1000 Первая дочь

Теперь мне сложно привыкнуть к новой роли. Магра не оставила мне выбора. То, что предложил Алексис — самое лучшее будущее, которое может представить девушка без рода и племени. Без документов и права распоряжаться собственной жизнью.

И все же где-то глубоко в подсознании я чувствовала себя уязвленной. Раненая гордость заставляла болезненно сжиматься сердце. Алексис взял меня не как свободную девушку, хоть и долго добивался моего расположения. Он сам провозгласил меня рабыней. Пусть и необычной. Как долго продлится его благосклонность, я понятия не имела. Говорят, любовь сильных мира сего похожа на шторм — она так же стремительна, пронзительна и прекрасна в своем буйстве. Но так же опасна. Я чувствовала себя утлой лодчонкой, выброшенной в бушующее море без весел и паруса. И слова Алексиса топили меня, я почти захлебывалась от горького счастья, которое подарил мне этот смелый и решительный мужчина. Воин, не проигравший ни одной схватки, в том числе любовной.

— Что ты этим хочешь сказать? — обхватив мой подбородок, он слегка приподнял голову, вынуждая смотреть ему в глаза.

В его взгляде было раздражение и… Страх?

Нет, я не поверила собственным глазам. Алексис не может испытывать это чувство, оно чуждо ему в принципе.

Нервно сглотнув, я сжала кулаки и призналась, стараясь не выдать обреченность, что испытывала в тот момент:

— Рабыня не может проводить подобные ритуалы. Мое имя не освящено в храме, а значит, ни один бог и ни одна богиня не ответят на мой призыв.

Злость в его взгляде утихла, утонула, словно камень, брошенный в воду. В его черных глазах поселилась нежность. Пальцы Алексиса больше не сжимали мой подбородок, они ласкали его. Большой палец коснулся губ, и я тут же вспомнила о поцелуях, подаренных мне ночью. О манящей сладости его губ и твердости его тела. Теплая волна прокатила по телу и затаилась в груди.

— Тогда куда ты несла простыню? — спросил он.

— Хотела спрятать, — призналась я. — Не хочу, чтобы ее увидели служанки или Магра.

Он порывисто прижал меня к себе, и я практически впечаталась в крепкую грудь. Тепло его тела и запах кедра, смешанного с сандалом, окутали меня, словно магическое покрывало, способное спрятать от всех бед и печалей.

— Камин не разжигали, — продолжила я, — вот мне и подумалось, что лучше будет сжечь ткань в кухонной печи. Только… не уверена, что смогу пробраться туда незаметно.

— Хочешь, я разожгу для тебя огонь?

Предложение Алексиса отозвалось сладкой дрожью во всем теле. И все что я смогла, это кивнуть в ответ. Он уже разжег огонь — в моей душе. И потушить его мне не удавалось при всем желании.

Алексис улыбнулся и подмигнул мне. Щелчком пальцев он высек искру и, подув на ладонь, разжег сухие дрова в камине. Попросил передать ему простыню. Как два заговорщика, мы сжигали следы прошедшей ночи — прятали их от посторонних глаз. Глядя, как пламя с жадностью лижет ткань и удовлетворенно щелкает, вкусив угощение, я не могла не признаться:

— Никогда прежде не видела магию огня в действии. Наверное, это очень сложно, управлять могучей стихией.

— Ничего особенного при определенных навыках, — Алексис пожал плечами. Всполохи огня отражались в его глазах. Мне показалось, что в нем самом, глубоко внутри, горит адское пламя. — Маги Озиса обладают лишь малой долей того, на что способна эта стихия. Наследники Ишатра — вот кто истинные дити огня. Эта магия настолько сильна, что управлять ею может лишь один человек в королевстве — король.

Я вздрогнула. Будто ледяной ветерок подул неизвестно откуда. Забрался ко мне под платье и коснулся ледяными пальцами позвоночника.

— Слышала, на престол Ишатра взошел внучатый племянник Тирима Первого, — голос мой прозвучал настороженно. — Ему удалось разжечь священное пламя.

Во взгляде Алексиса промелькнуло удивление. Конечно, простой рабыне из захудалой гостиницы недосуг интересоваться подобными вещами. Но я всегда была любознательной. Особенно меня интересовало все, что связано с Ишатром. По крупицам мы с Лагрой собирали информацию — моя приемная мать говорила, что для меня это важно. Почему? Я не знала, даже не догадывалась…

— Армия Ишатра когда-то сумела отбить войска противника, отбиться от армии Лимба, но не осталось ни одного прямого наследника Тирима Первого, — подтвердил Алексис. — Оттого и привезли из далеких краев внучатого племянника, но идти за ним ни старейшины, ни воины не хотят. Он марионетка в чужих руках. В Ишатре неспокойно, страна раздирается противоречиями.

— Вот как… — задумчиво произнесла я.

— Тебе не стоит беспокоиться об этом, — продолжил Алексис. — Озис соблюдает нейтралитет и не ввязывается во вражду между Ишатром и Лимбом. А сейчас идем, поприветствуем Магура, одного из моих командиров. Все уже собрались за столом, нехорошо заставлять их ждать. Хотя, я бы предпочел остаться с тобой и закрепить пройденный ночью материал.

Он говорил как наставник, но глаза его сияли задорным блеском. Ненадолго воин и брат короля вдруг превратился в задорого мальчишку. Таким он мне нравился больше.

— Рабыне не следует есть за одним столом с командирами, — вздохнула я.

Осмотрела себя с головы до ног: платье измято, прическа явно не соответствует случаю. Алексису будет стыдно за меня. А мне будет стыдно встретиться с Магрой и Наяной. Теперь-то они смогут вдоволь поглумиться надо мной.

Алексис

Наконец-то Магур прибыл, и мы могли возвращаться в столицу. До чего мне осточертело сидеть в этой забытой всеми богами гостинице на краю света. Даже привычные к порой скудному питанию воины едва не отравились тем, что подала на завтрак эта чертовка Магра. Это надо додуматься: подать воинам кашу из плесневого гороха и прогорклого масла! И сдается, эта тварь в женском обличье сделала это специально.

Утром, спустившись в общий зал, я почувствовал на себе ее премерзкий взгляд — словно гадкий слизень прополз вдоль спины.

— Что такое, женщина?! — пришлось прикрикнуть и состроить мину, которой побаивались даже первые помощники.

— Н-ничего… — протараторила Магра. — Ровным счетом ничего.

Она опустила глаза, но я успел заметить на ее лице ехидную усмешку.

И, кажется, понял, что послужило причиной. Майлин! Ну, разумеется, Магра знала, что эту ночь я провел с проданной мне рабыней. Вот только эта мерзкая тетка еще не понимала, что поступив подобным образом, она подписала себе приговор. Я ценю в людях честность и открытость, но не терплю предательства — ни в каком виде. Выставить приемную дочь сестры рабыней — это мерзость, на которую способен не каждый. И, несмотря на то, что в приобретении была и моя выгода, прощать Магре ее поступок я не собирался.

А, попробовав завтрак, только убедился в выводах.

— Что это за еда, женщина?! — взмахом руки я отбросил тарелку с вонючим месивом на пол, почти под ноги хозяйке гостиницы. — Отравить королевских воинов решила? Ослабить силы Озиса?

Магра затряслась, ее тучное тело заколыхалось, подобно желе. Неужели она не ожидала подобной реакции? Или, продав племянницу, уверовала в собственную безнаказанность?

Ну, так я напомню ей о правилах.

— Это пахнет заговором, — голос мой был уже спокоен, но оттого прозвучал еще более угрожающе. — Понимаешь, чем тебе это грозит?

— Господин… — Магра бросилась ко мне и упала в ноги. — Простите меня, это больше не повторится. У нас кончились продукты, все же мы не рассчитывали на такое количество гостей. Пришлось готовить из того, что осталось. Я уволю кухарку, если хотите. Это она не позаботилась о продуктах заранее и…

— Замолчи! — оборвал я ее обличительную речь. Похоже, она кого угодно готова сдать, лишь бы снять вину с себя. — За те деньги, что я заплатил, в другом месте мы могли бы каждый день питаться деликатесами. А что до того, что это не повторится — это ты верно подметила. С этой минуты гостиница переходит в полное распоряжение армии вместе с имуществом и прилегающими территориями. У тебя есть выбор: остаться и прислуживать, либо…