111 баек для журналистов

Комментарий. Большинство интересных деталей, которые придавали особую прелесть репортажам Синявского, были импровизацией, предопределены профессионализмом и глубочайшими знаниями Вадима Святославовича. Многие считали, что он никогда не готовился к репортажам, полагаясь исключительно на импровизацию. Но это не так. Синявский в первую очередь являлся профессионалом. Одаренный и талантливый человек, не без божьей искры, но профессионал, потому что не мог позволить себе небрежность в работе.

Ошибались те, кто считал Вадима Синявского просто талантливым рассказчиком. Он был чрезвычайно тренированным рассказчиком. Причем этот тренинг не прекращался ни на одну минуту, даже вне радийной жизни. Интересные наблюдения на этот счет сохранил Лев Филатов:

«Мы были вместе в 1961 году в Лозанне на хоккейном чемпионате мира, рядом жили и работали, много ходили вдвоем и, как всегда в таких случаях, обсуждали каждую малость из того, что удалось подметить. Не только на льду стадиона, но и на улицах, в кафе, скверах этого безупречного, непроницаемого и равнодушного городка. Вместе отправились взглянуть на Шильонский замок, на дом, где живет Чаплин, проехались по берегам Женевского озера. И все эти дни дружеского общения для меня были наполнены репортажем Синявского, потому что обо всем – случайно встреченных людях, пейзажах, вкусе кофе, глупо пропущенной шайбе, новеньких в нашей команде братьях Майоровых, Старшинове и Рагулине и о “старом” Сологубове он судил так, словно перед ним был микрофон: коротко, экономно, подбирая такие слова, которые заставили бы слушателя увидеть то, что видел он и, мало того, еще и согласиться с его оценкой, “его мнением”»

.

В ноябре 1945 года команда «Динамо» приехала в Лондон и в третьем матче встречалась с английской командой «Арсенал» во время густого тумана. «Я до половины поля видел все хорошо, – вспоминал Синявский. – Но как только игроки уходили к противоположной трибуне, они превращались для меня в силуэты. Я должен был ориентироваться по фигурам игроков. Это было трудно. Но если со своими еще можно было справиться, то с английскими приходилось обращаться довольно вольно.

…После матча мы с комментатором Би-Би-Си Раймондом Кленденингом уехали в аппаратную, чтобы прослушать контрольные пленки. Дело в том, что мой коллега не знал русского языка, а я не знал английского. Но мы нашли выход: включили две пленки синхронно. Когда у меня возникал какой-нибудь вопрос, я нажимал кнопку – обе пленки останавливались, и я получал подстрочный перевод нужного момента в репортаже. Он, в свою очередь, таким же способом пользовался комментариями моего репортажа. Это оказалось очень полезным новшеством. Во-первых, мы оба здорово посмеялись и получили удовольствие от того, что всех игроков назвали правильно, даже замены на поле были отмечены безупречно. Правда, тут помогла не только наша смекалка: мы слышали объявления на стадионе, а сообщали об этом чуть позже, вводили нового игрока уже с атаки и с темпераментом.

Я думаю, что этот рабочий прием найдет применение, даже если два комментатора ведут репортаж на русском языке. Никогда не помешает прослушать контрольную пленку в спокойной обстановке – сравнить что “да”, а что “нет”.

На одном футбольном матче мяч с огромной силой ударился о верхнюю штангу, та сломалась и упала. Хозяевам поля дается двадцать минут на восстановление ворот. В. Синявский вспоминал:

«Вы поймете мое положение, если вспомните, что в те годы не было никакого “Маяка”, я не мог отдать станции на музыку и в нужное время спросить их обратно; продолжал вести репортаж. Вот тут я вспомнил справедливые слова английского комментатора Раймонда Кленденинга. Он как-то сказал мне:

– О, мистер Синявский. Когда на поле что-то происходит, можно просто говорить: направо, налево, удар! А когда на поле не происходит ничего, относящегося к футболу, здесь и надо быть комментатором. Ты должен выйти из положения и говорить.

Он рассказал мне любопытную историю о том, как в одном синхронном репортаже, который мы вели вместе, он в своем рассказе оттолкнулся от жены знаменитого футболиста, а я, простите, – тогда был очень молод! – все построил на стенографии полета мяча».

Имя и деятельность В. С. Синявского незаслуженно остаются в тени. Ему принадлежит выдающаяся роль в истории отечественного радиовещания и спортивной журналистики. Такие репортеры, как он, – редкое явление. Время идет, а равного ему пока нет.

Диапазон применения байки. При подготовке спортивных журналистов.

№ 51. Байка «…Она будет писать только очерки»

Татьяна Николаевна Тэсс (Сосюра), признанный мастер очерка, в советское время возродившая традицию «нравственной журналистики», вспоминала:

«– Моим первым редакционным заданием в “Известиях” был репортаж на пять машинописных страниц. Я помчалась на окраину столицы…

Готовую рукопись положила редактору отдела на стол. Внимательно ее прочитав, он сурово сказал:

– Я же просил вас написать репортаж, а это очерк.

Пришлось ехать на другой объект. И все снова повторилось… Редактор отдела не выдержал и стал кричать:

– Уважаемая Тэсс, нам нужен ре-пор-та-ж… Понимаете?

Я вышла из кабинета и заплакала, мысленно уже прощаясь с “Известиями”. В это время по коридору проходил Михаил Кольцов. Выслушав мой рассказ, Михаил Ефимович повел меня к редактору и сказал ему:

– Если на дереве растут вишни, поверьте, там никогда не вырастут яблоки. Этот человек не будет писать репортажи, разве не чувствуете? Она будет писать только очерки».

Мораль. Часто спрашивают, можно ли развить индивидуальность? Если индивидуальность – награда за успех, она безгранична. И успеха в той или иной форме можно достигать ежедневно. Но благоразумнее и экономнее сначала выявить дарования, а потом их развивать.

Комментарий. В психологии личность – это понятие, обозначающее совокупность устойчивых психологических качеств человека как субъекта социальных отношений, социально значимой деятельности, носителя социально значимых качеств. А когда говорят об индивидуальности, имеют в виду оригинальность личности – неповторимую систему ее психических свойств, индивидуальные личностные качества человека, его особые психические возможности, сформированные на основе природных задатков и в определенной социальной среде. Обычно словом «индивидуальность» определяют какую-то главенствующую особенность личности, делающую ее не похожей на окружающих. «Индивидуальность, – по мнению американского психолога Генри Линка, – это степень превращения человеком своих способностей и энергии в привычки и действия, с помощью которых он влияет на других людей». По утверждению того же Линка, выдающаяся индивидуальность требует не только разнообразного мастерства, но и относительного превосходства в нескольких областях и неоспоримого превосходства в одной. Поэтому психологии индивидуальности в данном процессе должна принадлежать одна из ведущих ролей, так как, акцентируя единственность, неповторимость, исключительность конкретного человека, она закономерно обращается к наиболее значимому для самого человека – его внутренней цельности, единой сущности, глубинному средоточию потенциалов и источников активности.

В беседе с начинающей журналисткой Татьяной Тесс Михаил Кольцов сформулировал несколько заповедей журналиста.

Заповедь первая – по-настоящему ненавидеть то, что ненавистно, и по-настоящему любить то, что дорого. Без страха и колебания драться с ненавистным, без страха и колебания бороться за великое дело, которому служишь.

Заповедь вторая – всегда знать о предмете, о котором собираешься писать, по крайней мере, в десять раз больше, чем может уместить очерк.

Заповедь третья – перед тем, как сесть за машинку, иметь твердое убеждение, что не можешь не написать эту вещь.

Заповедь четвертая – верить людям. Без доверия к человеку, настоящей заинтересованности в его судьбе и без чувства ответственности за нее нет журналистики. Вместе с тем следует помнить, что журналист обязан тщательно проверять каждый факт. Это вторая сторона ответственности – за абсолютную и непреложную достоверность того, о чем пишешь.

Заповедь пятая – всегда помнить, что тебе дано очень сильное оружие, и необходимо держать его в чистоте, не баловаться и по воробьям не стрелять…

«Постарайтесь их запомнить, эти заповеди», – сказал Кольцов Татьяне Тэсс. И она не просто годы хранила их в своей памяти, а проверяла по ним каждый очерк и каждую строку, написанную для себя и сотен тысяч читателей.