100 shades of black and white

По крайней мере ей удалось поднять руку, чтобы стереть кровь с подбородка и побрести прочь, чувствуя, как с каждым шагом к ней возвращаются силы.

До трассы было не так далеко, и последние несколько метров Рэй просто неслась, перепрыгивая через сучья, прижимая к груди пакет, и чуть не налетела на машину.

Та завизжала, давая по тормозам, и вильнула в сторону, не задев.

Ей просигналили что-то вроде — идиотка! — но не остановились.

— Пожалуйста... — если бы она умела управлять техникой, как другие Одаренные, — подождите! Остановитесь... Кто-нибудь...

Рэй лихорадочно оглянулась. Вдалеке моргнули фары еще одного приближающегося автомобиля, но он ни за что не успел бы, потому что лесок уже заполнился лихорадочно скачущими пятнами света и голосами.

И бежать ей было некуда.

— Видишь? — уже знакомый голос снова ворвался в разум. Сочащийся довольством, он был везде. — Я же говорил, бесполезно. Я все равно тебя нашел. И я помогу тебе.

А затем на загривок, намертво сдавливая горло, опустились чужие ладони, и она не успела даже пикнуть. Дернуться. Или вздохнуть.

Тьма накрыла с головой.

Однажды, еще до всей этой войны с Одаренными, Рэй попала в участок. Попалась вместе с остальными приютскими, решившими влезть в магазин ночью за снеками.

И место, где она очнулась, очень напоминало такую вот камеру. Только больше.

И вместо решеток и двери здесь были только прозрачные стенки. Ни войти, ни выйти — ее клетка напоминала прозрачный куб с единственным стулом внутри, на который Рэй усадили.

Под потолком, забранная под точно такое же стекло — стекло ли? — находилась единственная лампа, дающая ровно столько света, чтобы заполнить камеру, но оставившая все остальное пространство в полумраке.

И все же Рэй, тут же вскочившей на ноги и подлетевшей к прозрачной стене, казалось, что по ту сторону кто-то есть. Кто-то, наблюдавший за ней.

Слившийся с этой тьмой, обступившей клетку, неподвижный.

— Это ты? — поняла она, пытаясь повторить его же технику. Не слушать, а говорить. — Ты здесь.

— Да, — тут же ответил он. Все тот же голос, только сейчас он звучал не в голове, а доносился сквозь прозрачную преграду. Где-то в стенках были отверстия для воздуха, чтобы она не задохнулась, и чтобы с ней можно было общаться. Значит... значит, прежде чем убить, ее собирались допрашивать. Но что? Чего он хотел?

Голос был низким и почти осязаемым. Больше никакой фальшивой вкрадчивости, ни капли ярости — только холодная собранность.

— Ты убьешь меня? Как остальных? — Рэй двинулась в сторону, краем глаза наблюдая за собственным отражением, скользнувшим следом. Размытое пятно и два сияющих золотом пятна на месте глаз.

Вторая стадия инициации прошла.

— Возможно... — согласился с ней голос. Что-то такое в нем, что-то неуловимое заставило ее остановиться.

— Возможно? — с монстрами вроде нее не торговались. Их убивали. Тем более, что Рэй не могла сдать других таких же, как она. Он изрядно покопался в ее голове и знал даже больше, чем сама Рэй. Он видел всю ее жизнь, все то, что ей почти удалось забыть.

Приют. Одиночество. Запертый шкаф. Чужие руки, шарящие по ее телу и затыкающие рот. Боль. Вопли.

— Возможно, — повторил голос уже с легким весельем. — Ты сама решишь. Хочешь сгнить тут? Я могу это устроить. Или сделаешь кое-что для меня.

— Что? — Рэй снова приникла к стеклу, чувствуя под щекой благословенную прохладу. Она напряженно вглядывалась в темноту перед собой, но не могла уловить даже тени движения. — Где ты? Зачем ты посадил меня в клетку? Кто ты такой?! — поверхность даже не вздрогнула, когда она со всей силы саданула кулаком, надеясь разбить стекло. Только ушибла костяшки, и боль прострелила руку.

— Сядь, Рэй.

— Кто ты, и почему я тут? Что происх...

— Сядь! — резкий окрик заставил ее вернуться в центр клетки. И медленно примоститься на краешек стула. — Ты хочешь выйти? — стальные нотки сменились спокойствием так быстро, что она не успела и моргнуть. Этот человек, наблюдавший за нею из темноты, казался психопатом. Монстром другого вида. — Ты ведь хочешь, я знаю.

— Не лезь в мою голову, ты...

— Мне не надо. Я уже там был. Видишь ли, Рэй, я теперь знаю о тебе все. И могу предложить тебе сделку. Я выпущу тебя отсюда.

— И что тебе надо взамен? — она ощупала карманы джинсов, наталкиваясь на острый краешек бумажки с тем адресом, где могли помочь Одаренным вроде нее.

Надо же, запихнули в клетку, но не додумались обыскать, только пакет отобрали.

Черта с два он что-нибудь получит, она скорее порвет ее на куски и проглотит. Плевать на то, что сама не запомнила ни слова — ему тоже ничего не достанется.

— О нет, Рэй, — он словно читал ее мысли, хотя никакого нажима на разум больше не было. Ничего, кроме тишины и стука крови в ушах, — мне не нужна эта бесполезная записка. Поверь, если их еще не нашли, это дело на пару дней. У Сноука свои методы.

— Тогда что? — он говорил о каком-то Сноуке. У Первого Ордена был свой глава?

— Сядь.

Рэй моргнула и села удобнее, прислонившись лопатками к деревянной спинке.

— Ровнее.

Она выпрямила спину, бесстрашно глядя вперед. Зачем ему все это?

— Теперь сними с себя это тряпье.

— Что? Нет! — кровь прилила к лицу, и Рэй почувствовала, что сейчас взорвется. От гнева, переполнившего изнутри. И если бы она могла дотянуться до этого ублюдка, прятавшегося за стеклом в темноте, она разбила бы ему лицо. Размозжила голову о стекло, она бы...

— Это твой последний шанс, Рэй. Подумай снова. Ты. Выйдешь. Отсюда. Свободной. Никто не станет преследовать тебя, получишь фору в несколько часов.

— Мне все равно, — для него это было игрой. Возможностью поиздеваться перед смертью. Унизить, как следует. — Я не стану.

— Даже за жизнь твоего друга? — в голосе послышалась насмешка. — Как его зовут... Финн, так? — он нашел даже это, вытащил из памяти. — Его отпустят. Он и не Одаренный, если подумать. Так, небольшая мутация. Но остальные посчитают его смертельно опасным для общества.

Финн помог ей. Он вытащил ее из десятка передряг, он внес залог и вытащил из тюрьмы, иначе сидела бы там до сих пор.

Рэй закусила губу и отвела взгляд, но пальцы ее сами потянулись к майке и потянули наверх, обнажая живот.

— Выше.

Она задирала майку все выше, пока наконец не дошла до груди. С нулевым размером ей никогда не нужны были лифчики, а потом, после начавшейся войны с Одаренными, все деньги уходили на крохи еды и оплату жилья.

— Еще, Рэй. Снимай ее.

Она задрожала, давя желание заорать. От бессилия, от ярости, от стыда. И дернула выше, разом, открывая грудь. Дернула снова, выпутываясь и отбрасывая окровавленную майку на пол. От холода соски стояли дыбом, и она буквально чувствовала, что он разглядывает ее. С интересом, с жадностью.