100 великих загадок истории
Шрифт:
Со Сталиным у Кирова были особые отношения. Историки, пишущие на эту тему, обычно обыгрывают дарственную надпись, сделанную Сталиным на экземпляре своей книги «О Ленине и ленинизме» в 1924 г. — «другу и брату любимому от автора». Правда, в те времена, когда он ещё не стал единовластным вождём, Сталин дарил подобные автографы, пусть и не столь трогательные, и другим своим соратникам. Тем не менее бесспорно, что Сталин Кирова всегда выделял и относился к нему с особой симпатией. После разгрома «новой оппозиции» именно ему Сталин доверил руководство Ленинградской партийной организацией, бывшей до этого вотчиной Зиновьева. Киров никогда не участвовал ни в каких оппозициях, всегда был на стороне Сталина. Доводилось ему оказывать вождю и личные услуги — во время Гражданской войны он отыскал затерявшегося на Кавказе старшего сына Сталина тринадцатилетнего Якова.
Сам
Могли Сталин пожертвовать своим любимцем, пойти на его ликвидацию? В принципе ничего невероятного в этом нет. История подтверждает, что все диктаторы, тираны легко жертвуют своими фаворитами. Сталин не был исключением. Все его фавориты кончали плохо — в лучшем случае опалой (Молотов, Ворошилов), в худшем — клеймом врага народа и выстрелом в затылок в подвале Лубянки (Вознесенский, Кузнецов). И вообще Сталину были абсолютно чужды какие-то сантименты и лирика, в случае политической необходимости или даже целесообразности он мог не моргнув глазом отправить на эшафот кого угодно. К тому же Сталин достиг уже таких вершин власти, настолько возвысился над окружающими, что у него просто в принципе не могло быть никаких друзей, т. е. людей, хоть в чём-то ему равных.
Кроме того, в последние годы у Сталина появились основания для недовольства Кировым. Слишком часто он заступался за опальных оппозиционеров, с некоторыми (с Бухариным, например) продолжал поддерживать отношения. Но особенно Сталину могло не понравиться заступничество Кирова за Мартемьяна Рютина, злейшего врага Сталина, организовавшего подпольную антисталинскую организацию «Союз истинных марксистов-ленинцев» (по мнению некоторых историков, это был единственный подлинный заговор против Сталина).
Но главное было в другом. Основной инцидент, переломивший отношения Сталина к Кирову, произошёл на том же злополучном XVII съезде.
Как уже говорилось, на этом съезде, несмотря на то что внешне он выглядел полнейшим триумфом Сталина, была скрытая антисталинская оппозиция (свидетельство тому — фактические результаты голосования). Группа старых большевиков ещё до съезда обдумывала вариант смещения Сталина с поста генерального секретаря (это подавалось как выполнение «завещания Ленина» — известного ленинского «Письма съезду»). Самой подходящей кандидатурой на этот пост был, по их мнению, Киров. На съезде они сделали ему такое предложение. Киров категорически отказался, и проблема отпала сама собой. Разумеется, сейчас мы можем только подивиться их наивности: сместить Сталина, в руках которого был весь партийный и государственный аппарат, включая «карательные» органы, было в то время уже невозможно. Но у «ленинской гвардии», видимо, ещё сохранилась какая-то вера в партийную демократию, возможность что-то решить внутрипартийными методами.
Конечно же, сколько-нибудь реальным конкурентом Сталину Киров не был, и сам он это отлично понимал. По-видимому, он больше всех перепугался и тут же сообщил об этом разговоре Сталину (хотя Сталину и так всё было известно от агентов Ягоды). Сталин будто бы поблагодарил Кирова. Так что Киров испытание выдержал. Но это уже не имело никакого значения.
Таким образом, мы видим, что организация Сталиным убийства Кирова не только вполне реальна, но и политически для него максимально эффективна. «Кировский вариант» был для Сталина самым выигрышным.
Но опять же — то, что Сталин МОГ это сделать, что он был в этом крайне заинтересован, ещё не означает, что о это СДЕЛАЛ. Где доказательства того, что Сталин сам организовал убийство Кирова, а не просто воспользовался удачно подвернувшимся случаем? — спрашивал нас защитник.
Чтобы ответить на этот вопрос, нам нужно рассмотреть обстоятельства (механизм) совершения преступления. Они, как уже говорилось, в общем были известны с самого начала и многократно описаны.
1 декабря 1934 г. в пятом часу вечера Киров приехал к себе на работу в Смольный, где должно было состояться собрание актива. Когда он шёл по коридору в свой кабинет, его охранник Борисов не то отстал, не то куда-то отлучился. В этот момент работники, находившиеся в соседних кабинетах, услышали выстрелы. Выбежав в коридор, они увидели там смертельно раненного Кирова. Рядом с ним на полу с револьвером в руке бился в истерике Николаев. Он не пытался бежать и не отрицал своей вины. Впоследствии экспертиза
установила, что смерть Кирова наступила от огнестрельного ранения с близкого расстояния в область затылка. Выстрел был произведён из револьвера системы «наган», принадлежавшего Николаеву.Такова нехитрая, на первый взгляд, фабула дела (если брать лишь его криминалистический аспект). Но только на первый взгляд. В действительности же преступление сопровождалось серией загадочных событий и совпадений, никак не вписывающихся в рамки чистой случайности. Что это за события?
Некоторые очевидцы указывают лишь на одно противоречие, почему-то не замеченное следствием. Они слышали два выстрела, но в Кирова был произведён лишь один. Вторая пуля попала в верхний карниз стены коридора. Вероятней всего, Николаев при падении или после падения на спину непроизвольно ещё раз нажал на спусковой крючок.
Незадолго до убийства Николаев дважды задерживался с заряженным револьвером в портфеле — один раз на улице при попытке приблизиться к Кирову, второй — при входе в Смольный. По некоторым данным, при этом у него была обнаружена не то записная книжка, не то чертёж с маршрутами прогулок Кирова. И оба раза его после непродолжительного ареста по чьему-то указанию отпускали и даже возвращали оружие, на которое у него не имелось официального разрешения (!).
В момент убийства рядом с Кировым, как говорилось, не оказалось Борисова. Это — грубейшее нарушение правил охраны. А если учесть, что оно произошло именно в тот момент, когда Киров приближался к месту, где его поджидал Николаев, то представляется, что это не просто нарушение.
Но если эти факты ещё как-то, хоть и с большой натяжкой, можно отнести к разряду случайных, объяснить разгильдяйством охраны, то следующий в эту категорию включить невозможно при всём желании. На следующий день злосчастного Борисова повезли на допрос (он был арестован сразу же после убийства Кирова). В пути произошла авария, в результате которой он погиб (при этом больше никто из находившихся в машине не пострадал).
Даже если эту версию считать недостаточно доказанной, всё равно очевидно, что авария в те времена, при той интенсивности дорожного движения, была маловероятной. Авария же со смертельным исходом — это при том, что не было столкновения со встречным транспортом или опрокидывания машины, да ещё на крытом грузовике, — ещё менее вероятна. Ну а катастрофа с гибелью только одного человека, причём именно того, «кого надо», — это уже совсем на грани фантастики. Ясно, что это было топорно сработанное устранение нежелательного свидетеля (или соучастника).
При объяснении всех этих несуразиц во многих источниках всплывает имя Запорожца — заместителя начальника Ленинградского НКВД. Начальником в то время был Медведь, с которым у Кирова были хорошие личные отношения (когда его хотели заменить, Киров категорически воспротивился). В 1932 г. первым заместителем Медведя был назначен Запорожец. Он был явно человеком Ягоды. Похоже, что именно он был фактическим руководителем Ленинградского НКВД, так как Медведь, человек вообще добродушный и слабовольный, стал к тому времени злоупотреблять алкоголем.
Так вот, именно на Запорожца указывают как на человека, дававшего указание об освобождении Николаева и вообще готовившего его к убийству Кирова. Наиболее подробно эту версию излагает бывший генерал НКВД, а затем невозвращенец Александр Орлов в своей книге «Тайная история сталинских преступлений», изданной за рубежом в 1953 г., сразу после смерти Сталина.
Вот что он пишет. Вскоре после получения Запорожцем задания от Ягоды и Сталина о ликвидации Кирова в поле зрения «органов» попал Николаев (на него поступил донос от его «друга», с которым он имел неосторожность поделиться своими планами). Этот Николаев был так обозлён тем, что его исключили из партии, и связанной с этим невозможностью устроиться на работу, что у него появилась мысль об убийстве председателя комиссии партийного контроля. Этим актом доведённый до отчаяния Николаев намеревался выразить свой протест против партийной бюрократии, чьей жертвой он себя считал. По заданию Запорожца «друг» выкрал у Николаева дневник, который был сфотографирован и снова подброшен на своё место. В нём Николаев подробно описывал свои злоключения: как он был беспричинно «вычищен» из партии, какое бездушное отношение встречал со стороны партийных чинов, когда пытался добиться справедливости, как его уволили с работы и до какой жуткой нищеты докатилась его семья. Записи дневника были полны ненависти к бюрократической касте, воцарившейся в партии и государственном аппарате.