12 увольняшек. Стеб.
Шрифт:
– Вы уволены!!!!!!!!!!!!
– кричал мне с порога шеф.
Мог и бы и причину сообщить.
Не понимаю, что ему не понравилось в отдыхе по-бурлакски, что может быть увлекательней массового двухнедельного таскания баржи вдоль обледеневшего побережья Северного Ледовитого океана.
– Не понимаю, не понимаю, как он мог меня опять уволить, - рыдала я на груди Ладочки, - сам же просил что-нибудь увлекательное. Я ему и нашла. Я ему даже плавки на меху, утепленную панаму и крем от обморожений в чемодан положила, а он, а он, он опять меня уволил.
Мои рыдания прерывались только сериалами, которые Ладочка уходила смотреть к себе, но в рекламные паузы она прибегала слушать мои излияния и утeшала, как
>8. Как должно быть поет эта птица или одолжите вашего секретаря
После недельного запоя, Николь наконец-то решила начать искать новую работу, собрала все свои документы, а вот и многострадальная трудовая книжка. 'Вот черт, этот козел, мало того, что уволил меня незаслуженно, так ещё и печать не поставил, гад'. Полная праведного гнева, Ерец поехала в контору, на этот раз она выскажет Ковину всё, что о нем думает
Поставь печать!
– Не поставлю!
– Ставь!
– Нет.
Николь швырнула в Ковина очередной предмет декора, и вещица, к сожалению Ерец разбилась о стену, а не о голову бывшего шефа. За полчаса швыряния всяческих предметов, она умудрилась попасть в Ковина всего один раз и то рикошетом. 'Теряю квалификацию, нужна практика'. Вот еще что-то тяжелое и удобное для бросания, но Андрео успел увернуться и от этого, но вот стекло не выдержало и покрылось мелкими трещинами. Кабинет напоминал поле битвы, все что могло быть перевернуто или разбито, было перевернуто и разбито. 'Печать он не поставит, я ему всё здание разнесу'.
– Я вам поставлю печать...
– Вот так бы сразу
– Если вы вернетесь.
– Нет, с меня хватит.
– Тогда и Катя потеряет работу
– Что?!!!
Ерец в ярости схватила бронзовую статую орла и кинула, правда, далеко он не улетел, но от дубового стола Ковина остались только щепки. Злость утихла, никогда ей ещё разгром не доставлял такого удовольствия. Восстанавливать кабинет будут долго, целыми остались только люстры и то случайно.
– Ладно, вернусь.
Я вернулась, Екатерина была на седьмом небе от счастья, чего нельзя было сказать обо мне. Ковин знал мои больные места и манипулировал мной, а мне это не нравилось. Но ничего, я отыграюсь. Так как этот товарищ так и не нашел замену Петруне, мне пришлось с ним таскаться в министерство для решения важных вопросов. Министр был мужчина обаятельный, но вот в его владениях царил полнейший бардак, при мне секретарь умудрилась уничтожить секретную почту, по непонятной для меня причине фельдъегерь вручил ей конверт с пометкой 'Совершенно секретно' и, отсалютовав каблуками, унесся в неизвестность. Девушка повертела конверт в руках и сунула его в бумагоуничтожитель, тот с благодарностью сожрал бумажку и довольно мигнул зелененьким огоньком. Каждый раз, находясь в приемной и ожидая прием, мои волосы становились дыбом, поэтому последнее время я экономила на средствах для прикорневого объема. 'И после такого Ковин ещё имеет наглость не ценить таких замечательных сотрудников как я и Катя!!!'.
Теперь вместо утреннего полива цветов, я шла в министерство , вроде бы всё уже обговорили, но нужные документы так и не подписаны. Я сидела в приемной как прилежная девочка, молчала и ждала, ждала и молчала. Но на третий день сидения, ожидания и молчания меня пробрало. 'Но как можно с почтой отдавать и рекламные проспекты?!', реклама составляла большую часть стопки документов. Моя душа этого не выдержала, и я, перехватив секретаря перед дверью, вытащила из стопки всю эту белиберду, та попыталась отнять, 'но у меня столько лет стажу, что фиг проскочишь' или отберешь, в этот момент дверь кабинета открылась и Савва Игнатьевич Шпитцбольштихель возник собственной персоной,
он быстро оценил ситуацию, забрал документы и вернулся к себе. Через полчаса меня пригласили в кабинет.– Николь Александровна, доброе утро.
– Добрый день, Савва Игнатьевич. Как наши дела?
– Николь, совсем времени нет, знаю, что все это уже тысячу раз оговорено, что всё необходимое согласованно, но ... Вот приходится всякой фигней заниматься, почту разбирать, мне же всё подряд валят. Что срочно, что не срочно не поймешь...
– А другого секретаря не пробовали найти?
– Уже третий за два месяца, но все из нашего ведомства, зарплата сама знаешь какая, а работы воз, хоть такие работают. Кофе?
– С удовольствием.
Мы ждали кофе. Я осмотрелась, мусорные ведра были забиты рекламными проспектами, папки с документацией кое-как стояли на полках, а стол был загроможден кипами бумаг. Минут через -ацать кофе нам всё же принесли. Я отхлебнула этой жидкости...
– А что ж растворимый, у вас же кофемашина стоит и кофе к ней?
– Так не умеют.
– Ух мне бы сюда на недельку, я бы навела здесь порядок.
Ушла я опять без нужных документов, а завтра опять предстояло утренние общение с Шпитцбольштихелем, нужно Екатерину попросить полить цветы, а то совсем зачахнут.
В приемной стояла гробовая тишина даже телефоны не звонили. Екатерина сидела вжавшись в кресло.
– Что опять в нашем Датском царстве? Гамлет вне себя?
– Да, Николь Александровна.
Эклера под рукой не было, пришлось идти на растерзание без прикорма. Я сидела, а Ковин ходил по кабинету как разъяренный лев, благо пространства свободного было много, ещё не всю мебель внесли, а после нашего последнего погрома мало что уцелело. Через полчаса мне это надоело.
– Что случилось, Андрей Владимирович?
– Этот циркуль что удумал, говорит документы подпишу если секретарь твой ко мне работать пойдет. Фиг ему.
– А я согласна.
– Что?
– Согласная я, он же меня плохо знает, через пару недель он вам меня с доплатой возвращать будет.
– Точно?
– Зуб даю.
– Всё не бросите свои тюремные фразочки. Точно вернетесь?
– Если обратно возьмете, но с определенным условием.
– Каким?
– При возвращении узнаете.
– В очередной раз влипну с вами в историю, хорошо согласен, готовьте документы на увольнение.
Документы как всегда сделали быстро...
Голос Петра Лещенко наполнил Зимний сад:
Забыла клятву нашу:
Навеки быть со мною.
Ушла, не оглянувшись,
И стала вдруг чужой.
Ушла и ты, уйду и я.
Но, как всегда, я буду
Молиться за тебя.
Скучно.
Мне хочется забыться,
Забыть весь мир, всё,
Забыть тебя.
Грустно.
К чему же мне томиться,
К чему же жить мне,
Коль нет тебя?
Ты ведь ушла с другим
И больше не вернешься.
А для меня осталось
Лишь забвенье.
– Скучно. Мне хочется напиться,- старательно подпевал Ковин, прикладываясь к бутылке и занюхивая лавром, старательно выращенным Николь.
Действительно было невыносимо скучно, как ему не хватало этой чертовой язвы. Екатерина честно пыталась заменить Ники, даже купила сборник анекдотов, но все это было жалкой заменой. Не радовал даже многомиллионный контракт. Раньше ведь как 'принял-уволил-принял', а сейчас... Она конечно пообещал вернуться, а вдруг ей там понравится или хуже влюбится там в кого, и не вернется. А сколько уже с ней пройдено - и крокодил, и Ледовитый океан, и попугай, а как она в карты играла, никогда в его жизни не было такого разнообразия, а теперь опять скука, вечный русский сплин. Нужно ее что ли навестить...