1000000 евро, или Тысяча вторая ночь 2003 года

— Она не похожа на твою школьную подругу.

— Слушай, чего ты от меня хочешь?

— Тебе кажется, что я зануден, да?

— Да.

— Просто я не понимаю. Она — взрослая тетка. Ты — молодая девица. Как вы могли учиться в одном классе?

— Мы не учились в одном классе. Мы учились в одной школе. Потом она иногда подкидывала мне работу.

— Писать инаугурационную речь губернатору?

— Переводить техническую документацию.

— Да? С какого языка?

— Ты знаешь, на чем они разбогатели? Никто не знает. Странно, но во всем городе никто не знает, на чем разбогатела семья нашего губернатора. А я знаю!

— Да?

— Они разбогатели на том, что отвели воду из одного невского протока.

— И на этом разбогатели? Как на этом можно разбогатеть? И почему раньше ты никогда не рассказывала, что знакома с женой губернатора?

— Тебе нужно сообщать обо всех моих подружках?

— Нет. Обо всех не нужно. Но этот парень занимает свой пост уже два срока подряд. Семь с лишним лет. А ты ни разу не говорила, что знакома с его женой.

Жена встала и ушла из кухни в комнату. Когда ей нечего ответить, она всегда просто уходит, и получается, что мы поругались, а виноват в этом я.

€€€

После утреннего кофе я начал думать чем бы мне сегодня заняться. Когда жизнь пугает тебя... когда сбежать от ее медузьего взгляда на работу невозможно, то самый оптимальный выход это затеять приборку того, в чем ты давно хотел навести порядок.

С одной стороны, дело важное. С другой — все понимают, что человек просто решил убить пару часов, оказавшихся лишними в его жизни.

Вариантов было немного. Прибрать можно было на письменном столе, а можно — в книжном шкафу.

Стол был завален бумагами и компакт-дисками. Слушаю я их не в CD-проигрывателе, а в компьютере. Рядом с компьютером у меня на столе стоит такая пластмассовая полочка для дисков.

Книжный шкаф втиснут напротив письменного стола. Шкаф давно следовало разобрать. Вторгнуться в него, как во взбунтовавшуюся колонию, и навести порядок.

Когда-то мне нравилось проводить в нем ревизии. Отыскивать книжки, о существовании которых я давно забыл, и читать по паре страниц из каждой. Лежать на полу, листать книжки, чувствовать себя счастливым.

Тогда мне было двадцать, и мне казалось, что взрослее я уже не стану. Тогда деньги были не важны для меня, и я ни за что не поверил бы, что ради них стану делать то, что делаю теперь.

Сегодня мне тридцать два, и поверить в то, что когда-то я был двадцатилетним, уже невозможно. Когда-нибудь мне, возможно, исполнится и пятьдесят. Я боюсь этого момента.

Я сел в кресло и стал рассматривать шкаф.

На нижней полке, почти на полу, стоят самые большие, толстые тома: словари, справочники, энциклопедии в дорогих переплетах и атласы.

Полкой выше стоит то, что я очень любил когда-то, но что, скорее всего, больше никогда в жизни не прочту. Потрепанное «Сказание о Тристане, Изольде и грозном короле Марке». Книга Христолюбова «События, предшествовавшие убийству императора Павла». «Популярная история археологии». Иллюстрированное переложение «Махабхараты», изданное в Чехии под названием «Великая битва потомков Бхараты». Юнговские комментарии к «Бардо-Тёдол», она же «Тибетская книга мертвых»...

Выше начинается проза. У этих полок кариесная улыбка. Очень часто книжки отсюда выбывают навсегда.

Двадцать с лишним романов Филипа Дика. Было время, когда романов было больше... может быть, даже тридцать пять. Изданы они разными издателями, в разных сериях и непохожих переплетах.

Рядом — такой же причудливый Эдогава Рампо: четыре сборника рассказов. Клееные переплеты рассыпаются, страницы выпадают — выкинуть жалко, а в приличном виде этого парня никогда не издавали.

На верхних полках совсем разнобой. Пестрая банда, непонятно как уживающаяся вместе: Раймон Кено, Питер Бенчли, Редъярд Киплинг, Амос Тутуола, Эрик Сигал, Энн Райс, Сувестр и Аллен, Уильям Питер Блетти... Приятно, что некоторые книжицы были с автографами.

А еще есть у меня полочка... особая полочка, на которой... я даже подошел поближе... эх, чудо, а не полочка... впрочем, о ней — чуть позже.

Не подумайте, будто я собираю библиотеку. Я просто читаю книжки, а когда их скапливается много, я отбираю самые дорогостоящие и продаю их.

Лучшая в городе скупка книг (и вообще скупка краденого) расположена в том самом доме, в котором до 1917 года жила семья мещан Алиллуевых, к дочке которых ходил молоденький кавказский кавалер, щетинистый, как сапожная щетка, Иосиф, по кличке Коба.

Здоровенный зал «Букиниста» перегорожен шкафами на узкие отсеки. У шкафов стеклянные витрины. Если вам хочется рассмотреть книжку поподробнее, то молоденькая продавщица ключиком откроет витрину и, не оборачиваясь, уйдет обратно. Можете рассматривать. Можете, если хочется, что-нибудь украсть.

Как-то в этом магазине я видел поразившее меня издание вроде бы аж двухсот-с-чем-то-летней давности. Книжку, рассказывающую об эксгумации трупа гольштадтского дворянина барона фон Мюнхгаузена.

В гробу горбоносого вруна вместе с его истлевшим туловищем, оказывается, лежала икона цены немалой, которая на самом-то деле была и не иконой, а зашифрованным планом чего-то такого, о чем я прочесть не успел, потому что мне было неудобно долго листать столь дорогостоящее издание, а денег купить подобную книжку не было у меня тогда и нет теперь, потому что такие книжки стоят порой подороже, чем та маленькая квартира, в которой я живу.

Еще перед магазином мерзнут тусовщики. Целая толпа мужчин, любимым прозаиком которых является человек, пишущий на пивных этикетках: «Сварено из лучших сортов пшеницы».

Ребята предложат вам денег гораздо больше, чем товаровед «Букиниста». Но если книжка, которую вы хотели бы продать, окажется действительно ценной, то эти милые люди проломят вам голову металлической палкой и заберут книжку даром.

На самом деле нет занятия увлекательнее, чем продавать свои старые издания в букинистические магазины.

Я встал с кресла, ушел на кухню, выкурил еще сигарету и решил, что наводить порядок в шкафу сегодня не стану.

€ € €

Вечером мы опять лежали перед телевизором. Жена читала. По телевизору шел научно-популярный фильм про древности Ленинградской области. Про вымершие народы, населявшие наш край до прихода русских.

Тележурналисты раскопали интересного дядьку. Он работал водителем маршрутки и один раз вместе с машиной и всеми пассажирами гробанулся в Неву. Но не в черте города, а где-то в области, не доезжая Колпино.

— Расскажите нам, Семен Львович, что же вы увидели, когда машина оказалась под водой.

Семен Львович вздрагивал кадыком и говорил, что под водой он увидел каменные статуи языческих богов, руины чего-то такого, что и описать нельзя, а главное, множество рассыпанных золотых монет.