108 минут, изменившие мир

7.3 Гагарин и цензура

Наиболее острый конфликт вокруг фальсификации итогов первого космического полета возник через три месяца – 18 июля 1961 года, когда в Париже началось заседание Международной аэронавтической федерации (FAI). На нем предстояло зафиксировать мировые рекорды Юрия Гагарина: рекорд продолжительности полета – 108 мин.; рекорд высоты полета – 327,7 км; рекорд максимального груза, поднятого на космическую высоту – 4725 кг; два рекорда радиосвязи («осуществление впервые в мире двусторонней радиосвязи Земля-космос, космос-Земля в диапазонах КВ и УКВ»).

Однако, по установленным строгим правилам, рекорд официально регистрировался лишь в том случае, если пилот приземлялся в кабине своего летательного аппарата, и этот процесс лично наблюдал спортивный комиссар. Мы помним, что спортивный комиссар Иван Григорьевич Борисенко не мог присутствовать при посадке Гагарина, поскольку тот приземлился в нерасчетном районе. Но если Борисенко взял грех на душу, заявив, что присутствовал при приземлении, то факт катапультирования скрыть было куда труднее: «утечка» информации уже прошла, да и в отдельных публикациях признавалось, что в спускаемом аппарате «Востока» имеется кресло, которое катапультируется вместе с космонавтом при возникновении аварийной ситуации. У руководителей федерации возник резонный вопрос: где же находился Гагарин в момент приземления – внутри или снаружи? Советская делегация утверждала, что он был в кабине. Руководители федерации требовали предоставить соответствующие документы. Советские делегаты, конечно, никаких документов предъявить не могли, но продолжали настаивать на своей версии. Перебранка шла около пяти часов. Когда наступило время обеда, руководители Международной аэронавтической федерации решили согласиться с утверждением, что Юрий Гагарин приземлился в кабине корабля, и зарегистрировали его рекорд. Наверное, им просто надоело слушать ложь…

Примечательно, что в телеграмме федерации об утверждении рекордов была повторена формулировка Авиационной спортивной комиссии Центрального аэроклуба (ЦАК) СССР о том, что рекорды установлены «12 апреля 1961 года на космическом корабле СССР «Восток», поднятом 6 двигателями общей мощностью 20 000 000 л.с. Место и время запуска: космодром, расположенный в районе Байконура, в 9 ч 07 мин по московскому времени…» Так впервые в оборот ввели словосочетание «космодром Байконур», которое само по себе было ложью, причем бессмысленной – ведь американская разведка знала истинное местоположение «Гагаринского старта» с точностью до нескольких метров и регулярно снимала его при помощи самолетов «U-2», а позднее – спутников фоторазведки.

Британская реконструкция полета корабля «Восток»

Обман продолжался и после других полетов. Годом позже, например, западные корреспонденты спросили у Павла Поповича о способе его посадки на «Востоке-4». И космонавт, не моргнув глазом, ответил: «Подобно Титову и Гагарину, я приземлился внутри корабля».

В конце концов советские официальные лица сами сообщили миру правду. Когда в октябре 1964 года стартовал трехместный «Восход», в средствах массовой информации появилось сообщение о том, что его экипаж «впервые получил возможность приземлиться в своем корабле».

Самое же удивительное во всей этой истории, что дезинформация о приземлении Юрия Гагарина продолжала существовать и после опубликования всех данных о корабле «Восток», вводя в заблуждение даже профильных специалистов. Возьмем, например, иллюстрированную энциклопедию «Космическая техника» британского историка Кеннета Гэтланда, изданную в 1982 году (!), и прочитаем:

«На высоте около 7 км входной люк отстреливался от спускаемого аппарата, и кресло с космонавтом катапультировалось. Раскрывался парашют, через некоторое время сбрасывалось кресло, чтобы космонавт не ударился о него при приземлении. Гагарин был единственным космонавтом КК «Восток», остававшимся в спускаемом аппарате до приземления и не использовавшим катапультируемое кресло. Все последующие космонавты, летавшие на кораблях «Восток», катапультировались. Спускаемый аппарат корабля «Восток» приземлялся отдельно на собственном парашюте…»

Получается явное противоречие: нам рассказывали, что полет Гагарина прошел штатно и в заданном районе, но при этом оказывается, что приземлился он не штатно. Советские цензоры сами запутались в своей лжи, а главное – запутали других!..

Юрия Гагарина атакуют журналисты

К сожалению, в процесс фальсификации оказался вовлечен и сам Юрий Алексеевич. Он начал отвечать на вопросы корреспондентов еще на аэродроме в Энгельсе, первое обстоятельное интервью дал 13 апреля на даче Куйбышевского обкома КПСС, затем поделился своими космическими впечатлениями на борту самолета «Ил-18» по дороге в Москву. Но там он был защищен от навязчивых вопросов и случайной оговорки: за спиной у советских журналистов, интервьюировавших его, стояли строгие цензоры, которые всегда могли подкорректировать ответы космонавта.

Серьезное испытание космонавту пришлось преодолеть на первой международной пресс-конференции, проведенной 15 апреля 1961 года Академией наук и Министерством иностранных дел в Московском Доме ученых.

В предварительном выступлении Юрий Гагарин рассказал о себе, в очередной раз поблагодарил «партию и правительство» и дал краткое описание своих ощущений при полете – намного более скудное, чем перед Госкомиссией. Потом посыпались вопросы, и первый же вопрос – вот незадача! – касался схемы приземления.

Юрий Гагарин ответил на него так:

– Мне поступило много вопросов о том, как происходил спуск. Разрешите ответить на все сразу. Техника приземления в нашей стране отрабатывалась в различных вариантах, в том числе и парашютный вариант. А в данном полете была осуществлена следующая система: пилот находился в кабине, спуск прошел успешно, показав высокую эффективность и отличную работу всех систем приземления.

Такой ответ выглядит уклончивым. Ведь всегда можно потом сказать, что Гагарин имел в виду пребывание «пилота» внутри кабины до момента катапультирования. Но иностранных журналистов оказалось нелегко провести – посыпались новые вопросы.

Вопрос:

– Будут ли опубликованы снимки земной поверхности, сделанные с корабля «Восток»?

Ответ:

– На корабле «Восток» ни одного фотоаппарата и фотографирующего устройства не было, никаких снимков не производилось, и поэтому опубликовывать нечего.

Вопрос:

– Чувствовали ли вы особо сильный голод или жажду в полете?

Ответ:

– Особого голода и жажды в полете я не чувствовал. Подошло время приема пищи, предусмотренное программой, ощущения были те же самые, что и здесь, у нас на Земле.

Вопрос:

– Когда вам сообщили о том, что вы первый кандидат? Ответ:

– О том, что я первый кандидат, сообщили мне своевременно. Времени было достаточно, чтобы хорошо подготовиться.

Казалось бы, что здесь мешало поведать публике о подготовке космонавтов и о том, что окончательный выбор был сделан незадолго до старта? Но почему-то решили утаить и эту банальную информацию.

Вопрос:

– Как вы оцениваете роль радиосвязи в этом историческом полете, как слышится в космосе голос Земли?

Ответ:

– Роль радиосвязи в данном полете я оцениваю очень высоко. Связь позволяла мне вести постоянное общение с Землей, принимать команды, передавать с борта корабля информацию о работе всех систем, передавать наблюдения, чувствовать постоянную поддержку нашего народа, правительства, партии, быть не одиноким в полете.

Вопрос:

– Подошла ли встречающая группа на земле до приземления или после приземления?

Ответ:

– Приземление и встречающая группа сошлись почти одновременно.