брезгливостью. Глядите, что случается с тем, кто противостоит Императору. Глядите, как он наказывает тех, кто посмел поднять на него руку.
Ее собственную — по самый локоть — он отхватил во время последней из битв, на Крайте, и теперь ее заменяет искусственный протез. Лучше бы дал сдохнуть среди окровавленного солончака, корчась от боли, когда он взрезал ее тело световым мечом.
Не дал.
— Молодец, девочка. Молодец, — его пальцы, мокрые от ее слюны, покидают рот и устремляются к волосам, вытирая их о ее сложную прическу. — Сегодня ты ведешь себя почти идеально. Я приятно удивлен.
— Видите, что случится с теми, кто противостоит мне? — с того дня что-то навсегда изменилось в нем, Рэй чувствует это.
Возможно, Тьма окончательно забрала его себе, поглотив последние воспоминания Бена Соло, а может… может, он просто сошел с ума, как бывает с теми, кто убивает своих собственных родителей.
И сейчас, когда он трясет Рэй за поводок, натягивая так, что ей приходится привстать, задыхаясь от нехватки воздуха, и вцепиться в тугой ошейник, ему ведь весело.
Он даже смеется, над Рэй, что посмела отвергнуть приглашение, а теперь пожинает плоды своего упрямства. Над ними всеми, столпившимися у подножия трона, истекающими страхом, будто этот ужас нечто осязаемое, и им можно питаться.
— Я каждого… — снова дергает он за цепь, и Рэй заваливается вперед, едва успев выставить локти, чтобы не приложиться щекой о камень плиты, — из вас… — она ползает под его ногами точно букашка, раздавленная, лишенная панциря, — насквозь чую.