100 великих загадок Великой Отечественной войны

Выступление И.В. Сталина 3 июля 1941 г.

В отличие от немцев, эвакуация из Германии Советской Колонии происходила более драматично и, как сообщалось в официальном документе, «сопровождалась неслыханными издевательствами германских властей и агентов гестапо»: «Вопреки всяким нормам международного права гестаповцы с первого же дня вероломного нападения Германии на СССР установили наглое, разбойничье отношение к служащим Посольства, Торгпредства, консульств и других советских органов. Утром 22 июня на основе точно разработанного плана и по прямому указанию германского правительства агенты гестапо устроили погромы советских учреждений и квартир отдельных наших сотрудников в Берлине, Праге, Кенигсберге и других городах. Здание Советского Посольства в Берлине рано утром 22 июня было оцеплено отрядом германской полиции. Несколько дней сотрудники Посольства не имели возможности закупать продукты для питания. Лишь после настойчивых требований Советского Посла тов. В.Г. Деканозова германские власти разрешили закупить продукты в одном из берлинских магазинов. В это же утро многие дипломатические сотрудники Посольства были задержаны и арестованы. Так, например, из сотрудников Посольства были задержаны атташе Фомин, Лавров, помощник военно-морского атташе Смирнов, сотрудники аппарата военного атташе Журвицкий, Баранов, Байбиков и шофер Паранин. Были задержаны и арестованы ряд сотрудников торгпредства, имевшие дипломатические паспорта… Сотрудники торгпредства в Берлине были арестованы утром 22 июня и отвезены в тюрьмы Берлина, а затем в концентрационные лагеря… Советских людей посадили на голодный паек… После завтрака всех заставляли работать по распоряжению начальника лагеря: мыть полы, чистить уборные, носить песок… Сотрудник аппарата военного атташе Баранов, корреспондент ТАСС в Берлине т. Филиппов, сотрудник торгпредства т. Логачев, руководитель отделения „Интуриста“ в Берлине т. Шаханов, сотрудники советского консульства в Праге т. Плющев и Анисимов и другие, арестованные и посаженные в тюрьму, подвергались многочисленным пыткам, избиениям и издевательствам. Им устраивали допросы. Под угрозой всевозможных пыток заставляли дать различные показания, и когда это не удавалось, с ними жестоко расправлялись…

2 июля Советская Колония была отправлена из Берлина через Чехословакию, Югославию и Болгарию в Турцию… В составе в каждом купе было размещено по 8—10 человек. Даже сидеть в пути имели возможность немногие… питали непотребным суррогатом… Поезда в ряде мест останавливались на день-два, а иногда и больше, однако лишь в последние дни германская охрана разрешила два раза в день по 15 минут выходить из вагонов… Лишь на болгаро-турецкой границе члены Советской Колонии в Германии вздохнули наконец свободно, так как, миновав пограничную зону, они больше не видели отвратительных рож гитлеровских бандитов – агентов гестапо, мародеров и палачей из так называемой “3-й империи”, именуемой себя “страной культуры”…» (А. Осокин. АВП РФ.Ф. 82. Оп. 25.П. 89. Л. 1–7).

Несмотря на все это, неравный обмен, а в нем участвовало с немецкой стороны 140 чел., а с советской – более 1000 чел., состоялся. Как подчеркивает известный историк А. Осокин, «советским дипломатическим службам удалось в это трудное время добиться обмена в столь выгодном для СССР варианте, что было большой победой».

Итак, 2 июля 1941 года советские дипломаты и другие граждане выехали из Берлина. Это был официальный акт прекращения дипломатических отношений. А 3 июля Сталин впервые выступил по радио со своим знаменитым обращением к советскому народу, которое началось с необычных слов: «Товарищи! Граждане! Братья и сестры! Бойцы нашей армии и флота! К вам обращаюсь я, друзья мои!»

Налеты на Москву

21 июля 1941 года в 22 часа с наблюдательных постов, расположенных на линии Рославль – Смоленск, на командный пункт 1-го корпуса ПВО поступила информация о том, что в сторону Москвы движутся большие группы бомбардировщиков. А первая отечественная радиолокационная станция контроля воздушного пространства РУС-2, развернутая под Можайском, своевременно обнаружила налет более 200 немецких бомбардировщиков и передала информацию о них для наведения авиации и целеуказания зенитной артиллерии.

Аэрофотоснимок пожаров после налета немецкой авиации на Москву. 1941 г.

Взлетевшие с аэродромов Бреста, Барановичей, Бобруйска и Минска четырьмя последовательными эшелонами с интервалом 30–40 минут с северо-западного, западного и юго-западного направлений самолеты противника вторглись в воздушное пространство Московской зоны ПВО и на высоте 2 тысячи метров стали приближаться к столице Советского Союза.

По маршруту экипажи люфтваффе использовали радиомаяки и световые сигналы – вращающиеся прожекторы, служившие им хорошими ориентирами.

Примечательно, что сравнительно малая высота фашистских бомбардировщиков, как некая уверенность в безнаказанности, облегчила силам и средствам ПВО столицы выполнение боевой задачи.

Первыми подходили к Москве до 70 бомбардировщиков.

Непосредственное руководство войсками ПВО по отражению массированного налета авиации противника на Москву было поручено командиру 1-го корпуса ПВО генералу Д.А. Журавлеву. Он тут же отдал боевой приказ: «Частям корпуса – положение номер один!» И через какие-то минуты главная тяжесть по отражению массированного вражеского налета легла на авиаполки 6-го авиакорпуса, полки зенитной артиллерии, прожекторные, аэростатные части, а также подразделения ВНОС.

Более пяти часов длился первый массированный налет. Для его отражения истребители 6-го ИАК совершили 173 самолета-вылета, провели 25 воздушных боев и сбили 12 вражеских бомбардировщиков. Зенитная артиллерия и зенитные пулеметы израсходовали 16 тыс. снарядов СК, 13 тыс. МК, 130 тыс. пулеметных патронов и уничтожили 10 самолетов противника. К столице прорвались лишь одиночные самолеты.

«Когда отразили последнюю волну, я посмотрел на часы: стрелки показывали 3 часа 25 минут», – вспоминал Д.А.Журавлев.

В ту первую кошмарную ночь немцы хоть и не причинили существенного ущерба объектам столицы, однако сбросили на нее 100 тонн фугасных бомб и 45 тысяч зажигалок.

В результате налета пострадало 792 человека (130 убито, 241 тяжело ранен, 421 получил легкие ранения), разрушено 37 зданий, возникла 1166 очагов пожара, повреждено 2 водопровода, газовая и электросеть, разбито до 100 км железнодорожных путей и 19 вагонов с грузом. Несколько бомб упало на территорию Кремля.

И все же, несмотря на трагические эпизоды первого массированного налета авиации Германии на Москву, сам противник понес весьма ощутимые потери. Судите сами: если в налетах на Париж и Лондон люфтваффе теряли не более 3 % машин, то здесь они потеряли сразу 10 %. Но самое главное, противник не сумел вывести из строя промышленные объекты столицы, деморализовать население, сломить волю к сопротивлению защитников города.

Если период с 22 июня по 22 июля 1941 года был периодом дневного действия одиночных самолетов-разведчиков противника (с 1 июля отмечено 89 разведывательных полетов, в т. ч. 9 – с целью разведки города на большой высоте), то период с 22 июля по 8 августа 1941 года стал периодом наиболее интенсивных налетов авиации противника, производимых большими группами и исключительно ночью. В эти дни в Москве стояла вполне хорошая погода, благоприятная и для нападавших и для ее защитников.

Немецкие бомбардировщики обычно заходили на столицу на высоте 3000–3500 метров, а в отдельных случаях снижались даже до 500–100. Однако после отражения первых налетов их потолок постепенно повышался и в августе – сентябре 41-го достиг уже 7000 метров. В этот период погода значительно ухудшилась. Наступила полоса дождей, туманов и сплошной облачности. Самолеты противника подбирались к Москве за облаками со средней скоростью 300–350 км, увеличивая ее после сбрасывания бомб на обратном курсе. Правда, в отдельных случаях летчики люфтваффе, маскируясь, шли с приглушенными или заглушенными моторами на скорости до 250 км.

Итак, с 22 июля по 15 августа 1941 года на столицу было произведено 17 ночных воздушных налетов общим количеством до 2400 самолетов (2 налета более 200 самолетов в каждом, 5 налетов с участием от 100 до 200 самолетов и до 50–60 в остальных).

Маршрут полета немецких самолетов был неизменным: Минск, Орша, где использовался радиомаяк и световые сигналы – вращающиеся прожектора в Минске, на пути к Орше и восточнее ее. Вторые и последующие эшелоны на пути к Москве ориентировались по нашим прожекторам и разрывам артснарядов. Бомбометание некоторых объектов ПВО производилось при помощи световых сигналов, подаваемых с земли диверсантами.

Сразу же после первой неудачи, когда проникнуть к городу и сбросить с горизонтального полета и с пикирования бомбы удалось немногим летчикам люфтваффе, стала меняться и их тактика. Например, уже 22 июля, во время второго налета (участвовало до 150 самолетов) немцы подходили 13-ю эшелонами с интервалами по времени 10–15 минут. При подходе к прожекторным световым полям их самолеты набирали высоту до 7000 м, избегая освещения лучами прожекторов, и входили в зону огня с различных направлений, главным образом с западного и юго-западного. Обеспечивая нахождение объектов бомбардировки, бомбометанию фугасными бомбами предшествовало сбрасывание осветительных и зажигательных бомб. Причем первая группа самолетов сбрасывала зажигательные бомбы с целью вызвать пожар в районе объектов, а последующие группы сбрасывали фугасные и частично зажигательные бомбы. Кстати сказать, что было у немцев неизменно, так это бесконечные повторы по времени: налеты продолжались почти в одно и то же время, начинаясь около 20.00–23.00 и продолжаясь до 2.00—3.00 ночи, т. е. в течение 5–6 часов.