108 минут, изменившие мир
Шрифт:
Никита Сергеевич Хрущев и Джон Ф.Кеннеди
Предпосылки к этому возникли еще раньше. Джон Ф. Кеннеди последовательно реализовывал стратегию по «смягчению» СССР. Президент признал, что советская военная мощь сравнялась с американской, и теперь обе страны могли гарантировано уничтожить друг друга. Но если конфронтация потеряла смысл, нужно было подумать о наведении мостов с «потенциальным противником». Кеннеди выдвинул идею о поиске и развитии «сфер общих интересов» с СССР, которые помогли бы смягчить климат «холодной» войны.
В инаугурационной речи, произнесенной 20
Немалое значение в переориентации космической деятельности от соперничества к сотрудничеству имело и то, что еще до президентских выборов Кеннеди знал: Хрущев симпатизирует ему в большей степени, чем кандидату-республиканцу Ричарду Никсону. Ключевым в тот период был вопрос о статусе разделенного Берлина, и действительно, Хрущев рассчитывал закрыть его, придя вместе с Кеннеди к взаимовыгодному варианту.
Намерение американского президента создать некий совместный космический проект не ограничилось словами: в феврале 1961 года Белый дом учредил «Оперативную группу по международному сотрудничеству в космосе» (Task Force on International Cooperation in Space). Возглавлял ее Бруно Росси – профессор физики из Массачусетского технологического института. Оперативная группа работала до середины апреля, по результатам были выпущены два документа: «Доклад группы по международному сотрудничеству в космосе» от 20 марта 1961 года и «Предварительные предложения по сотрудничеству в космосе между США и СССР» от 14 апреля 1961 года. В них было изложено 22 конкретных предложения, направленных на организацию сотрудничества в космосе; диапазон простирался от координации усилий в реализации отдельных проектов до сотрудничества в таких широкомасштабных программах, как пилотируемая экспедиция на Луну и исследование планет Солнечной системы, в частности Марса, с помощью автоматических аппаратов. Интересно, что отдельно предлагалось осуществить советско-американское «рандеву на Луне», предусматривавшее строительство на естественном спутнике Земли международной базы.
Сам Кеннеди неустанно напоминал Хрущеву, что готов в любой момент приступить к обсуждению аспектов взаимного сотрудничества в космосе. Так, 13 февраля 1961 года президент отправил в Москву телеграмму, в которой поздравил главу СССР с запуском советской автоматической станции к Венере. В ответе от 15 февраля Никита Сергеевич подчеркнул, что создание «благоприятных условий» для космического сотрудничества потребует «урегулирования проблемы разоружения».
Такой ответ не обескуражил президента. Двадцать второго марта Кеннеди встретился с директором американского космического агентства НАСА Джеймсом Уэббом и попросил выработать как можно больше идей для предстоящей конференции по международному сотрудничеству.
Но хрупкая надежда установить тесные контакты в космической сфере была разрушена после полета Юрия Гагарина. Советское руководство проявило высокомерие и не захотело разделить славу космических первопроходцев с США. Не случайно президент АН СССР Мстислав Келдыш, выступая через месяц после посадки «Востока» на общем собрании Академии, подчеркнул: американские космические достижения в космосе столь незначительны, что даже не могут сравниться с советскими.
Но и в своей стране президент не нашел понимания. Американская общественность, а также члены конгресса начинали все сильнее критиковать Кеннеди за его пассивность перед лицом космических успехов СССР. Тон выступления некоторых конгрессменов в ходе их встречи с Джеймсом Уэббом на специальной сессии Комитета по космосу говорит сам за себя.
Конгрессмен Фултон:
«Я считаю, что мы находимся в состоянии гонки, и я много раз говорил вам, господин Уэбб: «Скажите, сколько вам нужно денег, и мы прямо здесь, в этом комитете выделим вам требуемую сумму…«Я устал от того, что мы все время вторые после Советского Союза. Я хочу быть первым. Я считаю, что это хорошее, мирное соревнование. Я не вижу в нем ничего плохого. Понимаете ли вы, господа, что несете ответственность за то, как капиталистическая система выглядит в глазах остального мира с точки зрения ее эффективности и научного прогресса? Понимаете ли вы, господа, что это может оказать влияние на переговоры с Советским Союзом?»
Конгрессмен Анфусо:
«Я хочу, чтобы страна провела мобилизацию, как в военное время, потому что мы находимся в состоянии войны. Я хочу, чтобы наши рабочие графики были урезаны вдвое. Я хочу, чтобы работа, которую НАСА собирается сделать за десять лет, была выполнена за пять. Я хочу, чтобы НАСА хоть в чем-нибудь стало первым, как, например, посадка на Луну, что, как я знаю, может быть осуществлено».
Конгрессмен Кинг:
«Я согласен с тем, что нам нужна собственная программа. Но, кроме того, я очень остро ощущаю, что мы вовлечены в самое настоящее соревнование с русскими. Не вижу, как можно его избежать. Линии фронта (я надеюсь – мирные линии фронта) уже проведены. Здесь нет никакого сомнения. Надеюсь, это будет дружественное соревнование, которое таким и останется. Но оно самое настоящее. Как до этого отметил господин Фултон, а также остальные, наш имидж в глазах нации совершенно очевидно зависит от того, как мы выйдем из этого соревнования».
Президент Джон Ф. Кеннеди понял, что проиграл. Сотрудничества в обозримом будущем не предвиделось. «Холодная» война продолжалась. И тогда 25 мая 1961 года на совместном заседании сената и палаты представителей американский президент зачитал «Специальное послание о срочных нуждах страны», в котором предлагалось дополнительно выделить полтора миллиарда долларов на военные цели, а также на расширение работ в космосе. В речи Кеннеди объявил о начале разработки космической системы, обеспечивающей высадку человека на Луне еще в текущем десятилетии.
«Я верю, что мы обладаем для этого всеми необходимыми ресурсами и талантами, – говорил президент. – Признавая первенство, завоеванное Советами в космосе благодаря их мощным ракетным двигателям, что позволит им занимать лидирующее положение еще многие месяцы, и осознавая вероятность того, что они будут далее использовать это лидерство в своих интересах, чтобы добиться еще более впечатляющих успехов, мы обязаны предпринять собственные усилия в этой области. Между тем, мы не можем гарантировать, что в один день станем первыми, но можем гарантировать, что любой провал в реализации этих усилий сделает нас последними. Мы берем на себя дополнительный риск, осуществляя их совершенно открыто, на виду у всего мира <…> Но это не какая-то гонка. Космос сейчас открыт для нас, и наше стремление осваивать и использовать его не диктуется тем, что делают другие. Мы идем в космос, потому что это задача всего человечества, и люди свободного мира должны в полной мере участвовать в этом…»
Дальнейшие события развивались очень быстро.
Третьего июня 1961 года началась советско-американская встреча на высшем уровне в Вене. Камнем преткновения оказался статус Западного Берлина. При этом два лидера обменялись угрозами. Хрущев отказался гарантировать права западных держав в Берлине в случае непринятия его условий мирного договора с Германией. Кеннеди заявил, что при необходимости Соединенные Штаты будут воевать из-за Западного Берлина.
Шестого августа 1961 года в Советском Союзе стартовал космический корабль «Восток-2», на котором Герман Степанович Титов совершил семнадцать с половиной витков вокруг Земли.
Спустя неделю, 13 августа 1961 года, началось возведение Берлинской стены, которая на десятилетия стала символом разделенного мира.
Тридцать первого августа Советский Союз заявил о возобновлении ядерных испытаний.
Первого сентября Герман Титов, выступая на массовом митинге в Восточном Берлине, многозначительно и, видимо, не без подсказки политиков, подчеркнул, что советская ракета, на которой он поднялся в космос, в состоянии также доставить ядерную боеголовку в любое место земного шара.