100 великих рекордов в мире автомобилей
Шрифт:
Тогда Борис Григорьевич попытался пробить свои изобретения хотя бы на родине. В 1900 году он написал письмо русскому военному атташе в Берлине князю П.Н. Енгалычеву, предложив для российской армии «четырехколесный самокат весом в 400 кг для передвижения скорострельного орудия, 500 патронов и трех человек».
Однако Артиллерийский комитет, куда попало письмо, отмахнулся от такого предложения. Лишь Морское ведомство заинтересовала машина грузоподъемностью 300 пудов для перевозок интендантских и иных грузов. Еще два автомобиля марки «Даймлер-Луцкой» в 1901 году появились на Ижорском заводе..
Вскоре Луцкий удостоился чести даже продемонстрировать свои творения императору Николаю II. Самодержец лично посидел за рулем автомобиля, пожал изобретателю руку
Однако российских промышленников больше заинтересовали стационарные двигатели Луцкого – на них был больший спрос. И летом 1901 года петербургская фирма «Г.А. Лесснер» договорилась с компанией «Даймлер» о постройке лодочных и судовых ДВС Луцкого на своем заводе в Санкт-Петербурге.
Впрочем, позднее был подписан и договор, по которому фирма «Г.А. Лесснер» получала право на производство в России автомобилей и двигателей системы «Даймлер-Луцкой». Однако производство это было мелкомасштабным, несмотря на то что одна из моделей авто, спроектированная Луцким специально для «Г.А. Лесснера», пользовалась популярностью при царском дворе. Автомобилями этой модели пользовались император и премьер-министр С. Витте.
Все еще надеясь оснастить автомобилями русскую армию, изобретатель не только «взялся доставить автомобили в штаб Южной армии, но и содержать их во все время маневров на собственный счет без всяких расходов от казны». Так летом 1902 года на маневрах под Курском появились грузовик на 150 пудов с двигателем 16 л.с. и четырехместный легковой автомобиль «для штабной службы». Весной следующего года легковушка поступила в штаб Киевского военного округа для дальнейшего «прохождения службы»…
Однако дальше этого дело все равно не пошло…
Не получили массового распространения ни моторные лодки Луцкого, ни самолеты его конструкции. Правда, в начале 1912 года журнал «Воздухоплаватель» отметил «весьма удачные пробные полеты на величайшем аэроплане в мире, построенном русским изобретателем Борисом Луцким»… Но дальше восторженных откликов прессы дело опять-таки не пошло.
Да тут еще началась Первая мировая война. Луцкого тут же арестовали, обвинив в шпионаже в пользу России. И всю войну он провел в берлинской тюрьме Шпандау. Вышел он на волю лишь после поражения Германии, но в Россию так и не вернулся. Видимо, его насторожили доходившие за границу слухи о том, что большевики сажают в тюрьмы, а то и расстреливают многих «бывших». А в заключении Луцкий уже насиделся…
Он организовал свою фирму и запатентовал несколько новых изобретений, последние из которых датируются 30ми годами ХХ века. Шел ему в то время уже седьмой десяток…
А Россия на многие десятилетия попросту забыла о существовании своего бывшего подданного, сумевшего вписать свою строку в историю, как автомобильного транспорта, так и вообще технического прогресса.
Рекордное отставание
Но почему российская промышленность не захотела тиражировать ни автомобиль Яковлева и Фрезе, ни разработки Луцкого? Причин тому много. Тут и невнимание царя, и чисто экономические соображения. Автомобиль ведь сам по себе представляет лишь вершину айсберга. Чтобы наладить его серийное производство, надо подтянуть машиностроение, наладить резиновую промышленность, лако-красочную и много чего другого.
В общем, взвесив все «за» и «против», дирекция Русско-Балтийского вагонного завода, которой было поручено решение автомобильной проблемы в стране, отрапортовала правительству, что «выгоднее ввозить в Россию готовые автомобили, чем изготовлять у нас».
При этом никто не обратил внимания и на то, что инженер П. Фрезе в самом конце XIX века построил также два первых отечественных электромобиля – омнибус и кэб – по проекту инженера И. Романова. И надо сказать, что то были неплохие для своего времени конструкции.
Более того, производство автомобилей на свой страх и риск пытались наладить велосипедные,
машиностроительные, каретные мастерские и заводы в Москве, Санкт-Петербурге, Ростове-на-Дону, Риге. Так, тот же завод «Лесснер» в Санкт-Петербурге выпускал ежегодно полтора-два десятка больших машин по проектам уже упоминавшегося нами инженера Б. Луцкого. Однако русские автомобилисты охотнее покупали машины зарубежных марок, и «Лесснер» вскорости был вынужден прекратить производство.Не повезло и инженеру-механику И. Пузыреву, который начал было в 1911 году производство легковых автомобилей собственной конструкции, рассчитанных на дорожные условия России. Выпустить удалось четыре десятка машин, после чего на заводе случился большой пожар. Он уничтожил с десяток уже собранных автомобилей и комплекты деталей еще для пятнадцати. Так что в 1914 году фирма прогорела самым натуральным образом.
Тем временем раскачалось наконец-таки руководство Русско-Балтийского вагонного завода. Здесь было начато производство автомобилей по проектам и под руководством бельгийского инженера Ж. Поттера. За 7 лет завод выпустил около 700 автомобилей – весьма солидное число по тем временам.
Причем надо отдать должное бельгийскому конструктору и его российским помощникам – автомобили «Руссо-Балт» вскоре прославились на всю страну исключительной добротностью. Да и сама конструкция по тем временам была весьма прогрессивна. Скажем, поршни и картеры двигателей делались из алюминиевого сплава, автомобиль имел цепной привод распределительного вала, шарикоподшипники, электроосвещение. Причем с 1913 года завод полностью перешел на самостоятельное производство всех деталей, перестал закупать их за рубежом.
Конечно, 15–20 тысяч автомобилей для страны с 150миллионным населением, занимающей шестую часть суши, было очень мало. По ежегодному производству автомобилей и развитию дорожного строительства Россия отставала от ведущих стран Европы… в 100 раз!
Такой она и вступила в Первую мировую войну.
Российские чемпионы
Тем не менее нельзя не отметить, что с каждым годом на улицах российских городов появлялось все больше и больше «самобеглых экипажей», или «моторов», как называли тогда все автомобили и мотоциклы. Поначалу в них видели лишь механическую игрушку для аристократов. Доказать практическую пригодность нового вида транспорта можно было лишь публичными демонстрациями скоростных качеств нового вида транспорта.
С этой целью еще в 1898 году редакция петербургского журнала «Самокат» решила организовать первую русскую гонку «моторов». После некоторых размышлений и колебаний местом старта выбрали станцию Александровская, верстах в двадцати от столицы, рядом с загородной резиденцией императора. Маршрут, чтобы не пугать лошадей невиданными страшилищами, проложили по безлюдным проселочным дорогам до Стрельни, что на берегу Финского залива.
Лето и начало осени прошли в организационных хлопотах. А в начале октября задули сильные ветры, нагнавшие тяжелые синие тучи, которые стали проливаться нескончаемыми осенними дождями. Затем выпал снег и слегка подморозило. Потом мороз отпустил, дороги совсем развезло – колеи и ямы наполнились талой водой. Но гонку после стольких хлопот решили больше не откладывать.
На старт выехало семь отважных спортсменов в кожаных плащах, в очках-консервах и меховых перчатках. Им предстояло пройти 38 верст (около 42 км) по ужасным дорогам до Стрельни и обратно.
Среди участников был лишь один «настоящий» автомобиль – «бенц». Остальные же были трициклами – это нечто среднее между мотоциклом и автомобилем. Трехколесные экипажи были оснащены одноцилиндровыми моторчиками, в полторы-две лошадиные силы, торчавшими между задних колес.
Журнал «Самокат» так описал это событие: