100 великих тайн археологии

И все же в последние годы ученым удалось расшифровать многие старинные надписи, найденные в Гетеборге, Лунде, Бергене, а также Сигтуне, первой столице Швеции, лежавшей невдалеке от современного Стокгольма. Тексты, оставленные на массивных памятных камнях (их найдено здесь около сорока), возвещают мощь и дерзость северных варваров. Зато многочисленные мелкие безделицы – испещренные рунической символикой кости, деревянные гребни, роговые рукоятки ножей – рассказывают нам о повседневной жизни людей Севера.

Рунический камень в память Торстейна.Церковь Тюринге, Сёдермандланд, Швеция

Руны – это алфавит, доступный всем слоям населения. Большинство людей в Средние века знали руны, умели читать надписи, составленные из них, равно как и умели вырезать их, хотя ничему систематически не учились. В то время каждый носил при себе нож, чтобы в любой момент процарапать на дереве или кости какую-нибудь весточку. Варвары, жившие среди лесов и скал, всегда имели под рукой эти материалы, тогда как пергамент, чернила, перо следовало еще поискать.

Вот одна из таких надписей. Некий Хавгрим, посланный для закупки товара, жалуется своему компаньону Торе Фагеру: «Многого аз лишен, друже. Нет тут хмеля, ни же рыбы. Хощу тя известити о том, абы не поминал ми. Глаголи наймиту ехати к нам на полудне да увидети наши дела… Пошли ми рукавицы. Аще Зигрид нужду в чем имеет, подай ей. Кайся ми, что не прибьешь мя за мою тяготу».

А вот кабацкий пройдоха, обглодав кость, делится впечатлениями «о жизни такой»: «Туто уже велия свара». Некая женщина, отправляя в дорогу служанку, жалует ей дощечку с процарапанным увещеванием, адресованным мужу: «Гида рече, абы ты домой пришел». На обратной стороне тот пробует вырезать ответ. Рука его нетверда, и надпись неразборчива. Наверное, мужчина по какой-то причине не мог нормально держать в руках нож. Быть может, и он, на свою беду, ввязался в некую «свару»?

Содержание любовных меморий, как правило, весьма откровенно: «Егда был в Ставангере, легла спати со мною Ингеборг». Зато предложения руки и сердца пышны и, что удивительно для суровых северян, весьма риторичны. Вот некий Хавард сватается к Гудни: «Хавард шлет Гудни приветствия и дружбу. Уже все мое желание просити руки твоей, аще не хощеши с Колбейном быти. Думай о том, кого замуж брати и извести мя, что ты хощеши».

На многих дарах оставлены памятные надписи. Их вырезал либо сам даритель, либо человек, коему этот предмет был преподнесен. Так, на ткацком челноке читаем: «Помни мя, а я помню тя. Люби мя, а я люблю тя». На гребне, вырезанном из рога, пометка: «Арнгунн подарила ми гребень». В одной из расшифрованных надписей найдено также самое раннее в странах Скандинавии упоминание о такой заморской роскоши, как перец: «Торкель-монетчик послал тебе перец».

На коробах и ларях сплошь и рядом сохранились имена их владельцев. Иные грамотеи вырезали рунические буквы «из одной лишь любви к искусству», манифестируя этими каракулями сам факт своего существования. Привычка украдкой писать «Здесь был я» оказалась столь же распространена в Средние века, как и в наши дни. Подобными граффити пестрят стены башен и церквей. Рунические надписи сохранились даже на галереях собора Святой Софии в Стамбуле (Константинополе). Вероятно, их оставили викинги, служившие в армии императора или приезжавшие в Византию торговать.

Есть также надписи религиозного характера. Былые приверженцы Тора и Фрейи твердой рукой выводили молитвы новым, христианским богам, вырезая свои славословия на дереве, бронзе или кости. Впрочем, некоторые тексты сохранили и следы языческих верований.

Однако преобладают бытовые мотивы. По своему содержанию загадочные рунические письмена мало чем отличаются от берестяных грамот, найденных российскими археологами в Новгороде. Даже само начертание букв на бересте напоминает руны. Новгородские грамоты и шведские дощечки с рунами можно назвать своего рода гомологическими формами письменных памятников. Вырезая надпись что на доске, что на бересте, ее автор вынужден спрямлять округлые буквы. Под лезвием ножа они превращаются в угловатые значки. Все дуги заменяются ломаными линиями. Число замкнутых контуров сводится к минимуму. Горизонтальные черточки, параллельные волокнам дерева, превращаются в косые, проводимые сверху вниз. Так, выбор письменных принадлежностей упразднил прежние формы букв. Им на смену пришли четкие, хорошо различимые штрихи. Похожие изменения претерпевает и славянское письмо.

В любом случае энтузиасты эзотерики могут не печалиться о забытом знании. Его не было. Таинственные арийские маги, стоило археологам расшифровать их послания, легко превратились в богатея Торкеля, купившего заморскую редкость – перец, да в заботливую Гиду, торопившую муженька домой. В Третьем рейхе ошибочно истолкованные рунические знаки стали одной из основ государственной символики, но в древние руны напрасно вливали новую кровь. Рейх рухнул через двенадцать лет. А вот добролюбивый Хавард уже тысячу лет радуется скорой встрече с Гудни, и радости этой несть конца. Ее не вырубить топором, не спрятать в земле. Вот она, мудрость простого бытия, явленная нам археологами.

Атлантида Северного моря

Рунгхольт называют «Атлантидой Северного моря». В одну ночь громадная волна смыла его и погубила всех, кто там жил. Археологи по крупицам восстанавливают картину той катастрофы.

Согласно средневековым источникам, Рунгхольт располагался на острове Штранд, входившем в состав Северо-Фризских островов и лежавшем близ побережья Шлезвиг-Гольштейна. Первое упоминание о его гибели относится к XVII веку. Хронист Антон Хаймрайх сообщает в своей «Северофризской хронике» о страшной буре, которая в 1362 году уничтожила город. По мнению Хаймрайха и других его современников, Господь покарал жителей Рунгхольта «потопом» за их гордыню и «греховное житие». Их образом жизни стали пьянство и чревоугодие. Их страстью – самые непристойные выходки.

«Древнеримским пиршествам сродни Толп гулянье ночи и дни» (пер. И. Кезе),

– писал о нравах Рунгхольта немецкий поэт Детлев фон Лиленкрон.

Долгое время ученые относились к этому рассказу как к легенде, за которой не скрывается ровным счетом ничего – только парафраза библейских историй о «Содоме и Гоморре», о «вселенском потопе». Никаких сообщений современников, никаких документов – лишь поучительная побасенка, придуманная в пору ожесточенной борьбы между католиками и протестантами, в самом начале Тридцатилетней войны.

Однако Рунгхольт неожиданно показался из волн времени. На обороте некоего завещания, составленного в Гамбурге в 1345 году, была найдена небольшая пометка: «Эдомсхарде, церковный округ Рунгхольт, судьи, советники… Тедо Бониссон вместе с наследниками». Долгое время это был единственный документ, где упоминался Рунгхольт. Еще целый и невредимый. Церковный округ, не скрывшийся пока в пучине вод.

Остров Штранд на карте XVII в.

Впоследствии было найдено торговое соглашение, заключенное жителями Рунгхольта с гамбургскими купцами 1 мая 1361 года, за несколько месяцев до катастрофы. Этот документ доказывает, что город существовал в канун бедствия и, очевидно, стал жертвой стихии. Кроме того, наличие соглашения подкрепляет уверенность тех, кто считает, что Рунгхольт был главным портовым городом Северо-Фризских островов. По оценкам исследователей, здесь проживало от 1500 до 4000 человек. Для Северной Германии того времени это был достаточно крупный населенный пункт. В Киле тогда проживало не более 2000 человек, в Гамбурге – примерно 5000.

Основу благосостояния Рунгхольта, вероятно, составляла торговля солью, которую добывали на побережье Северного моря. Однако город был не так богат, как кажется некоторым исследователям. Нет убедительных фактов, доказывающих, что его жители торговали с богатыми городами Южной Европы и Ближнего Востока.

Прояснить многое могли бы исследования, проведенные подводными археологами. Так где все-таки лежал Рунгхольт? Этот город появляется лишь на картах XVII века, когда всякую память о нем давно развеяли волны. Следуя этим картам, его изображают обычно близ Зюдфалля, одного из трех островков, оставшихся от затопленного в одночасье Штранда. Но так ли это?