1000000 евро, или Тысяча вторая ночь 2003 года
Шрифт:
Увы! Сколько еще вздыхать мне об ушедшем? Сколько горевать об окончившемся без возврата?
Первыми к универсаму подъехали люди Дурьего Пахана. Они велели директору прикрыть лавочку, и покупателей в темпе выгнали на улицу. Верные, как цепные псы, люди Дурьего Пахана перекрыли входы и выходы. Лица их были невозмутимы, а взоры метали пламя.
Люди Белого подъехали чуть позже. Они прошли внутрь, осмотрели, все ли в порядке, и по рации передали патрону: о'кей. Ехать можно.
Солнце играло на поверхности луж, но отнюдь не весенним было настроение у тех, кто собрался в овощном отделе универсама «Континент». Каждый понимал, что от
Когда братья встали напротив друг друга, им были повторены правила поединка:
— Оба вы выросли в сиротском приюте № 18. Восемнадцать лет прошло с тех пор, как вы окончили школу и уехали из Тамбова. Восемнадцать подпольных публичных домов контролирует тот из вас, кто носит имя Белый. Восемнадцать тонн героина продал за прошедшее время Дурий Пахан. Верно ли это?
Братья отвечали:
— Воистину так!
— Сегодня вам предстоит решить вопрос окончательно. Один из вас уйдет из этого овощного отдела господином Петербурга, а второй может вешаться. Суть же поединка будет состоять вот в чем. Каждый из вас возьмет по банану. Оба банана 6удут взвешены на электронных весах, которые сами печатают ценники. Тот, на чей банан весы выбьют ценник, содержащий цифру «18», и считается победителем. Согласны?
Братья сказали:
— Ясный красный!
Первым выбирал банан Белый. Он просто подошел к коробке, отломил первый попавшийся и бросил его на весы.
Все замерли. Крыша, стоявший к весам ближе всех, угрожающе нахмурился. Весы замигали... потом замигали еще раз и выдали окончательную стоимость банана: 7 рублей 18 копеек.
— Удивительно! — выдохнула братва. — С первого раза этот везунчик набрал нужную цифру. Сложно же будет выиграть в этом споре его брату!
Тогда к коробке с бананами подошел Дурий Пахан. Не колеблясь, он взял один из плодов и молча положил его на весы.
— Сколько же там?
— Девять девяносто. Белый всплеснул руками:
— Мы победили, и воистину это удивительно! В стоимости нашего банана есть цифра «18», а в стоимости твоего — нет!
Дурий Пахан улыбнулся только одной губой. Верхней.
— Алё, лацкан! Кого паришь? Мой банан стоит 9-90. Девять плюс девять это и будет восемнадцать. А сумма чисел с твоего ценника всего 16, ибо 7 плюс 1, плюс 8 будет именно 16. Так что выиграл я!
Зловещая тишина повисла в овощном отделе пустого универсама. Воины с той и с другой стороны лишь молча глядели друг на друга.
И тогда Крыша вынул из-под мышки пистолет, всадил пулю в лоб ближайшему противнику и заорал:
— Нас тут за лошбанов держат! Без гнева и пристрастия, типа, сражайся, Белый!
И загромыхали звуки выстрелов. И пролился на пол кефир «Петмолино», а также рассол из банок с болгарскими маринованными помидорами. И были втоптаны в грязь пельмени «Равиоли».
Истекая кровью, последний бандит Петербурга сложил такое танку:
О, ужели мне предстоит,
Мне, мужу стойкому и отважному,
Умирать, распластавшись
Без сил
Среди разбросанных продуктов питания?
Так погибли обе бригады. Никто не ушел из «Континента» живым — ни люди Белого, ни люди Дурьего Пахана.
Только зловещий Крыша покинул поле боя, не задетый ни единым выстрелом.Ну и довольная же харя была у Крыши! Что за харя, дивная харя Крыши!
€ € €
Так заканчивается скорбная повесть о минувшем, названная мною «Большая стрелка братьев Порхатых, или Мент Пчелиноволков».
О, любезный читатель, склонившийся над моими записями! Возможно, ты спросишь, кто же такой этот мент, фамилия которого поставлена в заголовке. Я отвечу: это Крыша и есть, ибо на самом деле никакой он был не бандит, а был он засланным провокатором из милицейского спецотряда, миссия которого заключалась в том, чтобы очистить город от криминала.
С миссией капитан Пчелиноволков справился. Начальник ГУВД генерал Вишня даже дал ему за это орден. Криминала в Петербурге с тех пор нет... но тихою грустью веет от руин так и не восстановленного универсама «Континент».
Так что вместо вывода позвольте прочесть вам пятистишие, которое я сложила нынешней ночью, в час, когда невозможно уснуть, ибо слишком уж прекрасна луна, светящая сквозь почти прозрачные облака:
Собака лаяла
На дядю фраера.
Нам же остается
Лишь выть, как псу,
Будка которого сгорела дотла...
Глава 6. ШАББАТ
У меня в машине очень старый радиоприемник. Он такой старый, что непонятно, как он вообще оказался в моей машине, ведь машина у меня довольно новая.
Чтобы поймать радиоволну, в этом приемнике нужно не нажимать на кнопки, а крутить ручку настройки. Впрочем, вы знаете, мне это даже нравится. Нажимая кнопки, всегда знаешь, на что рассчитывать. А когда крутишь ручку, то можешь нарваться на что-нибудь неожиданное.
Например, пару дней назад я поймал в радиоприемнике волну телевидения. То есть я слушал телепередачу по радио. Изображения не было, а звук (даже звук рекламы) был.
Всю дорогу до дома я слушал передачу про человека, который коллекционировал киносъемки человеческих смертей.
Голос диктора рассказывал, что за все время существования кинематографа момент смерти удалось зафиксировать на пленке всего несколько раз. Что-то происходит с аппаратурой в такие моменты: скачет камера, проявляются дефекты на пленке, 6ликует солнце... а может, дело не в аппаратуре, а в операторе.
Короче говоря, заснять САМ МОМЕНТ смерти удавалось всего несколько раз. Ну и вот, нашелся коллекционер, который решил собрать эти кадры в своей коллекции.
Он скупил подлинники военной кинохроники. «В ата-аку!» — ревел командир, приподнимаясь над окопом, и получал разрывную пулю в горло.
Он списался с полицейскими ведомствами стран, где казни преступников снимают для отчета, и получил разрешение скопировать сцены гильотинирования, повешения жарки на электростуле. Он за бешеные бабки выкупил у операторов-любителей кассеты и бобины на которые те засняли выбрасывающихся из окон самоубийц, разбивающихся на машинах автомобилистов и все в таком роде. Я ехал по вечерним неосвещенным улицам, а в динамиках у меня за спиной хлюпали, разбиваясь, человеческие тела и скрипел, корежась, металл. Хорошая передача... а еще лучше, что я ее только слушал, а не смотрел.